В последнее время наметилась устойчивая тенденция к отшельничеству, особенно в России. Уезжают, как правило, в Сибирь и на Алтай. Причины лежат, в основном, в области психологии и современном обществе. Оно давит более слабых людей, которые не выдерживают бешеного ритма жизни. Альтернатива — стать отшельником. Но не все так просто...
Все части «Истории одного переселения» читайте здесь
Насколько можно судить об участниках профильных форумов, то большинство из них — городские люди. Немногие имеют хотя бы деревенский опыт выживания. Изучая отшельнические ресурсы, я лично не увидела ни одного профессионального охотника, который имел бы опыт, хотя бы короткий, выживания в тайге. Но мечтать не запретишь.
А стало быть, таким людям в отшельничестве далеко не всегда удастся добыть еду. Например, Алексей Лебедев первые две зимы провел в вырытой им землянке. С переменным успехом рыбачил. Но бывало и так, что еды не было в течение нескольких дней. И тогда случались голодные обмороки. Некий Андрей высказал предположение, что даже освоив все промыслы, включая охоту и рыбалку, надо быть готовым к голоду. И встречать это спокойно, не строя никаких иллюзий. И чем тяжелее будет вначале, тем легче будет потом. Придется отказаться от привычных мелочей, включая хлеб, потому как запасы муки необходимо как-то пополнять. И ее надо где-то хранить. А мыши очень любят муку. И для пополнения запасов необходим транспорт. Вообще, исходя из информации о жизни отшельников, полученной в СМИ, становится ясно, что питание у них весьма скудное. К примеру, самой старой отшельнице Агафье Лыковой регулярно привозят продукты. Правда, она избегает все упакованное и помеченное штрих-кодами. Но это уже религиозные убеждения.
Идейные отшельники стараются выбирать наиболее глухое место жительства. «Почему мы, в основном, выбираем северные регионы, — рассуждает Солярис из Самары, — мы думаем, что там глушь и мало людей, огромные лесные просторы. На первом месте при выборе места должна быть труднодоступность для людей, пусть даже болота, ведь и на болотах жить можно. А остальное, например, возможность выращивать полноценный огород — это на втором плане». Правда, мне кажется, что избежать полностью контакта с социумом просто невозможно. А уединенную глушь выбирают, как правило, личности маргинальные. К слову, в общине пермских верующих из села Черепаново хватает личностей, пребывающих в розыске. Так что в любом случае таежник-одиночка будет вызывать массу вопросов, как у местного населения, так и у правоохранительных органов. Да что далеко ходить? После переезда в обычное социальное село к переселенцам обязательно приходит знакомиться участковый.
Очень хочется верить, что потенциальные отшельники осознают, какая жизнь, какой быт их ожидает. Я знаю, как проходит день крестьянина, и предполагаю, что их будни будут вдесятеро суровее. Это подъем на рассвете, утренний моцион, а дальше рутинные дела. Пошла рыба на реке, надо скорее идти на лов, чтоб успеть сделать запасы и забить лабаз. Их, кстати, в тайге строят на деревьях, чтоб медведи не испортили продукты. Начался сезон охоты, пропадай в тайге. Научись спать на снегу в спальнике, разводить огонь из промерзших веток. Надо уметь свежевать туши, а также «ошкуривать» пушных зверьков и выделывать их шкурки, чтоб потом их сдать в заготконтору или выменять в поселке на нужные вещи. А выделывать шкуры, к слову, сегодня, даже в селах практически не умеют. Среди пиарных отшельников совсем не поднимается вопрос о лайках, которые являются верными помощниками в охоте на пущнину, предупреждении опасности. Например, приближении медведя. Я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что хорошую промысловую лайку купить можно только в Сибири. Не заводскую лайку, а промысловую. Но ни один охотник не продаст в поселке щенка чужаку. Собаки у них на вес золота. Как, впрочем, пастушьи собаки у чабанов. Также надо быть очень метким охотником, потому что придется беречь патроны. Они в тайге ценны так же, как и хорошие лайки.
Немало споров возникает и по поводу заработка как такового и его необходимости вообще. Нужны ли отшельнику деньги? В былое время такие люди слыли чуть ли не святыми и жили они за счет подношений и даров паломников. Но тогда была крепка вера и обидеть отшельника считалось святотатством. А сейчас, в лихое время, отшельнику не только деньги нужны, но и оружие для самозащиты — от зверя дикого и человека злого.
Итак, как отшельник может заработать для обеспечения себя самым необходимым? Сбор и продажа грибов, ягод и прочих дикоросов и лекарственных растений отметается сразу. Таким промыслом занимается каждый второй в сибирской деревне, да еще и продать это как-то надо.
Без Интернета или наличия большого города поблизости реализация товара невозможна. Добыть тушу медведя и попробовать продать ее в ближайшем поселке? Так в Сибири испокон веков существуют меновые отношения, а не товарно-денежные. Впрочем, я как-то наткнулась на совсем безумную идею: делаем персональный сайт до отъезда, берем в тайгу ноут-бук, ведем пошаговую фотофиксацию с текстовым сопровождением, накапливаем материал, попадаем в поселок и там заливаем на сайт. Но, господа будущие отшельники, в Сибири, дай бог, если в Новосибирске, Омске и Томске есть нормальный Интернет! Россия на сегодня в разы хуже интернетизирована, чем Украина. Так что мне лично видится только один вариант — устраиваться на работу в заповедник либо охотником-промысловиком. И среди людей, вроде бы, и без людей.
Еще один аспект, который почему-то не учитывается, — психологический. Можно месяц-два, а то и год не видеть людей, и совсем не страдать от этого. Но годы!.. Бывают случаи, когда у людей с неустойчивой психикой начинаются галлюцинации — голоса и видения. Можно просто одичать. Например, три года назад в газете «Московский комсомолец» была напечатана статья о мужчине, который после гибели всех родственников ушел в лес, прожив там 7 лет. Питался на ближайших городских помойках, говорить разучился. Вместо слов издавал что-то нечленораздельное. Общалась я как-то с одним знакомым охотником-промысловиком, который отбыл в тайге три сезона. Сезон — это примерно восемь месяцев. «Первый месяц волком выть хочется от одиночества, — рассказывал Андрей. — Хорошо, что напарник есть. Без него в тайге никак нельзя. Радио каждый день не послушаешь, только метеосводку, ведь надо было батарейки беречь. А потом привыкаешь жить без людей». Подтверждает это и Игорь из Сочи: «Пришел к выводу, что одному жить вредно для здоровья. Нужен напарник, потому что могут и проблемы случиться». А что же семья? Такие люди либо убежденные холостяки, либо разочарованы в семейной жизни после развода, либо банальные эгоисты, сбегающие от ответственности. Ну разве нормальный мужчина бросит на произвол судьбы свою семью?
Американские психиатры считают, что тяга к отшельничеству — это психическое отклонение. А в словаре психиатрических терминов существует даже специальное определение — анахоретство. Это обособление от окружающего мира, стремление к безлюдным местам, стремление избегать контактов с людьми. Наблюдается у фанатически верующих. При психической паталогии — у депрессивных больных, в рамках шизофренического аутизма, при шизоидной психопатии, после тяжелых психогений. Более легкая форма — социопатия. И таких людей не стоит осуждать — они просто ничего не могут дать социуму, и ничего не могут взять от социума. Он им просто не нужен. Так кто же они, отшельники? Они сами не могут ответить на этот вопрос. Болью пронизаны слова пока еще жителя Самары Соляриса: «Я ненавижу нашу власть и силовые структуры. Умалишенный? Возможно, так как осознанно отказываюсь от всех благ городов, от карьеры, от достатка, работы, семьи, дома. Я не вижу смысла в бесконечном зарабатывании денег, чтобы бороться за выживание в стае людей за статусы и „понты“. В деревне я тоже не хочу жить, так как это тоже людская стая, живя в которой нельзя оставаться в стороне, так как люди тебя все равно считают членом стаи и будут применять к тебе законы стаи. А это снова затянет в будничную рутину выживания. Может быть, кто-то лучше знает, кто я?..».
