Одной из основных задач антитеррористической операции в восточной части Украины, о проведении которой было объявлено 14 апреля 2014 года, было перекрытие в минимально возможные сроки границы с Российской Федерацией в Донецкой и Луганской областях, так как развитие ситуации свидетельствовало о том, что российский фактор может сыграть роль «поджигателя» конфликта и не далек тот момент, когда через неконтролированную границу бурным потоком пойдут «добровольцы», оружие и боеприпасы.
В то же время политическому и военному руководству страны было понято, что пограничники своими силами этого сделать не могут — не хватало не только тяжелого вооружения, но и возможностей. Дело в том, что все военнослужащие Госпогранслужбы на весну 2014 года были контрактниками, набранными преимущественно из местных жителей. Естественно, что большая часть из них в той или иной мере прониклась идеями «русского мира» и почти все были задействованы в контрабандных схемах, поэтому воевать, откровенно говоря, не горели желанием. Попытки организовать сводные отряды из пограничников других направлений тоже требовали времени, которого на тот момент катастрофически не хватало.
Карта боевых действий в районе границы, июль 2014 г.
Поэтому в какой-то момент было решено привлечь для блокирования границы армейские части. При этом Генштаб предложил весьма реалистичный план — убрать пограничников непосредственно с «нуля» и создать с помощью ВСУ некую «буферную зону», размером превышающую дальность стрельбы артиллерии с российской территории.
Однако в этом случае часть территории государства оказалась бы под контролем боевиков, что политики в тот момент посчитали категорически неприемлемым. Поэтому военные получили приказ «встать на границу и подпереть пограничников».
Разумно посчитав разрозненные банды боевиков без тяжелого вооружения не способными противостоять армии, генералы спланировали «забег» к границе силами нескольких батальонных и ротных тактических групп из состава четырех механизированных бригад и 79-й аэромобильной.
Группировке было придано крайне ограниченное количество «легкой пехоты» в виде отдельных рот и взводов батальонов территориальной обороны и сводных отрядов милиции. Больше просто не было — процесс формирования батальонов теробороны только разворачивался и шел с большими потугами.
План был весьма изящен и прост: стремительный рывок силами десантников и спецназа, закрепление на рубежах мотопехоты, подтягивание легковооруженных тербатовцев, которые брали под контроль стратегически важные точки и рывок дальше.
При этом из-за нехватки сил было принято решение, что основная часть блокпостов должна носить временный характер и выставляться только для обеспечения беспрепятственного движения колонн снабжения. То есть фактически окрестная территория не зачищалась, а вся группировка «вытягивалась» в некую «кишку» вдоль основных трасс, что оказалось впоследствии фатальным.
Колонна 79-й аэромобильной бригады. Амвросиевка, июль 2014 г.
Первая фаза операции предусматривала взятие под контроль условной линии Старобешево — Амвросиевка — Степановка и создание тут полевых лагерей, складов для уменьшения «плеча» снабжения и полевых вертолетных площадок. На втором этапе предполагался выход группы в районе Тореза — Снежного с последующим «рывком» в сторону Зеленополья и Свердловска.
Фактически к 12 июня задачи первого этапа приграничного наступления в основном были выполнены. При этом украинская армия столкнулась с большими проблемами технического характера: в ходе длительного марша большое количество автомобильной и бронетанковой техники было выведено из строя. Особенно тяжелая ситуация сложилась с автомобилями, перевозившими материально-технические средства.
С 13 июня в бой была брошена ротно-тактическая группа 79-й аэромобильной бригады, которая вышла в район села Кожевни, взяв под контроль окружающие высоты. После чего началось наведение понтонного моста через реку Миус. В результате мотопехота с танками получила возможность выйти на относительно ровную степную местность.
Наши десантники на границе.
Группировка разделялась на две части: первая группа должна была взять под контроль погранпереходы «Должанский» и «Червонопартизанск», вторая — выйти в район Ровенек.
Уже 15–16 июня разведгруппы 3-го полка вышли в район Должанского. Правда, для удержания этой ключевой точки сил не было, просто обозначили присутствие.
Генеральное наступление началось только 22 июня -- после того, как основная часть группировки смогла сосредоточиться на южном берегу Миуса. Дальше события стали разворачиваться стремительно: 25 июня было взято Дьяково, к 28 июня к Изварино вышли подразделения 30-й механизированной бригады, а 1 июля был возвращен под наш контроль погранпереход Должанский.
После 1 июля общий вектор наступления приграничной группировки был направлен на юг, при этом Ровеньки взять не удалось. Тем не менее была начата реализация окончательной фазы операции — перекрытие границы.
Однако 11 июля в дело вмешались российские вооруженные силы. В тот трагический день внезапным огневым налетом был уничтожен полевой лагерь 24-й механизированной бригады и погранслужбы в Зеленополье. Погибло 37 человек, несколько десятков было ранено, потеряно очень много дефицитной автомобильной техники, три гаубицы Д-30.
Лагерь в Зеленополье после обстрела 11 июля 2014 г.
Следом начались обстрелы из-за границы практически всех позиций группировки, что в значительной степени приостановило темпы наступления.
Фактически группировка была расчленена на три неравные части — условно говоря, появились «изваринская», «ровеньковская» и «должанская» группы. Причем их снабжение превратилось в настоящую головную боль, так как вместе с артиллерией Россия активно использовала группы спецназа, которые активно минировали пути снабжения и атаковали небольшие колонны. Поэтому для снабжения пришлось задействовать вертолеты армейской авиации и самолеты, которые сбрасывали грузы с парашютами.
После 10 июля в районе боев появилась «славянская» группировка боевиков, вышедшая из северных районов Донецкой области в начале июля. Это было около тысячи бойцов, прошедших серьезные бои и вооруженные бронетехникой (в том числе и танками), переброшенной через границу в экстренном порядке.
Такими контейнерами, которые сбрасывались с транспортных Ан-26, снабжалась приграничная группировка.
Появление с севера такой силы, продолжавшиеся обстрелы со стороны России и появление у противника «зонтика» ПВО (14 июля россиянами был сбит транспортный Ан-26, который доставлял продукты и продовольствие парашютным способом группировке под Червонопартизанском) заставили наших военных перейти к обороне.
К тому времени части продолжали нести серьезные потери. Так, только в ходе одного минометного обстрела 15 июля под селом Провалье погибли 8 военнослужащих 3-го отдельного полка спецназа (еще один умер в российской больнице в Гуково позднее). Вот что вспоминал военный доктор 72-й бригады Юрий Ковтун: «Утром 15-го наши ребята на БМП поехали в Панченково, чтобы набрать питьевой воды, медикаментов, боеприпасов и забрать небольшие посылочки, которые передавали нам волонтеры. По пути попали под минометный обстрел, но вышли без потерь — не снижая скорость, разъехались по полю.
Сводная группа пограничников и армейцев на КПП «Мариновка».
Вернулись, и тут начинается обстрел из минометов 120-го калибра. Били прицельно по нашей части, которая стояла в Провалье — на тот момент вместе с нашей 72-й были пограничники и кировоградский спецназ. По рации передали, что есть раненые среди спецназа, нужен «Айболит». Это я.
Я побежал туда, где, по сообщению, были раненные. Но не добежал — минометы. Только высовываешься из укрытия — стреляют. В конце концов вместе с командиром батальона Михаилом Драпатым все же выскочили и начали бежать в направлении лесополосы, где были раненые. А тут взрыв. Очнулся через несколько минут. Голова гудела. Обстрел продолжался. А мне надо было бежать к раненым. Я услышал, как наш командир Драпатый между обстрелами закричал: «Что, никто не может ничего сделать с тем минометом? Что это такое?!».
Тогда наш танк начал стрелять, меняя позицию. Думаю, полбоекомплекта он влупил. Но эта возвышенность, которая не давала накрыть нас «Градом», не давала и нам накрыть тот миномет сепаратистский. Но в конце концов наши с 152-мм орудия накрыли его сбоку, и обстрел прекратился.
И вот, наконец, я подошел туда, где требовалась помощь. Я врач. Я работал в скорой помощи, и в реанимации работал, и терапевтом. Много видел, но то, что я увидел там ... Снаряд попал в круг спецназовцев, их сидело там человек 12. Четырех разорвало сразу на куски. По ДНК затем их опознали и похоронили.
Среди убитых был многократный чемпион Украины по панкратиону Максим Бендеров, молодой совсем парень, 24 года. Очень странно это и тяжело: лежит манекен обгоревший, ты всматриваешься и узнаешь человека, своего знакомого.
Подбегаю к какому-то парню, который еще дышит, фельдшер погранслужбы спрашивает: «Что делаем, доктор?» Я говорю: «Этот препарат начинаем ему капать». Он отвечает: «Нет смысла». А я ему говорю, что смысл есть, потому что, во-первых, мы дадим парню шанс, во-вторых, отрабатываем по схеме и все. У парня была остановка сердца, лежал без сознания. И на предплечье у него была татуировка: «Nemo sed nobis». И я понимаю, что я точно видел татуировки. А мы со всеми ребятами общались — приходили на чай-кофе, кто за мазью, кто за бинтом.
Я делал ему массаж сердца и пытался понять: кто он? Кто он, как его зовут? Я точно его знаю! И где-то на пятнадцатой минуте реанимации я вспомнил его имя — Богдан Каравайский. Я его часто чаем угощал ... Он был с кировоградского спецназа. «Nemo sed nobis» — это по латыни «Никто, кроме нас». Нет, он не выжил".
К границе были стянуты большие силы танков и артиллерии. В том числе такие раритеты, как 152-мм орудия Д-20.
По плану Генштаба предполагалось, что на первом этапе изваринская и должанская группы отходят к Зеленополью, а ровеньковская — к Дьяково.
6 августа изваринская группа, хоть и с большими потерями, смогла отойти и почти соединиться с должанской, однако ровеньковская оказалась частично рассеяна. Вскоре остатки приграничной группировки смогли отойти к Кожевне, но из-за низкой пропускной способности переправы вышедшие из окружения подразделения бросили почти все танки, БМП, САУ и другую бронетехнику.
Естественно, координации было очень мало, зато много хаоса и неразберихи. Вот характерные воспоминания одного из бойцов: «Наша БМП шла одной из первых, чтобы на высоте занять боевые позиции и в случае боя прикрывать колонну, которая будет выходить из окружения. Но как только мы разместились на высотке, чертовы супостаты начали пристреливаться по нам. Третий залп был практически прямым попаданием по нашей БМП. Наш экипаж с первыми ранеными остается без брони, пешком.
И тогда по этим координатам орки начали лупить из всего, пожалуй, что у них было. Нам ничего не оставалось, как нырнуть в «зеленку». При таком массированном обстреле командование принимает решение изменить маршрут и развернуть колонну. Без нас. С одной стороны,я их не осуждаю.
Мы были уже пристреляны, и продолжить движение той дорогой было очень рискованным.
Мы остались одни — 12 человек бегали по посадке, как кролики на охоте. А их артиллерия сравнивала посадку с землей. Я не знаю, сколько времени это продолжалось, банально взглянуть на часы не было времени, столь густо клали снаряды.
Очередной вражеский обстрел
Среди той пыли, запаха пороха и постоянных взрывов раздался звук проезжающего «Урала». Сначала мы не очень хотели выходить, думали, пошла зачистка, пехота. Но потом мы поняли, что шансов у нас и так практически нет. Что должно быть, то будет.
Оставив одного бойца с ранеными, остальные побежали в разведку. Это был наш «Урал», который отбился от колонны. У нас потекли слезы. Мы забрали раненых и под обстрелом вражеской артиллерии, на ходу, позапрыгивали в этот «Урал». По дороге машину накрыло «Градом». Все уцелели. Ехали на пробитом колесе без остановки. Первая остановка была ночью на каком-то блокпосту, где нас быстро заправили, и мы поехали дальше. Колеса уже не было вообще. Конечная остановка — Солнцево, 4:00 утра. Мы все были напуганы, уставшие, голодные и истощенные.
К нам подошел какой-то солдат, посмотрел на нас, похлопал по плечу и сказал: «Спокойно, ребята, вы на „большой земле“, здесь не стреляют» ...
Всего в выходящих колоннах район боев покинули около 3 тысяч военнослужащих. На этом бои в приграничье фактически завершились. Большая часть границы с РФ на территории Луганской и Донецкой областей для Украины была потеряна.
