«...Осведомитель, являясь „глазами и ушами“ комиссии по борьбе со взяточничеством, должен передавать только проверенную информацию и вести свою работу строго конспиративно. При наблюдении за своими сослуживцами нужно обращать внимание, на какие средства они живут, о чем больше всего говорят, какие позволяют себе проступки и не ведут ли разговора, указывая на плохое материальное положение, как ведут себя по отношению к посетителям, не разбивают ли таковых по категориям, то есть чисто одетых и наоборот.
За доставление нужных сведений осведомителю выплачивать вознаграждение.
Осуществлять систематический сбор сведений о всех служащих, имеющих отношение к удовлетворению и направлению дел частных граждан, проводить негласные расследования по каждой информации о взяточничестве, а также производить ревизии в советских и хозяйственных органах на предмет изобличения преступной деятельности...
При обнаружении крупных взяток или злоупотреблений немедленно прекратить наблюдение и расследование и передать все полученные материалы в органы ГПУ и Уголовного розыска. Отчеты о двухнедельной работе осведомителей секретным порядком высылать в адрес комиссий при обэкосо или губэкосо».
(«Инструкция по осведомительской службе комиссии по борьбе со взяточничеством». //Документы и материалы НКЮ 1922-1928 гг. М., 1934, с 142-143).
***
Инструкция по работе со штатными осведомителями — один из 1053-х исходящих документов, которые Наркомат юстиции Совета Народных Комиссаров выдал «на гора» за восемь месяцев проведения Новой экономической политики.
Переход от «военного коммунизма» к НЭПу произошел в марте 1921 года на Х съезде РКП (б). Старые большевики морщились и рассматривали отказ от «красногвардейской атаки на капитал», как временную меру, позволявшую создать благоприятные экономические условия для построения социализма в отдельно взятой стране.
В июле 1921 года было разрешено частным лицам открывать торговые предприятия. Коммунисты взяли курс на отмену монополии производства различных видов товаров и услуг.
Мелкие промышленные предприятия могли быть зарегистрированы по упрощенной программе, на них допускалось увеличение нормы наемных работников с 10 до 20 человек. Небольшие мастерские из государственных становились частными.
Шаг был вынужденный и... опрометчивый. В годы революции и гражданской войны была разрушена не только основная промышленная инфраструктура, но и утрачено самое главное — экономический кадровый потенциал.
В дефиците были бухгалтера, счетоводы, аудиторы, управленцы, банкиры и вообще все те, кто мог контролировать со стороны государства предпринимательскую деятельность народа. В первые месяцы НЭПа большевистское правительство оказалось беспомощным перед разгулом «экономической инициативы» масс. Оказалось, что без револьвера командовать населением очень трудно.
Без револьвера
Новая советская буржуазия появилась не вдруг и не сразу. В отсталой стране с неразвитыми производственными отношениями и отсутствием правовой базы у частного бизнеса есть только один путь «развития» — сращивание с государственной бюрократией.
Советский экономист Юрий Ларин, стоявший у истоков Госплана, написал в 1927 году книжку «Частный капитал в СССР», в которой он определяет происхождение первоначального капитала НЭПа.
Большевистский функционер полагал, что «150 миллионов золотых рублей были припрятаны с царского времени и 350 миллионов накоплены частными капиталистами в результате их нелегальной деятельности».
Никто ничего нового не придумывал. Самый распространенный способ формирования капитала — создание организованной преступной группы из чиновников в госаппарате и частных предпринимателей.
Госслужащие хозяйственных органов регистрировали на имя своих родственников, компаньонов или даже на собственное имя различные предприятия и перекачивали на счета оборотные средства государственных фабрик и заводов. Затем наступала очередь основных фондов.
В 1923 году николаевский завод «Плуг и молот» — бывшее предприятие братьев Донских — остался без сырья. Директор завода Курков и главный бухгалтер Томилов продали 860 пудов листового железа торговому предприятию «Заводснаб» по цене 80 рублей за пуд и через две недели купили железо у этой же фирмы по цене 340 рублей.
На вопрос ревизоров о том, какая была мотивация такой сделки, Курков ответил: «В бухгалтерии не было средств на зарплату рабочим, а профсоюз угрожал забастовкой...».
Никаких оснований для привлечения директора к ответственности не было. Финансовая деятельность госпредприятий в начале НЭПа — сплошная бланкетная пустыня в законодательстве молодой страны.
В 1926 году руководство николаевского ремонтно-механического завода через подставную контору умудрилось четыре раза продать самим себе 600 метров кабеля.
В это же время два салотопных завода в городе (16 человек рабочих) купили у одесского треста «Югпромторг» 8 вагонов текстильной мануфактуры, которые были реализованы по бартеру на зерно, хранящееся в Николаевском элеваторе. Никаких налогов в казну от этой сделки не поступило.
Тотальная коррупция управленческой бюрократии, вымывание оборотных средств и прямые хищения продукции государственных предприятий обрели такой массовый характер, что стали напрямую угрожать государственной безопасности.
В 1924 году Феликс Дзержинский на заседании Совнаркома прямо констатировал: «Рабоче-крестьянская инспекция и Наркомат юстиции оторваны от хозяйственной жизни и состоят из враждебных и чуждых советскому строю элементов. Сотрудники же ГПУ, хотя и являются преданными коммунистами, но не имеют понятия о хозяйственных вопросах вообще... Борьба с хищениями ведется без помощи и поддержки самих хозяйственных органов — чаще при явной или скрытой вражде. Аппараты не улучшаются, преступления увеличиваются, государственное имущество улетучивается, все достижения идут на кормление и усиление этой враждебной нам среды — государственных чиновников».
Новая советская буржуазия росла как на дрожжах. Мелкие предприниматели, арендаторы, владельцы комиссионных лавок, ресторанов и снабженческо-сбытовых контор — по данным Госкомстата на 1926 год их насчитывалось более двух миллионов. Нэпманы составляли почти два процента населения СССР.
Если сюда приплюсовать миллионы единоличных крестьянских хозяйств, то внутри страны против большевиков действовала громадная враждебная армия. Нужно было срочно принимать меры для обуздания этой неконтролируемой стихии, и... меры были приняты
При ГПУ в срочном порядке создается экономическое управление (ЭКУ) — прообраз будущего ОБХСС. Этому учреждению ставилась задача «борьбы с посредничеством, комиссионными, совместительством, выдачей всяких мандатов. Для обеспечения предлагалось мобилизовать старых проверенных чекистов и оформить юридически право ГПУ вести предварительное дознание и следствие по экономическим делам».
Для объединения усилий по борьбе с хищениями государственной собственности создавалась широкая сеть платных осведомителей, которые проходили обучение на специальных курсах, организованных при ВСНХ СССР.
Чтобы мотивировать работу, секретным сотрудникам отдельными распоряжениями назначалась премия — от 4 до 6% суммы незаконных сделок. За два года количество «дипломированных» тайных осведомителей на промышленных предприятиях и в управлениях трестов, по оценкам специалистов, составила 200 000 человек. Работающая страна разделилась на стукачей и растратчиков.
Практически на каждом предприятии работали 2-3 тайных агента. Результаты не замедлили сказаться. Страну захлестнуло волной судебных процессов по экономическим преступлениям.
С 1923-го по 1926-й годы только на Николаевщине прошло 107 выездных заседаний Одесского трибунала, который рассматривал коррупционные деяния хозяйственных управленцев корабельного края. Из 318 человек, проходящих по делам, 28 оправдано, 268 получили различные сроки тюремного заключения и 22 приговорены к расстрелу.
Однако репрессивные меры не дали ожидаемых результатов. Масштабные хищения не удалось искоренить. Под занавес НЭПа, развращенные большими «гонорарами» осведомители, часто вступали в сговор с руководителями предприятий и покрывали теневые сделки, получая свою долю, размеры которой на несколько порядков превышала процентную премию от ГПУ.
В 1927 году на закрытом заседании Одесского трибунала приговорены к высшей мере наказания два агента, работавшие в конторе Николаевского морского торгового порта. Заместитель начальника отдела кадров Юрий Тереблев и бухгалтер ОТиЗ Мария Пожидаева своевременно не доложили в экономическое управление ГПУ о масштабных спекуляциях мазутом, которые имели место в конторе главного стивидора, они получили за свое молчание оговоренную сумму.
Тайные агенты были «разоблачены» при помощи третьего осведомителя, присланного наблюдать за своими коллегами. Ставить наблюдателей за наблюдающими — тупиковый путь. Это понимали все. Поэтому в 1928 году советское правительство сворачивает Новую экономическую политику и чекисты от экономики вновь берутся за револьвер.
С револьвером
В пространстве Страны Советов НЭП стал угрозой не только для экономики государства, но и деформировал культуру, идеологию и бытовые стереотипы нарождающегося капиталистического общества.
Середина двадцатых годов прошлого века — время нуворишей и свободы нравов. В Николаеве, Одессе, Херсоне открываются сотни кабаре и ресторанов. Нэпманы ведут себя вызывающе. Показательная роскошь в потреблении «резала глаза» не только старым большевикам, но и беспартийным гражданам.
Лозунги октябрьской революции: «социальная справедливость», «равенство», «братство» и «правда» находились в противоречии с окружающей действительностью. Не только у революционеров, но и у большинства населения возникали вопросы: «Зачем нужно было столько жертв и крови в революцию, Гражданскую войну?.. Чтобы вернуться в царское время?..».
В социалистических СМИ была развернута массовая компания против «новых капиталистов». Мелкий лавочник стал олицетворением всех буржуазных грехов, с которыми и боролись большевики.
Образ типичного нэпмана в газетных публикациях резко негативен. Слуга западного капитала, вор и растратчик воплощает в себе все пороки, с которыми борется государство рабочих и крестьян.
Вплоть до начала Второй мировой войны, советские буржуа — главные герои фельетонов и статей в сатирических журналах. Такая пропаганда не проходит даром. В областных и районных центрах нэпманов — обычных торговцев и просто хорошо одетых людей — начинают бить на улицах, оскорблять и всячески травить.
Усиливаются репрессивные меры в отношении организаторов теневой экономики. В 1928-1929 годах Одесский трибунал приговорил 53 николаевских хозяйственников-расхитителей и шестерых советских работников-взяточников к высшей мере наказания — расстрелу.
В законодательном плане из Москвы следуют общие репрессивные меры. Еще в 1922-м все нэпманы были лишены избирательных прав и урезаны в правах на социальное обеспечение (пенсии, больничные и т.д.).
В 1931 году, после постановления о полном запрете на частую торговлю, НЭП перестала существовать. Новая советская буржуазия подверглась жесточайшим репрессиям. Горькая судьба ожидала и зажиточных крестьян: на основании постановления «О мерах по ликвидации кулачества» их вместе с семьями выселяли в отдаленные районы страны, а «контрреволюционный кулацкий актив» направляли в концлагеря или приговаривали «к высшей мере социальной защиты».
Револьвер становится основным инструментом в борьбе с взяточничеством. Теневые схемы получения незаконного дохода на государственных предприятиях уходят в прошлое.
Коррупция управленческого состава на предприятиях обретает характер «внеденежного получения преференций». Принцип «красных директоров» — «Ты — мне, я — тебе» — до конца горбачевской перестройки станет основным способом извлечения благ хозяйственными и советскими работниками.
В 1932-1936 годах в учреждениях и предприятиях Николаева наблюдается инерция «угара НЭПа». Системное воровство на заводах исчезло или ушло в глубокое подполье, зато активизировались индивидуальные растратчики. Во вторую предвоенную пятилетку страну захлестнула волна «кассовых хищений».
Кассиры кинотеатров, магазинов, ресторанов и предприятий потребкооперации, где наличность скапливалась в относительно больших количествах, брали деньги и исчезали в неизвестном направлении.
О растратчиках существует целый пласт истории советской литературы (Валентин Катаев, Ильф и Петров и др.), сложился народный и эстрадный фольклор. Недавно Михаил Лурье выложил в Сеть целую подборку уличной сатиры о растратчиках, которую собрала известная ленинградская фольклористка А. М. Астахова.
«Песню о директоре Сеньке» для читателей хочется воспроизвести на бумаге. В реальности она пелась на мотив «кирпичиков».
В центре города по балам ходил,
Полюбил всей душою цыган.
И по рублику, по червончику
Разгружал он советский карман.
Ну а в кассе как покопалися...
Там растрата, о ужас, кошмар!
В складе тоже там обнаружено,
Был расхищен различный товар.
Но, как водится, из Губрозыска
По заводу ударило вдруг.
Сеньку сцапали вместе с Катею,
И червончиков тысячу штук.
И сидят они за решеткою,
Вспоминают червонный завод.
Вот за Сеньку то, за мошенника,
Полюбила Катюша завод.
С примитивными растратчиками тоже «боролись револьвером». Бежавших кассиров отлавливали и предавали суду. Герой «Золотого теленка» — Александр Иванович Корейко — исключение из правил. Растратчиков почти всегда ловили и... расстреливали.
В сборнике документов «Реабилитированные историей. Николаевская область» удалось насчитать 18 уголовных дел с расстрельными приговорами, где фигурантами проходили задержанные в розыске счетоводы, бухгалтера и кассиры.
Тем не менее, Новая экономическая политика стала для Советского союза целительной таблеткой. Уже к 1926 году страна достигла довоенных показателей и продолжила интенсивный экономический рост.
НЭП стала единственно возможной альтернативой военному коммунизму, но не вписалась в планы советского руководства, оставшись в истории как короткий, но очень яркий период новейшей истории государства.
***
Распад СССР в 1991 году и возвращение правительств постсоветских республик к «старой-новой экономической политике» заставили вспомнить о НЭПе. Только в одном Николаеве по древним нэпманским схемам за 23 года было обанкрочено 90% всех промышленных предприятий города.
«Старые грабли» коррупционной экономики ударили по независимой Украине. Национальные богатства страны оказались в руках нескольких семейств. Сегодняшние растратчики «не тырят по карманам мелочь», они на законных основаниях «распиливают» бюджет и управляют финансовыми потоками в своих клановых интересах.
