Ситуация в зоне АТО на Донбассе представляет не самую большую военную угрозу для Украины, считает координатор группы «Информационное сопротивление», народный депутат ДМИТРИЙ ТЫМЧУК. Во второй части интервью «Апострофу» он рассказал, стоит ли Украине опасаться вторжения российских войск со стороны Беларуси или из Крыма, почему так называемый «хорватский сценарий» неприменим на Донбассе, и сколько войск РФ собрала возле украинских границ.
Первую часть интервью читайте тут: Россияне боятся, что украинская армия двумя ударами вынесет их с Донбасса — Дмитрий Тымчук
Дмитрий, помимо оккупированных территорий Донбасса, российские войска сконцентрированы и вдоль наших границ. В частности, со стороны Беларуси у них происходит какая-то непонятная активность. Есть ли основания, по вашему мнению, опасаться удара извне?
Что касается ситуации в приграничных районах Российской Федерации возле наших госграниц, то, я вам скажу, в Генштабе, по крайней мере, те толковые офицеры и генералы, с кем я общался, считают, что зона АТО — это еще наша меньшая головная боль в плане перспектив развития российской агрессии.
Вот как?
Намного большая проблема — это то, что происходит на севере Донбасса, то есть на границе Украины с Россией, но севернее. Поскольку с той стороны действительно идет сосредоточение, формируются новые дивизии за счет переформатирования имеющихся бригад и фактического дополнения их, набивания дополнительными силами и средствами. Речь идет фактически о двух армиях. Плюс, одна армия сейчас формируется в Крыму — 22-я общевойсковая, за счет тех сил и средств, которые три года уже перебрасывают оккупанты. Соответственно, с трех сторон — с юга, востока и северо-востока — нам противопоставлены уже три российские армии. И если на Донбассе у нас сосредоточен весь наиболее боеготовый компонент сухопутных войск, то в других восточных регионах у нас ситуация намного хуже.
Мы этот вопрос поднимали на парламентском комитете по обороне достаточно давно. Министерство обороны рапортует о создании не только новых подразделений, но и новых бригад, новых отдельных батальонов. Но нужно понимать, что сформировать бригаду и полностью обеспечить ей место дислокации с нуля довольно проблематично. Нужно ведь не только построить несколько казарм, плац — и вперед. Должна быть создана полностью инфраструктура: с котельными, узлами связи и так далее. Плюс — военные городки, а к ним — детсады, школы, магазины... На самом деле, обеспечить дислоцирование бригады на одном месте, сформировать ее в поле, грубо говоря, — это колоссальные затраты. Передислоцировать тоже не намного дешевле. В любом случае, эти затраты сейчас, во время войны, наш бюджет просто не выдержит.
И что же делать?
Действительно, возникает вопрос: как обеспечить нашу обороноспособность на восточных рубежах? Министерство обороны формирует новые части на этих направлениях. Но ситуация не такая радужная, как нам пытается представить военное руководство. Я не могу в деталях и с цифрами, к сожалению, рассказывать, но я тут разделяю тревогу наших офицеров в Генштабе, которые говорят, что Донбасс — это наша явная боль, но не самая главная. У нас намного большие проблемы могут быть на других направлениях.
В том числе, со стороны Крыма?
По Крыму ситуация более рассчитана на демонстрацию угрозы со стороны России. Блокировать возможное наступление на сухопутном театре военных действий со стороны Крыма довольно-таки легко и просто: там два узких перешейка, где с нашей стороны даже небольшими силами и средствами можно сдерживать большую численность наступающих войск.
Провести десантную или комбинированную десантную операцию (с моря и с воздуха) россияне могут попытаться. Путин достаточно неадекватен для того, чтобы попробовать. Но дело в том, что таких серьезных операций Россия не проводила, пожалуй, со времен Второй мировой войны. И мало кто вспомнит операции, завершившиеся успешно. Даже в то время, когда людей считали пушечным мясом, и никто их вообще не брал в расчет.
Сейчас в России тоже ведь не особо внимание на людей обращают...
Ну, сейчас им все-таки приходится как-то маскироваться. Одно дело, когда в месяц гибнет сотня российских военнослужащих, а когда будет 10 тысяч — то это будет немного другой расклад.
А если говорить о морской и воздушной операции, то сегодня только армия Соединенных Штатов может проводить такие операции. Россияне могут попробовать, но чем это закончится — трудно сказать.
Так что Крым в этом плане — скорее плацдарм для осуществления военно-политического влияния в регионе для России, чем плацдарм для наступления на Юг Украины, на материк.
И они ведь укрепляются, правильно? Тоже боятся, что мы можем решить вдруг идти освобождать свою землю?
Да. Эшелонированная система ПВО, которую они создавали в первую очередь, об этом свидетельствует. Они тоже очень боятся, что Вооруженные Силы Украины одним ударом их выкинут в Краснодарский край.
По Беларуси ситуация следующая: дело в том, что на сегодня, если брать те военные возможности россиян, которые они могут использовать с территории Беларуси, то большой угрозой это не пахнет. Я не верю, что очередная фаза гибридной войны будет для нас заключаться в том, что мы будем наблюдать наступление «вежливых людей » или «зеленых человечков » из Беларуси на Житомирскую область.
Но тут, опять-таки, нужно вспомнить военную историю. Во время Второй мировой войны на территории Полесья боевые действия как-то не сильно наблюдались. Это понятно: леса, болота не способствуют тому, чтобы развертывать батальоны и лезть вперед. Что касается просто ввода «зеленых человечков», то у нас там есть чудесная «янтарная республика». В Житомирской области, конечно, поменьше, чем в Ровенской. Но, тем не менее, появление товарищей с автоматами вызовет нездоровый ажиотаж среди тех, кто сейчас усиленно добывает янтарь не совсем законным способом. А, поверьте, у них и бронетехника есть, мы уже видели даже по кадрам в журналистских материалах. Оружия у них тоже более чем достаточно... Я думаю, там даже им не придется нашу армию использовать, там местные сами справятся.
Я, конечно же, в большей мере шучу, но, тем не менее, это довольно неблагодарное направление для проведения наступления. В контексте возможной российской военной операции со стороны Беларуси я бы больше опасался удара с воздуха, то есть задействования авиационных сил.
Но нужно также принимать во внимание, что для Беларуси открыт вариант «русской весны». Повторения того, что было на Донбассе, белорусы никак не могут исключать. Лукашенко, который пытается постоянно усидеть на двух стульях, не имеет никаких гарантий, что Путин завтра не плюнет на вот эти скачки и ужимки «батьки» и не проведет точно такой же фокус. Я не скажу, что Лукашенко — большой подарок для Украины. Но если такой сценарий, такая тактическая операция будет проведена россиянами, для нас ситуация ухудшится, потому что иметь еще одно угрожающее направление — это не есть хорошо.
Если вероятность того, что они попрут с любого из направлений, о которых вы говорите, не так и высока — для чего они накапливают там силы и тратят такую кучу денег? Из соображений «защиты» от нашего возможного наступления? Или просто «попугать»?
Тут уже трудно определить, где идет реакция российского руководства на события в Украине, на их собственную агрессию против Украины, а где идут их попытки давить на НАТО.
Мы еще в 2014 году говорили, что началась новая «холодная война». В Европе и США это дико опровергали, уверяли, что ни о какой «холодной войне» речи не идет. Три года опровергали. И лишь в прошлом году американские эксперты и политики начали признавать: да, действительно, мы на пороге... Хотя, если Россия формирует новые дивизии на своих западных границах — это уже не «на пороге », это «холодная война » в полном разгаре. Жалко только, что на Западе этого не замечают.
Я не исключаю, что как раз Путин тут видит проблему комплексно. Для него Украина — это и есть острие его борьбы против западного мира, западных ценностей, против того же блока НАТО. Просто для него это первый этап в этой борьбе, где он себя видит великим победителем. Но, опять-таки, я могу только предполагать. По-моему, предугадывать ход мысли и шаги Путина, как и любого душевнобольного человека, — это задача очень неблагодарная. Это направление для узких специалистов в области психиатрии. Я к ним, к сожалению или к счастью, не отношусь.
Как относитесь к идее, что лучшим выходом из сложившейся ситуации для Украины мог бы стать так называемый «хорватский сценарий»? Или он в нашей ситуации неприменим совершенно?
Абсолютно неприменим! Я вообще не знаю, зачем его нам начали приплетать. Я предполагаю, что задачей европейских структур — а я так понял, что это были серьезные грантовые программы, потому что возили, показывали, платили гонорары и хлопали, когда выходили материалы в украинской прессе — была попытка показать, что «Минск» — не такое уж мертворожденное дитя, что вот есть какие-то прецеденты.
Что касается «хорватского сценария », то Сербская Краина (сепаратистское образование, существовавшее на территории Хорватии в 1991-1995 годах, — «Апостроф») и Донбасс — это настолько разные вещи!..
В чем, например?
Начиная с того, что сепаратисты в Хорватии были именно сепаратистами. Да, их на начальном этапе Сербия поддерживала, но затем она прекратила любую военную поддержку. Там не было оружия, боеприпасов, наемников — того, что мы видим на Донбассе. Соответственно, сербские сепаратисты были ограничены в ресурсах. Их можно было взять измором. Если бы какое-то время еще эти боевые действия продолжались, они так или иначе просто-напросто задохнулись бы без ресурсов. Это первое.
Второе: у сербских сепаратистов были не только декларации, как у Захарченко и Плотницкого, а у них было стремление реинтегрироваться в Хорватию и прекратить боевые действия. То есть они реально сложили оружие. Они не собирались штурмовать Ла-Манш, как придурок Захарченко, и так далее. Они реально сказали: мы за мир, давайте искать способы, как этот мир осуществить, чтобы он, наконец, пришел на нашу землю. И они сделали все для этого.
Были, конечно, инциденты. Много инцидентов. Но какой был подход? Была задействована международная полицейская миссия, когда правоохранительными функциями занимались международные полицейские, но обязательно в присутствии и сербской стороны (этнических сербов — местных жителей), и хорватской полиции. Понятно, что только начинает все угасать — достаточно одной искры, чтобы обратно все разгорелось. Поэтому, когда возникал какой-то спор, бытовой даже, между сербом и хорватом — сразу смотрят, где какие стороны, и тогда участвует не международная полиция, как какие-то международные жандармы, а представители этих сторон.
На Донбассе сейчас это просто невозможно осуществить. Россия не прекращает прямой военной поддержки тех корпусов. Мало того, это даже не поддержка. Это снабжение штатных структур своей собственной армии.
Отвечая на вопрос, воюют там местные боевики или все-таки российские войска, давайте начнем с того, что не важно, каким образом укомплектованы подразделения и части — они замыкаются на штабы корпусов: один штаб — в Донецке, второй — в Луганске. Соответственно, все приказы выполняются, независимо от того, какое там соотношение местных боевиков, кадровых российских военнослужащих и российских наемников. Важно, кому подчиняется эта структура. А подчиняются они штабам корпусов, штабы корпусов подчиняются Центру территориальных войск в Ростове, а этот центр подчиняется Генеральному штабу Российской Федерации. По факту эти два армейских корпуса (так называемых ДНР и ЛНР, — «Апостроф») — штатные структуры регулярных Вооруженных сил Российской Федерации.
В Хорватии такого и близко не было. Там были вооруженные формирования местных сепаратистов, которые получали какое-то время поддержку, но потом они ее получать перестали. То есть по всем ключевым направлениям, по которым мы сравниваем ситуацию в Сербской Краине и на Донбассе, мы не видим, чтобы где-то что-то пересекалось.
Может, имеется в виду, что в случае с Хорватией международное сообщество тоже было изначально против силового завершения конфликта...
Может быть. Но на Сербию, очевидно, все-таки международное сообщество могло оказывать какое-то влияние — в отличие от Путина. Если Путин, начиная с аннексии Крыма, врал всем, включая собственных граждан, о том, что «наших там нет», а потом он это признал... Более того, местное население, то есть его избиратели, видит в этом великий подвиг: «Он же не только нас обманул!.. То, что он нас обманул, — то ладно, мы — лохи по жизни. Но он же и этих дураков обманул в Брюсселе и Вашингтоне — вот это круто!..»
Когда идут такие расклады, когда Россия делает все, чтобы показать, что не ориентируется на мнение международного сообщества, о каком международном сообществе можно говорить?
Те же санкции — мы же уже видим в цифрах, которые экономисты выкладывали, последствия санкций. Но вспомните: как у них начиналась эта политика «нам санкции никакого вреда не приносят» — так она до сих пор и продолжается.
