После первой крайне неудачной вылазки 20 апреля (более детально — Первый бой «Правого сектора») руководство «Правого сектора» пришло к пониманию необходимости формирования вооруженных единиц с помощью государства и с какой-никакой, но дисциплиной.
Параллельно шло налаживание контактов с военным командованием. Причем военные, несмотря на непонятный статус отрядов «ПС», охотно шли на сотрудничество. Все дело было в мотивации. Не имея хорошей (а зачастую никакой) подготовки, добровольцы, тем не менее, отличались высокой мотивированностью.
Один из добровольцев того периода вспоминал: «У всех были разные мотивы. По большей части — патриотизм. Были и такие, кто подался в добровольцы из-за внутренних проблем. В основном молодежь — от 20 до 28 лет, старше было значительно меньше. Из Донецкой и Луганской областей людей не было, по крайней мере в нашей группе. Преимущественно — из Киевской области, а также Днепропетровска, Запорожья, Полтавы, Черкасс, Львова».
Начало лета 2014 г. Боец «Правого сектора» с охотничьим ружьем на импровизированном блокпосту
Однако именно желание воевать на тот период было крайне важным. Отряды «ополчения» еще были ополчением в полном смысле этого слова. Это были местные жители, одурманенные российской пропагандой, кое-как вооруженные, часто с домашними двухстволками. И свое предназначение они видели в создании блокпостов из подручных материалов на въезде в свой город (поселок) с целью недопущения прорыва «бандеровцев». Еще до начала июня освобождение любого населенного пункта на Донбассе, который был «под юрисдикцией ДНР», было достаточно простой задачей для армии с ее танками, БМП и БТРами. Однако тут была основная проблема — многие офицеры (особенно среднего звена) апеллировали к Уставу и тому, что армия не может применяться против собственного народа. Поэтому приказы если не саботировались открыто, то, по крайней мере, выполнялись достаточно неспешно.
А тут — собранные в отряды добровольцы, которые почти всегда выступали некой штурмовой группой. Правда, с вооружением поначалу было туго: со складов МВД Днепропетровской области получили автоматы Калашникова калибра 7,62 мм. А армейцы на тот момент были вооружены исключительно автоматами калибра 5,45 мм, а значит, получить боеприпасы непосредственно на передовой было крайне сложно. Впоследствии, с появлением достаточного количества трофейного оружия, эту проблему решили, но поначалу воевали с тем, что есть.
Боевые будни
Хотя еще в июле нередки были, например,такие случаи: «..я долго не мог найти для себя оружие, хотя со снаряжением проблем особых не возникло. Оружия как такового попросту не хватало на всех. А без оружия попасть в бой было бы просто невозможно, поэтому я прежде всего занялся поиском последнего. Мне удалось раздобыть несколько гранат Ф-1 и поменять их на винтовку Мосина, ту в свою очередь я поменял на карабин «Форт-7,62».
16 июля 2014 года официально был создан Добровольческий Украинский Корпус «Правый сектор». Его командиром был назначен Андрей Стемпицкий, начальником штаба — Валерий Воронов. Планы у нового руководства были наполеоновские — так, планировалось создание значительного резерва вне зоны АТО, насчитывающего 19 (!) резервных батальонов «ПС». Хотя большая часть из них и была создана, однако, как правило, их фактическая численность не достигала роты.
Стоит отметить, что в июле — августе 2014 года на фронте находился всего один (пятый) батальон «ПС». Зоной его «ответственности» были Авдеевка и Пески, для освобождения которых добровольцы приложили определенные усилия.
Доброволец с псевдо «Шмель» вспоминал: «Бой в Песках — это мой первый бой. Туда мы приехали на пикапах и транспортерах. С собой у меня быликарабин, 3 рожка патронов и не самого лучшего качества бронежилет. Мы выстроились колонной перед Песками, после чего нам было приказано готовиться к заходу в село. Первыми туда пошли „Шахтерск“, которые благополучно стреляли во все стороны и наделали друг другу дырок. После них начали заходить „Днепр-1“ и мы. Я в те дни вообще не стрелял ни в кого, а вот минометы по нам работали постоянно».
Отдельно стоит сказать о так называемой «ровненской» раздвегруппе, которая действовала в районе Амвросиевки — Саур-Могилы. Так, например, в штурме кургана 7 августа принимали участие и несколько бойцов «ПС» — наравне с ВСУ и «отрядом Сумрака».
Курган Саур-Могила, начало августа 2014 г. Отряд «Правого сектора»
Позже они оказались запертыми российскими войсками под Иловайском и выходили вместе со всеми «коридором смерти» 29 августа.
Естественно, что не обошлось и без потерь. Так, по данным наиболее авторитетного ресурса «Книга пам’яті полеглих за Україну», за период с 23 июля по 31 августа погиб 21 боец ДУКа. По этим же данным, 5 из погибших были уроженцами Запорожской области и 4 — Днепропетровской.
И еще: почти половина (10 человек) погибла в одном эпизоде — фактически небоевом. 12 августа в районе блокпоста боевиков около железнодорожной станции «Мандрыкино» (пригороде Донецка) боевиками был расстрелян школьный автобус с бойцами «Правого сектора».
Что случилось в тот день, доподлинно неизвестно. По одной из версий, водитель автобуса проскочил поворот и случайно нарвался на блокпост сепаратистов. В принципе, такой вариант вполне имеет право на существование — перед Евро-2012 на южном выезде из Донецка настроили столько развязок, что даже местные жители часто, что называется, «блудили».
Второй вариант — везли пленных на обмен. Он тоже вполне может оказаться реальным, по крайней мере в сюжетах российских ТВ-каналов фигурировал «боец ополчения» с завязанными глазами и связанными руками. По этим же данным, еще трое погибли в расстрелянном автобусе.
Логично тогда предположить, что это была засада, и ради картинки для российского ТВ боевики пожертвовали и своими. А тут нельзя не отметить, что ТВ-операторы подозрительно быстро появились на месте расстрела и даже успели «взять интервью» у истекающих кровью добровольцев, пока их не добили боевики.
Вот что вспоминал один из выживших Андрей Мартынов: «Мы были на базе в Донецкой области. Приказ был сопроводить пленных. Везли четырех сепаратистов на обмен. Внезапно обстрел со всех сторон. Я потерял сознание. Когда очнулся, увидел флаг „ДНР“ и журналистов».
Расстрелянный 12 августа 2014 г. под Мандрыкино автобус
Рассказ дополняет его брат Олег (еще один из братьев погиб в автобусе): «Все было так быстро, что не успели начать стрелять в ответ. Из четверых пленных „ДНРовцев“, которые были с нами в автобусе, трое погибли, один выжил. Жесткий обстрел был. Шквал огня сразу со всех сторон. Взрывы.
Когда меня вытащили из автобуса, рядом лежал убитый младший, Андрей был без сознания. К нему подошел „ДНРовец“ и выстрелил из пистолета ему в ногу. Потом нам приказали ползти к машине. Повезли в Донецк, по пути степлером стягивали раны на теле. Привезли и бросили в подвал. Там мы были 6 дней. К нам приходили с видеокамерой из „Лайф ньюз“, спрашивали: „Почему вы пришли на нашу землю?“ „ДНРовцы“ сказали, что нас сдали».
Казалось бы, версия с обменом подтверждается, но тогда многие детали все равно остаются непонятными. Вряд ли планировали обмен прямо на блокпосту боевиков — как правило, для этого выбирается нейтральная территория. Если ехали обменивать, то почему не предприняли никаких мер безопасности и не смогли даже выстрелить в ответ?
Как нам кажется, вероятность того, что обе версии верны, очень велика, и вполне может оказаться, что ехали на обмен и случайно заехали на вражеский блокпост. К версии о том, что их маршрут якобы «сдали» военные, которой ныне придерживается часть родителей погибших, стоит отнестись осторожно — слишком уж непредсказуемыми были действия «правосеков», и вряд ли, что они каким-то образом настолько плотно координировали свои действия с военным командованием.
После «Минска-1» добровольцы «Правого сектора» приняли активное участие в обороне Донецкого аэропорта. Но это уже совсем другая история.
