...Эта книга, как и предсказывает ее подзаголовок, — захватывающая история о миссии, которая была столь рискованной, что воспринималась почти как лотерея. Вот почему «Аполлон-8» Джеффри Клугера (М.: Альпина нон-фикшн) — вещь знаковая, а событие, о котором в ней рассказывается, увенчавшись успехом, ознаменовало начало новой эры в освоении космического пространства. Тогда ведь какая была ситуация, помните? И почему в августе 1968 г. НАСА в очередной раз приняло решение запустить первый обитаемый космический корабль к Луне? Ведь всего год назад три астронавта погибли в пожаре во время испытаний, и с тех пор программа «Аполлон» терпела одну неудачу за другой. Но политическая обстановка в мире была такова, что не забалуешь, а не то что человеческие жертвы. Судите сами. СССР с его гагаринским «Поехали!» выигрывал космическую гонку. Холодная война становилась все жарче, ястребы Пентагона хоть и не дремали, но ничего особо поделать в космосе не могли, и поэтому давнее обещание президента Кеннеди отправить человека на Луну к концу десятилетия воспринималось, как, мягко говоря, несостоятельное.
Но это все лирика, политика и всяческая пропаганда. Кеннеди пять лет как убили, во всем мире — теракты, революции и советские танки в Праге. А вы говорите: безумно хотим в космос. Тем более там ведь какая была ситуация, не взирая на которую, вызванный на секретную встречу астронавт без колебаний согласился? Если двигатель не сработает в первый раз, цель полета не будет достигнута, но экипаж сможет выжить: облетев Луну, он вернется на Землю. Если же двигатель не сработает во второй раз, экипаж застрянет на окололунной орбите. Астронавты будут кружить вокруг Луны точно так же, как при орбитальном полете вокруг Земли, бесконечно. Пилоты, запечатанные внутри металлического саркофага, никогда не вернутся домой. Но и не разобьются о лунную поверхность. Летать они, естественно, будут недолго, где-то на пару-тройку концертов «Jefferson Airplane» и «The Beach Boys», которые им успеют прокрутить по радио, ведь приглашать вживую струнный квартет или Аркадия Райкина, чтоб сыграли-рассмешили, как в «Юмористе», это только в Советском Союзе могли. А в Америке — нет. Там скорее вообще ничего космонавтам играть не станут, ведь все эти буги-вуги, звучащие в кромешном аду «космического» полета, как и отказ двигателя, по сути, испортят образ Луны в глазах человечества. Никто больше не сможет и не захочет ни летать, ни смотреть телевизор, где крутят нон-стоп орбитальную карусель с очумевшими астронавтами в главных ролях.
И все-таки они полетели. Еды с собою взяли, если интересно («курица с овощами, креветки в томатном соусе, говядина с подливкой, пудинг с масляным кремом, упакованные фрукты»), книжек новых (Марка Твена, например) — и вперед. О пище и чтиве, кстати, автор не зря упоминает. У него вообще все очень натуралистично описано. И даже проблема туалета в космосе, то есть когда и еда и бумага бывают весьма актуальны. «Если надо держать в повиновении кишечник 14 дней подряд, то так тому и быть, — решил один из астронавтов, отказавшись от туалета. — Одной лишь силой воли и упрямством Борман продержался всю первую неделю и восьмой день. Ловелл, преследуя собственный интерес, даже болел за его победу. Однако никому не дано сдерживаться вечно. — Джим, — сказал Борман на девятый день. — Кажется, я больше не могу.— Фрэнк, осталось-то всего пять дней, — возразил Ловелл». Словом, Марку Твену и не снилось так ярко, красочно и, главное, с большим знанием дела описать путешествие на Луну, которое благополучно завершилось все в том же памятном 1968-м, когда человеком года стал не новоизбранный президент Никсон. Это звание заслужили трое космонавтов-героев.
В следующей книге нашего обзора три космических мушкетера, но уже в других временных обличьях продолжают баять за космос. В жанровом смысле это, наверное, лучшее, что можно пожелать из чтива на эту тему. «Большое космическое путешествие» Нила Деграсса Тайсона, Майкла Стросса и Джона Ричарда Готта (СПб.: Питер) — это разговор по душам, в котором самые сложные теории становятся понятны даже неспециалистам. Скажем, астрономы десятилетиями спорили о том, что происходит при слиянии галактик. После того как через несколько сот миллионов лет они «утрясутся», превращаются ли они в эллиптические галактики? На самом деле здесь мы подходим к базовому вопросу о том, как вообще формируются галактики. Как видим, парни не привыкли усложнять то, что на самом деле может быть простым. Большие красные звезды — это красные гиганты. Маленькие белые звезды — это белые карлики. Если звезда пульсирует, она называется пульсар. Даже начало всего пространства, времени, материи и энергии, что существуют в космосе, можно 
назвать всего двумя простыми словами: Большой Взрыв.
Итак, в книге нам расскажут, как астрономы определили массовую долю темной материи во Вселенной и откуда мы знаем, что эта материя отличается от обычной, то есть не содержит атомных ядер с протонами и нейтронами. Нам объяснят, откуда известна плотность темной энергии и откуда мы знаем, что она оказывает отрицательное давление. Вместе с нами авторы обсудят современные соображения о происхождении Вселенной и о том, какая эволюция ей предстоит в будущем. И в конце все эти вопросы приведут нас на передний край современных физических знаний. «Сначала мы поговорим о звездах, затем поднимемся на уровень Галактики и далее окинем взглядом Вселенную и заглянем за ее пределы, — предлагает один из авторов. — Помните, как говаривал Базз Лайтер из «Истории игрушек»? — «Бесконечность — не предел!». Нет предела, заметим, также манере, формату и жанру рассказа о самых сложных, казалось бы, вещах. Впрочем, об этом мы уже говорили. Теперь осталось только прочитать.
О герое следующей книги писали по-разному. С одной стороны, конечно, создатель квантовых теорий, влиятельный физик современности, изобретатель универсальной диаграммы имени себя. С другой стороны, в «Гении» Джеймса Глика (М.: Манн, Иванов и Фабер) яркий молодой лидер Ричард Фейнман — это вспыльчивый профессор Корнельского университета, любитель игры на бонго, донжуан и ловелас, успевающий побывать и на тусовках первокурсников (где девушки косо поглядывали на танцующего, размахивающего ногами парня, утверждавшего, что он ученый, сконструировавший атомную бомбу), и в барах и борделях. «То ли гений, то ли шут», — писал своим родителям его приятель, которого Фейнман буквально поразил с первого взгляда: оглушительный американец, непринужденный в общении и буквально пышущий энергией.
Да разве только герой этой книги работал в те послевоенные годы весело и без оглядки на очередного сумасшедшего хозяина? И вообще, как тогда работали физики, знаете? Без позднейшей лирики, но с явной жаждой жизни. Весной 1948 года двадцать семь ученых, все сплошь нобелевские лауреаты, встретились в отеле в горах Северной Пенсильвании, чтобы обсудить теорию атома. Причем мир еще не знал, что именно они уже создали бомбу. Сбросившись, собрали чуть больше тысячи долларов. Этого как раз хватало на проезд, жилье и алкоголь. Словом, все, как всегда. Хотя в истории науки этот случай был предпоследний, когда ученые столь высокого уровня встретились без соблюдения церемоний и огласки. Война закончилась, чего ж не выпить?! Кто был? Ну Нильс Бор, расставлявший рюмки, Оппенгеймер, еще герой, а не лишенный допуска к секретной работе отщепенец... Выпили, поговорили. Правда, в результате теория оказалась неверна, ведь наши друзья хотели, благодаря бомбе, показать возможности физики, но это все мелочи.
Просто стиль тогда у всех был такой, понимаете? Масса электрона? Да ради бога! Приблизительные расчеты давали вполне приемлемые значения, но при более точных получали бесконечность, — полнейший абсурд. Само понятие массы расплывалось: электрон, массу которого пытались рассчитать, не был полностью ни материей, ни энергией. Наш герой, веселый профессор Фейнман вообще относился к проблеме крайне несерьезно. Его дешевую записную книжку заполняли, в основном, телефоны женщин и пометки “хорошо танцует” или “не звонить, когда у нее месячные”. Да еще стихи. То есть лирика все-таки была. «Правило: / Вы не можете утверждать, что А сделано из Б, / Или наоборот. / Любая масса — это взаимодействие».
Пол Маккартни, говорят, тоже записал слово «яичница», проснувшись ночью с перепою, когда «Yesterday» сочинял, а здесь целая поэма. И при том какая! Нет, дело не в стишке в блокноте любовника, а в том, что случилось дальше и что открывает эту книгу о жизни и приключениях нашего героя.
Уже вечерело, когда слово, наконец, дали ему. Еще не достигший тридцатилетия, на лекциях он веселил студентов, был самым одаренным молодым физиком, участвовавшим в разработке атомной бомбы, невозмутимо сидевшим в военном грузовике, освещаемом бело-сиреневой вспышкой мощнейшего взрыва столетия, а здесь... Присутствующие не особо поняли, что он имел в виду. Или даже не так. «Идеи и предположения выглядели непривычными, — отмечает автор, — а взбалмошный стиль Ричарда раздражал европейцев. Его пронзительные гласные, напоминавшие городской шум. Согласные, которые он глотал на манер представителей низших слоев общества». А тут еще очнулся Нильс Бор, прокричав во всеуслышание, что все сказанное молодым человеком не работает в квантовой механике. И хотя на самом деле это была привычная смена поколений (когда у молодых были полные карманы телефонов незамужних девок, а у стариков, как водится, ничего уже не работало), героя книги на том сборище, конечно, унизили по полной.
Что было дальше? А дальше работа, показавшаяся такой невнятной собравшимся светилам, объединила в совершенную концепцию все существовавшие феномены в области света, радио, магнетизма и электричества, и Фейнман получил за нее Нобелевскую премию. Почитайте, если не верите.
