Последние месяцы ознаменовались новым этапом раскрутки лингвистической темы. Однако если раньше все ограничивалось дискуссией о том, на каком языке говорить, то теперь мы стали свидетелями нового уровня безумия. В этой статье мы не будем рассматривать международный скандал, разгоревшийся вокруг нового Закона «Про освіту» и сепаратизма нацменьшинств, а сосредоточимся на более опасной теме. А именно на том, что на Галичине возникли доброхоты, возомнившие, что на основе языка повседневного общения они имеют право решать, кто здесь украинец, а кто нет. Слава Богу, что речь сейчас идет лишь о языке, а не о разрезе глаз или цвете кожи. Но и это уже достаточно плохо. Хотелось бы сказать, что, мол, фашизм на марше, но подозреваю, что дело тут намного хуже, чем буйство чернорубашечников. По ходу дела наша страна вступает в новый виток распада. Поскольку Львов, не стесняясь и не ожидая разрешения от Киева, взвалил на себя «святое» дело не только определять, кто такие украинцы, но и что такое Украина. Так, редактор интернет-газеты «Збруч» Орест Друль в своей статье «Галицький сепаратизм. Як є» прямо сказал: «Галичина в уяві галичан — можу поділитися цією сокровенною таємницею — це і є Україна, чиста Україна без Росії і без всього її 363-річного намулу».
Некоторым тайнам лучше было бы оставаться нераскрытыми, но шила в мешке не утаишь. Благо недавно галицкий писатель Тарас Прохасько на том же ресурсе в статье «Чи то спиш українською?», поставив знак равенства между русскоязычными украинцами и россиянами, сообщил, что «дуже некоректно прикриватися російськими громадянами України, які цю Україну боронять від тої Росії. Вони боронять свою Україну, в якій їм добре, в якій вони незгідні з рештою Росії, але боронять свій російський філіал».
Таким образом, мы видим, что галицкие литературные господа, не моргнув глазом, сепарировались от подвига наших воинов на Востоке, где украинские солдаты защищают целостность нашего государства от внутренних и внешних врагов. Очевидно, по мнению тыловых крыс, они недостаточно украинские...
Проблема состоит не в том, что это было написано, а в том, что это было прочитано и растиражировано, причем с восторженным поросячьим визгом. Тысячи лайков, десятки, если не сотни, одобрительных комментариев... Все это говорит о том, что у нас проблема. Проблема, которую следует обсуждать не с точки зрения чьих-то личных пристрастий, а с точки зрения выживания Украины как государства.
Мы слишком привыкли к мысли, что Галичина не предаст, что никого лояльнее украинскому делу у нас нет. И, кажется, мы ошиблись. Очевидно, что все эти слова, написанные галичанской литературной тусовкой, являются прямым признаком нарождающегося западноукраинского сепаратизма, являющегося, по своей сути, зеркальным отражением восточноукраинского мятежа. В обоих случаях мы видим педалирование языкового вопроса и претензии к столице в сочетании с презрением к общеукраинскому проекту.
Сейчас Галичина — устами своих лучших писателей — сообщает нам, что большая Украина не оправдала ее ожиданий: там говорят по-русски и не все любят батьку Бандеру, следовательно, там живут не украинцы.
Сам по себе западноукраинский сепаратизм не проблема. Нацгвардия придет — порядок наведет. И если Галичина захочет свою долю крови и огня, она ее получит. Русскоязычный сепаратист, украиноязычный сепаратист — нельзя дискриминировать предателей по языковому принципу, это не по-европейски: перед лицом закона все равны. Конечно, глубоко неправильно приравнивать позицию незначительного меньшинства к позиции целого региона. Но жизни миллионов украинских граждан могут быть необратимо разрушены безответственными действиями малочисленных групп политически нечистоплотных людей. И тогда пострадают все, как уже демонстрирует пример Донбасса.
Проблема в том, что за годы независимости Западная Украина присвоила себе статус наиболее украинской территории. И ее отхождение — пусть даже пока в культурной сфере — от тела украинской государственности сопровождается риторикой, нацеленной против русскоязычных украинцев. Или, как изящно выразился писатель Прохасько, «проблема є глибшою. Вона полягає в тому, що російські туристи у Карпатах називають себе українцями, які їздять собі по різних реґіонах своєї країни і сподіваються, що їх не повинні сприймати як чужих».
Пожалуй, основная проблема нашей страны в том, что она не понимает свою внутреннюю сущность и стремится измерять себя крайне односторонними мерками. И, к сожалению, среди этих мерок западноукраинский национализм занимал чрезмерно привилегированное место.
Усилиями различных фарион мы пытались «впихнуть невпихуемое» в нашу страну. А потом Донбасс поднял восстание, поскольку «вышиванка» не по размеру. Это уже был повод для размышлений и переосмысления происходящего. Но, как всегда, момент был упущен.
Потому отпадение Галичины вызовет глубочайший кризис идентичности у всех граждан нашей страны. Поскольку в этом случае мы окончательно потеряем цель и смысл того, что пытаемся построить на территории нашего государства, а также растиражированное за годы независимости представление про образ украинца и его борьбу за независимость. Последствия такого поворота событий легко представить.
В нынешней украинской ситуации мне в голову упорно лезет геополитическая теория этнического престижа Рэндалла Коллинза. В рамках этой теории этническая идентичность — это динамически меняющееся понятие, которое прямо зависит от геополитической мощи государства. Если государство находится на подъеме, завоевывает новые территории, заставляет склоняться перед своей волей правителей окружающих земель и т. д., то у населения страны возникает желание идентифицировать себя с доминирующей в этом государстве этнической группой. США на коне — я американец, Россия на коне — я русский, Украина на коне — ... Логика здесь очевидна. И, по большому счету, как демонстрирует на богатом фактическом материале американский ученый, практически неоспорима.
Другое дело, что этнические группы живут в другом временном масштабе, чем государство. Чтобы полностью ассимилировать достаточно большой этнос, нужны столетия, а как мы все прекрасно понимаем, крайне мало государств способны похвастаться неоспоримым доминированием на протяжении пары веков. Да и периоды взлета и упадка имеют свойство чередоваться. Именно потому даже наиболее успешные государства не могут добиться 100%-ной этнической, лингвистической и конфессиональной однородности на своей территории. Особенно учитывая, что до недавнего времени государственный успех прямо ассоциировался с территориальным расширением, что неизбежно включало в состав страны новые народы.
Теперь, когда мы прояснили теоретические основы, следует перейти к практическому применению озвученной гипотезы. Очевидно, что Украина никогда не была влиятельной страной. А после того, как мы лишились Крыма и не смогли вернуть Донбасс, стало очевидно, что наша страна не может гарантировать даже собственную территориальную целостность. Отсюда возникает вопрос: как наше государство вообще до сих пор существует на политической карте Европы?
Здесь нам может пригодится описание Коллинзом краха Югославии. По его мнению, Югославия, конечно, не имела необходимого международного авторитета для поддержания своей внутренней целостности. Но в условиях холодной войны правительство этой страны могло выступать мостиком между США и коммунистическим блоком. Такой «пограничный» характер югославской государственности позволял маршалу Тито поддерживать единство страны. Но как только СССР почил в бозе, необходимость в посреднике исчезла, что привело к распаду этого государства.
К счастью, Украина не является настолько этнически разнообразным образованием, как Югославия. Но, как и Югославия, свою геополитическую легитимность она черпала из пограничного статуса между РФ и ЕС. Печальный факт, который трудно не заметить, состоит в том, что со времен Оранжевой революции различные регионы нашей страны строили свою идентичность, апеллируя к заграничным государствам и блокам. И фактически никто не прилагал никаких усилий для укрепления украинской идентичности.
В результате значительная часть населения нашей страны является бóльшими патриотами Евросоюза, чем настоящие европейцы. Мы вообще стали использовать слово европейцы как наименование отдельного народа, что в корне неверно. Такая ситуация -- прямое следствие того, что если у большинства членов ЕС имеются собственные государства, вдохновляющие на верность, то Украина подавляющей части своего населения даром не нужна. Хотя даже такие, казалось бы, устоявшиеся государства, как Испания, Италия и Франция, после вступления в ЕС столкнулись с местечковым сепаратизмом, который являлся прямым следствием того, что эти государства отдали часть своего суверенитета Брюсселю, тем самым ослабив уровень своего влияния. В результате этого и стал возможен недавно прогремевший каталонский референдум.
По сути, последние полтора десятилетия отечественная политика сводилась к дискуссии между проевропейскими и пророссийскими «крысами», в какую сторону бежать с тонущего корабля.
В такой ситуации единственным гвоздем, на котором держится наша государственная конструкция, является некий «мифический» европейский выбор. Но проблема в том, что в ЕС нас никто не ждет. Об этом нам многократно и прямым текстом говорили евробюрократы. Поэтому умопомрачительные истории о том, что наши парни гибнут на Востоке, закрывая своей грудью Европу, больше не вдохновляют так, как раньше.
На этом фоне наша олигархия решила сделать ставку на украинский этнонационализм. Мы ведь все помним, как этой весной «внезапно и без объявления войны» в правительстве вспомнили, что у нас как бы война, а значит, надо запретить Вконтакте и провести ряд других глупых инициатив. Ни к чему не обязывающих и ничего не меняющих. Инициатив, которые надо было воплощать три года назад, если их вообще нужно было воплощать. Но три года назад вера в Европу была еще сильна, а нынешний исторический момент требует нового «опиума для народа».
Проблема в том, что этот «опий» отравлен. Поскольку этнолингвистический национализм, который сейчас активно практикуется на публичной арене, исключает из состава Украины огромное количество русскоязычных граждан, что подрывает жизнеспособность государства. А члены стремительно растущих правых организаций прекрасно помнят, как буквально год назад их боевых побратимов убивали и сажали те, кто сейчас их поддерживает. Потому они вцепятся в глотку нынешней олигархии при первой же возможности, выступив дополнительным фактором дестабилизации, когда настанет момент.
Проблема действительно глубже. Поскольку, если мы не являемся украинцами и не идентифицируемся как свои, то тогда мы, по сути, лишаемся Родины, что оставляет нас в безвоздушном пространстве, где мы открыты силам геополитического притяжения сопредельных государств. А если конкретнее -- государства. А именно — России.
Ну, знаете, могущественной империи с многосотлетней историей достижений, богатой культурой и более развитой, чем украинская, экономикой. В конечном итоге при выборе между двумя фашизмами логичнее сделать выбор в пользу более богатого, культурного и сильного в военном смысле режима, который к тому же видит в тебе не «еврея», а потенциального «арийца». Пусть даже такой выбор проходит на уровне «А в тюрьме сейчас макароны дают, с мясом...».
Сейчас нас удерживают сантименты: патриотизм, честь и прочие «малозначительные» мелочи. Но когда тебе говорят, что ты россиянин и в Украину тебя не звали, они стремительно теряют значение. Именно потому для сохранения украинской государственности первостепенное значение имеет то, чтобы озвученные в этом и предыдущем абзаце мысли не имели возможности поселиться в головах рядовых граждан. Поэтому потоки красноречия различных прохасько должны немедленно прерываться компетентными органами.
Но если Украина в ближайшее время не найдет способа поднять свой геополитический авторитет и продолжит дальше пресмыкаться перед ведущими международными игроками, ее дальнейшая дезинтеграция -- лишь вопрос времени. Раньше или позже люди решат, что если Киев не может самостоятельно определить курс нашей страны, то лучше перейти к прямой коммуникации с настоящими центрами власти, минуя коррумпированных и никчемных посредников. А потом Украины не станет, поскольку все разбредутся в разные стороны.
Конечно, можно и дальше, вслед за Прохасько, разводить патетику, что "навіть якщо затлумити останнього носія української мови, їм на цій землі ніколи не снитимуться сни українською".
Проблема состоит в том, что, во-первых, покойники сновидений не наблюдают в принципе. У них нет центральной нервной системы. А во-вторых, всем, кроме этнографов, исследующих малые, обреченные на вымирание народы, глубоко безразлично, на каком языке они видят свои сны.
