Первый бой «Правого сектора»

Об участии добровольцев «Правого сектора» в начальной фазе войны на Донбассе писать и говорить не особо принято. По разным причинам.

Немаловажным фактором является тот факт, что их деятельность на том этапе почти всегда подпадала под различные статьи Уголовного кодекса Украины, особенно в части получения оружия и боеприпасов. Тем не менее это не вина добровольцев, которые внесли свой весьма большой вклад в дело защиты страны, а в известной степени недоработки нашего законодательства. Ведь, принимая Конституцию и разнообразные законы в начале 1990-х, вряд ли кто-то предполагал, что стране придется столкнуться с внешней агрессией и вести боевые действия на своей территории.

Блокпост около Былбасовки

Появление националистической (и в этом, кстати, нет абсолютно никакого негативного смысла — это достаточно распространенное явление повсеместно) организации «Правый сектор» связывают прежде всего с Революцией достоинства. Собственно говоря, под «крыло» Дмитрия Яроша перешли самые разные люди, для которых понятие «родина» было не пустым звуком.

Естественно, что все они тем или иным образом приняли участие в противодействии «Русской весне». Уже в марте большая часть боевого крыла организации переместилась в Днепропетровск, где под руководством Коломойского и Корбана был сформирован весьма мощный центр по защите не только Днепропетровской области, но и приграничных районов Донецкой. Стоит вспомнить, что именно в Днепропетровске при активной помощи облгосадминистрации был сформирован, например, батальон «Донбасс». Его бойцы за короткое время смогли взять под контроль как минимум Добропольский, Красноармейский и Великоновоселковский районы Донецкой области. Но все это будет потом.

А 12 апреля шоком для всех стал захват российскими боевиками Славянска и окрестностей. Это был прямой акт агрессии, и ответить на него было практически нечем. Военные «вдруг» вспомнили про устав, по которому они не могут воевать «со своим народом», СБУ и МВД практически не обладали штурмовыми подразделениями и, самое главное, — бронетехникой. В общем ситуация была достаточно критическая: никто особо не представлял, что конкретно необходимо предпринимать.

Участники боя 20 апреля: Дмитрий Ярош и Виктор Панаско

Естественно, что такой деятельный руководитель, как Ярош, и его не менее беспокойные «побратимы» просто горели желанием идти в бой. Только подстегнули к активным действиям события 17 апреля.

Сам Ярош в одном из своих интервью вспоминал: «17 апреля произошла трагедия. Трое пацанов, майдановцев, решили поехать безоружными в Славянск, разведать обстановку. Они не были бойцами „Правого сектора“ и поехали по собственной инициативе. Такого задания мы им не ставили. Они были в своем государстве, они взяли свои настоящие документы. К сожалению, их почти сразу схватили боевики. Виталий Ковальчук остался жив, его пытали. А Юрий Дьяковский и Юрий Поправка были по-зверски убиты вместе с депутатом Горловского горсовета Владимиром Рыбаком. Когда мы увидели их тела... Было одно желание — ненависть к убийцам, желание отомстить».

Ярош связался с руководством государства (конкретно с и. о. Президента Александром Турчиновым) и буквально выпросил какое-то боевое задание. Было решено, что целью для атаки должен стать трансформатор для телевизионной вышки на горе Карачун около Славянска, чтобы ограничить вражескую пропаганду по телевизору.

Утром 19 апреля «Правому сектору» был передан транспорт — два джипа «Мицубиси» и два пикапа «Ниссан». Начались поиски оружия, причем по всем направлениям, в том числе и криминальным. В итоге отряд был вооружен дичайшей смесью охотничьих карабинов «Сайга», криминальными АКСУ и АКС. Были также две снайперские винтовки, но без прицелов, с десяток гранат Ф-1 и РГД-5. Самую главную надежду возлагали на непонятно откуда взявшийся ручной пулемет (югославский клон немецкого «машингевера») М53 под редкий на просторах бывшего СССР калибр — 7,92 мм.

О том, как проходил сам рейд, известно немного.  На сегодня есть только интервью самого Яроша и одного из его «сотников» — «Иранца» (Виктора Панаско, уроженца г. Чернигова). Тем не менее восстановить картину событий вполне реально.

«Вечером 19-го Ярош ворвался на базу и объяснил, что необходимо срочно уничтожить телевышку под Славянском. Я пытался объяснить, что к этой задаче никто не готов, однако он меня не услышал и дал команду дать бойцов для этой диверсионной операции».

Погибший водитель Михаил Станиславенко

Несмотря на достаточно бодрые слова Яроша о том, что все без исключения были мотивированными добровольцами, сознательно поехавшими на задание, «Иранец» вспоминал: «Выяснилось, что в первой машине ехал водитель без оружия, без брони, и вообще ему заплатили как таксисту. Однако возвращаться было поздно».

Дальше события, судя по интервью Яроша, развивались следующим образом: «Мы выехали поздно вечером из Днепропетровска. К Славянску подъехали в первом часу ночи. Нам нужно было повернуть с трассы на Карачун перед мостом. Этот поворот на карте АТО был обозначен как свободный. Блокпост наемников был отмечен дальше на два километра. Но в реальности блокпост находился ближе. И наша колонна выехала прямо на позиции противника — мы остановились в 50 метрах от бетонных блоков».

Однако, судя по всему, колонна в темноте на полном ходу просто влетела во вражеский блокпост возле с. Былбасовка. В изложении «Иранца» начало боя выглядело крайне хаотично: «Меня разбудило московское ругательство, еще не открыв глаза, я понял, что автомобиль стоит. Открыв глаза, я заметил, что машина уперта в бетонный блок. Это был блокпост. Посмотрев вверх, я заметил флаг из двух цветов, однако обрадоваться я не успел, так как возле машины стоял воин в камуфляже „партизан“ (на тот момент они состояли на вооружении ВДВ РФ) и ругался на водителя. Света от фар за спиной не было, и я понял, что они отстали. Но не был уверен, что они догонят нас на этом маршруте. И когда солдат попросил водителя показать права, я заметил, что второй флаг трехцветный. Тогда я догадался, что это флаг ВДВ РФ, а рядом российский триколор. За эти 20 минут я понял, что отсюда никто не выйдет живым, впереди без брони и оружия водитель, рядом „Француз“ с двумя ПМ, сзади я с чехословацким АК, с одним рожком и патронами россыпью и два охотника — у одного двухстволка, у другого — карабин „Сайга“. А сзади еще священник, которого мы случайно забыли высадить около церкви. Раздался крик: „Немедленно покажите документы!“. И я отдал приказ вступить в бой....»

Автомат чехословацкого производства, нелегально купленный для вооружения бойцов «Правого сектора» весной 2014 г.

«Я не помню, кто из них („Короп“ или „Довбуш“, они оба сидели слева от меня), дал первый выстрел в оккупанта, который уже снял автомат с предохранителя и собирался нацеливать на нас оружие. Первый выстрел попал в автомат, солдат отскочил, но не упал. Следом его догнал второй выстрел, который и сложил солдата. Я дал короткую очередь через лобовое стекло в направлении блокпоста, пытаясь попасть в пулеметную бойницу. В то же время крикнул: „Из машины“. Мы все, как один, выскочили на землю. Мне и «Французу» посчастливилось больше, так как мы выскочили и сразу скатились на обочину в кусты».

А Короп и Довбуш, которые вывались на левый бок, оказались на середине дороге, прямо под прожектором. Их спасло только то, что подъехала остальная часть колонны. И бой завязался с новой силой. В эти первые минуты противник сосредоточил свой огонь на первой машине, и первым погиб невооруженный водитель.

«Иранец» продолжает свой рассказ: «Лежа возле заднего колеса авто, я четко видел убитого российского солдата, который еще несколько минут назад ругался и требовал у нас документы. К нему подбежал другой солдат с автоматом, стреляя в ночную темноту. Я догадался, что он подбежал, чтобы забрать своего, однако я не мог его отпустить. Сделал один прицельный выстрел в ногу, он упал, и короткой очередью в район верхней части груди я приглушил его долгие автоматные очереди».

Вооруженный боевик на месте боя около блокпоста

Картина боя хорошо была видна и Ярошу: «Наше подразделение рассыпалось по обе стороны дороги, и по посадке мы пошли в атаку на блокпост с флангов».

Фактически бой рассыпался на ряд огневых контактов, в которых главным фактором было наличие у «правосеков» боекомплекта.

«Мы вместе с Севой отступили назад, метров за сто от наших автомобилей. Картина была удивительная: впереди обстрелянный блокпост, горит наша первая машина, лежат тела сепаров, автомобили разбросаны по разные стороны».

«Ярош кому-то из бойцов, который должен был идти по флангу, передал свой АКС с разгрузкой, и мы выдвинулись. Одна группа из четырех человек пошла по правому флангу, трое по центру, и трое со мной выдвинулись по левому флангу. Задача стояла зачистить блокпост. Выдвинувшись вперед, мы обнаружили сепарский секрет с пулеметным расчетом. Я выманил их на себя короткими очередями. С первого выстрела хлопцы не смогли его снять, а во второй раз выныривать мне из бурьяна было опасно, так как слева от меня был пулеметный расчет, а справа последний выживший боевик, который время от времени давал по мне короткие очереди. Не отрывая тело от земли, я поднял руки с автоматом вверх, насколько смог, и дал длинную очередь в направлении вражеского пулеметчика. На что в ответ получил очередь с блокпоста и короткую очередь с ПК, которую заглушил одиночный выстрел из СКС».

Сожженные в результате боя джипы «Правого сектора»

«Тут я услышал глухой стук об асфальт. Повернув голову вправо, я увидел падающий силуэт одного из наших бойцов. Он успел крикнуть: „Граната!“. Я прижался к земле, так как упало метров в 20 от меня. ВЗРЫВ! Меня немного присыпало щебнем, и я перехватил автомат в левую руку, в правой сжал гранату и выдернул кольцо. Под крик „Прикрывай“ я поднялся и сколько есть сил кинул гранату как можно дальше. Она точно перелетела баррикады. Тогда я побежал к лежащему побратиму, сопровождая короткими очередями в направлении блокпоста».

От взрыва гранаты был тяжело ранен водитель второй машины — «Бурый» (Ярослав Антонюк). Именно его смог под огнем противника эвакуировать «Иранец».

«Метров за 30 до машин, которые были на ходу, в нашу сторону прогремел выстрел из РПГ-7. Снаряд упал по левому флангу, тогда я был уверен, что все закончилось, но раненый что-то захрипел, и это дало мне силы. Я выпустил в блокпост все, что осталось в рожке. Развернулся и побежал к нашим машинам с такой скоростью, с которой я никогда не бегал».

В то же время, по словам Яроша, «блокпост был зачищен. Мы насчитали шесть убитых наемников, забрали у них оружие и патроны. Но бой не закончился — наоборот, плотность огня возросла. Мы перебили не всех, несколько боевиков отошло ближе к городу. Они пришли в себя и продолжили стрельбу. И почти одновременно начали подъезжать легковые машины с новыми боевиками, которые также сразу вступали в бой».

«Выехав на дорогу, мы сделали последнюю остановку. Я положил Бурого на руку священника и закрыл бумажный отсек. Сам встал на подножку машины, схватился за крышу, и мы поехали. Я был не единственный, кто так ехал, ведь нас ехало 20 человек на двух машинах. Ни одного целого колеса не было, ехали на одних дисках, искры летели в разные стороны, однако ехали. Когда мы проезжали по селам, нам из дворов выкрикивали „Слава Украине!“, но им никто не отвечал. И не потому, что мы не любили Украину, а потому, что мы не знали: или это рады нас видеть, или это какая-то провокация. Тем не менее мы доехали к нашим позициям и, слава Богу, Бурому спасли жизнь».

«Мне очень болезненно, что тело Михаила Станиславенко под огнем не удалось забрать. У него действительно были документы и моя визитка. Да, она была настоящая. Все оставили документы и личные вещи, а он не был нашим бойцом, поэтому он оставил себе визитку на память.

Документы, найденные боевиками на месте боя. Отсюда пошел мэм „визитка Яроша“

Мы едва дотащились до Харьковской области. Там, на счастье, удалось предупредить через Киев наш блокпост, что мы свои. Ярослава передали врачам, и он попал в реанимацию. А мы поехали к себе в Днепр. Но в Павлограде нас остановил блокпост внутренних войск и наставил на нас оружие. Ситуация была напряженная. Мы не могли объяснить, что мы делали и кто нам ставил задачу. ВВшники видели в нас только 19 незаконно вооруженных граждан, которые ехали на расстрелянных машинах. ВВшники стояли на Майдане, и упоминание „Правого сектора“ не сделало их более дружелюбными, скорее наоборот. Они требовали сдать оружие. И тут я внезапно нашел у себя в кармане удостоверение кандидата в Президенты Украины! Ох, как оно мне помогло! Только увидев, что я кандидат, командир ВВшников сменил тон и стал звонить своему руководству. Кандидатский мандат позволил мне все уладить, так что президентская кампания прошла не даром».

Есть, правда, и другая, менее героическая версия: якобы стоявшие на блок-посту ВВшники, завидев пару машин, полных вооруженных людей, быстро ретировались. А оставшиеся добровольцы местной самообороны, узнав Яроша, устроили «правосекам» крайне дружественный прием.

Официальная версия боя в изложении МВД Украины выглядела так: «Около 3:00 на блокпосту Славянска между двумя группами граждан возникло вооруженное столкновение. В результате один человек погиб и трое получили огнестрельные ранения. Потерпевшие госпитализированы».

Оружие и погибший, которых выложили российские боевики для демонстрации российским же СМИ около захваченного здания СБУ в Славянске, апрель 2014 г.

Однако сепаратисты получили в свои руки серьезные доказательства в виде брошенного заклинившего югославского пулемета, «визитки Яроша» и тела погибшего. Поэтому использовали это в своей пропагандистской кампании вовсю.

По данным самопровозглашенных «властей» Славянска, в перестрелке погибло трое местных жителей (1972, 1957 и 1990 годов рождения). Однако есть основания усомниться в этих данных. Так, тот же Ярош утверждает, что погибших было шесть, а автору этих строк в то время приходилось слышать от пророссийских ополченцев на блокпосту под Славянском информацию о том, что погибших было пять.

То есть с большой долей вероятности можно говорить, что, кроме известных местных «ополченцев», было двое или трое погибших россиян, которые пришли вместе со Стрелковым или добрались до оккупированного Славянска самостоятельно. Именно секретностью или хаосом тех дней (а в Славянске и поныне есть несколько десятков захоронений без имен и фамилий) можно объяснить различие в данных.

Можно утверждать, что хотя это первое боестолкновение «Правого сектора» и не сыграло особой роли в противостоянии под Славянском, однако было очень важным моментом в развертывании добровольческого движения в целом.