Американцы давно живут в политической среде, где государственная власть подавляет инакомыслие и насаждает некий религиозный примат, считает автор статьи в TAC Делано Сквайрс*. В США по сути сформировалась государственная религия — ЛГБТ+.
Можно было подумать, что самое спорное заявление на недавней Национальной конференции консерваторов — что главную надежду на сохранение республики для будущих поколений дает «рехристианизация» американской культуры — прозвучало из уст христианина.
Как бы не так. Это изрек председатель Фонда Эдмунда Берка Йорам Хазони (Yoram Hazony). О том, что только христианству под силу победить левую диктатуру, сказал еврей-ортодокс. А чуть позже ректор Южной баптистской семинарии Альберт Молер (Albert Mohler) напомнил участникам, что нейтрального светского государства не существует в принципе. Политическая жизнь Америки, подчеркнул он, зачахнет, если ее отделить от
Столь активную «рекламу» Бога, если так можно выразиться, конференция приняла хорошо. Какой разительный контраст с Белым домом, который уверяет, что мужчины могут забеременеть, аборт по желанию называет «репродуктивной справедливостью», а калечащие операции на половых органах подростков — «коррекционным уходом»! Консерваторы-националисты предпочтут, чтобы правительство вдохновлялось священными писаниями, а не приносило жертвы Молоху и не пускалось в эксперименты по смене пола в духе Джона Мани.
Но этой точки зрения придерживаются отнюдь не все так называемые «консерваторы».
Дэвид Френч (David French) назвал национальный консерватизм «прямой угрозой религиозной свободе». А главным грехом национал-консерваторов считает «тягу к власти».
Это стремление к власти проявляется, как он считает, в желании отменить прецедент нарушения Первой поправки, десятилетиями запрещающий трансвеститам участвовать в публичных мероприятиях, исключить некоторые расовые воззрения из корпоративных программ обучения «разнообразию» (даже частных) и обязать социальные сети не затыкать рот людям с противоположными точками зрения.
В призывах оградить на государственном уровне детей от сексуальных извращений, а работников — от обязательной доктрины о «белой хрупкости» Френч видит посягательство на свободу. Но возьмется ли он во всеуслышание критиковать чернокожих политиков, которые требуют запретить в школах расологию? И будет ли он с тем же жаром отстаивать лекции о «Блэкфейсе», называя их проявлением «благословенной свободы»?
Френч — евангельский христианин. И все же он ставит на одну нравственную ступень церкви, где проводятся шоу трансвеститов и где не проводятся.
Он написал:
«Но мы не должны обманываться, внушая себе, что нравственные позиции подписавших Декларацию о принципах национального консерватизма отражают все разнообразие христианской веры и религиозного обряда в США. В конце концов, одни церкви мероприятия трансвеститов проводят, а другие осуждают».
Здесь перед Френчем встал вопрос посерьезнее, чем роль религии в обществе. Для начала ему предстоит дать рабочее определение, что есть «христианин», и определить критерии, кого считать таковым, а кого нет.
Этот «травести-консерватизм» не отстоял религиозной свободы, не оздоровил наше общество и не привел нас к процветанию. Любая политическая философия, настолько рабски преданная ярому индивидуализму и праву каждого на самовыражение, что позволяет учителям насаждать в школах свои извращенные сексуальные предпочтения, не только нравственно несостоятельна, но и гибельна для культуры.
Правительство обязано делать как минимум три вещи: защищать права, не преступая при этом границ государственной власти; бережливо распоряжаться государственными финансами; и способствовать нравственности, вознаграждая добро и карая зло. Рано или поздно мерило, чтó праведно, а что нет, обязательно появится. Поэтому нравственный нейтралитет не вариант.
Френч не понимает, что мы давно живем в политической культуре, где государственная власть подавляет инакомыслие и насаждает некий религиозный примат. В США по сути есть государственная религия. Одни называют ее политкорректностью, другие — левачеством. Как бы там ни было, самая влиятельная группировка в этой теократической хунте — политическое лобби ЛГБТКИА+.
Наши правительственные институты, медиа-компании, школы, корпорации и культовые сооружения — все они «поголубели». Над федеральными и местными учреждениями, основными протестантскими церквями, предприятиями и школами по всей стране реют радужные флаги. Disney и Nickelodeon пичкают самых маленьких мультиками и фильмами, начиненными гендерной идеологией. Суды забирают детей у родителей, если те не принимают их новую «гендерную идентичность». Школы помогают учащимся «переходить в другой пол» тайком от родителей. Каждый июнь корпорации платят «индульгенцию» и наряжаются радужными логотипами.
В Америке расцвел религиозный шовинизм. Как и в других религиях, отступничество строго карается. Учителя государственных школ свободно рассказывают детям о «геях». Однако чинуши от здравоохранения боятся честно заговорить с геями об обезьяньей оспе — из страха, что их обвинят в стереотипном мышлении и дискриминации.
Христианам и всем остальным с традиционными воззрениями на секс, если они хотят остаться у государства на хорошем счету и не лишиться, например, работы, придется преклонить колени перед гендерными идеологами, составившими новый культурный катехизис. Даже «консервативные» евангелисты и те поддались. Бывший глава Южной баптистской конвенции призвал единоверцев к «страннолюбию» к тем, кто отвергает Божий замысел насчет собственного тела.
Дэвид Френч, похоже, не осознает всей угрозы, которую радикальная гендерная политика представляет для всех американцев без исключения, а не только для христиан. За отрицание божественной природы Христа никого от соцсетей не отлучат. Зато тех, кто считает Кейтлин Дженнер мужчиной, — выгонят за милую душу.
Травести-консерваторы и их единомышленники сверхлибертарианцы не понимают, что в падшем мире оторванная от трансцендентной морали свобода стремительно оборачивается духовным рабством. Да, у нас есть правительство. А еще у нас есть общественная культура, которая устанавливает свои нормы, а элиты — в политике, СМИ, академических кругах и бизнесе — их насаждают. При этом Дэвид Френч со своей трибуны критикует лишь белых консерваторов-евангелистов.
Национал-консерваторы и христиане отнюдь не мечтают о теократии. Они хотят лишь напитать общественное пространство мудростью притчей Соломоновых. Они вторят премьер-министру Нидерландов и богослову Абрахаму Кёйперу: «Нет ни единого квадратного дюйма в области человеческого бытия, над которым Христос, владыка всего сущего, не воскликнул бы: „Моё!“».
От столь смелого заявления многие американские христиане наверняка отшатнутся. Но они не осознают, что государство уже вовсю поощряет собственное кёйперианство. Изобилие трансвеститов в государственных школах — лишь один из механизмов, через которые левые крепят свою власть над американскими семьями. Одобряя это извращение, консерваторы добьются лишь того, что христианство окончательно уйдет в личную сферу. И в результате общественное пространство останется на милость гендерной идеологии.
Опять же, альтернатива этому отнюдь не теократия и не некая единая церковь, как утверждают критики. А призыв вернуть общественному пространству религиозность, столь типичную еще несколько десятилетий тому назад. Да, взрослым будет запрещено растлевать детей. С другой стороны, христианская культура снова сделает сексуальные предпочтения и интимную жизнь частным делом.
Битва за общественное пространство по сути сводится к контролю языка и захвату институтов. Левые идеологи это понимают, потому-то так упорно и насаждают убеждения и модели поведения из сугубо частной сферы. Десятилетиями верующие американцы жили «гордо и не таясь», тогда как геи и лесбиянки, наоборот, ощущали давление и предпочитали держать свои сексуальные предпочтения в тайне.
Но времена изменились. Теперь мощное давление ощутили уже христиане с библейской сексуальной этикой: общество требует, чтобы свои убеждения они держали при себе. Тогда как принадлежность к ЛГБТ-сообществу, наоборот, афишируется и всецело всеми поощряется — от федерального правительства до профессиональных спортивных лиг.
У травести-консерваторов есть выбор. Последние два десятилетия доказали, что наши культурные нормы всегда определяются чьим-то мировоззрением и ценностями. Поэтому либо наше общество признáет сексуализацию детей в библиотеках, школах и общественных местах чем-то совершенно легальным и невозбранным, либо восстанет против этого с праведным гневом.
Если мы надеемся спасти нашу цивилизацию от краха, то никакой золотой середины не существует. На одном стуле мы все не усидим.
*Делано Сквайрс — научный сотрудник Центра жизни, религии и семьи Ричарда и Хелен Девос при фонде «Наследие»
По материалам иностранных СМИ
