Любомир Гузар: Россия — это не союзник, а, к сожалению, враг

— Как сегодня, по вашему мнению, Украина выглядит в войне с Россией? Выглядит ли она жертвой или победителем? Имеет ли Украина шанс вырваться из российских сетей?

— Все зависит от нас. Мы должны стать полностью независимыми, поскольку мы были жертвами весь долгий советский период, а прежде —российский период, когда украинский язык был запрещен. Теперь мы должны собрать наши силы и осознать всю опасность, которую несет эта война. То, что происходит со стороны России, — это не акт братства. Это вражда и желание доминировать. Россия — это не союзник, а, к сожалению, враг. Так они сами себя преподнесли и преподносят. Это показывает нашему народу, что спасение — в наших руках. Мы не должны ожидать ни от России, ни от кого-то другого спасения, а должны построить государство собственными силами. У нас есть люди, богатая страна, у нас есть все предпосылки, но нужно их использовать.

— Должны ли мы простить России эту агрессию? Пришло ли уже для этого время?

— Мы как христиане должны прощать всем. Но также мы должны защищаться. Простить — не означает отдать себя на поругание. Мы не должны воспитывать в себе дух ненависти, но должны сознательно защищать свои права. Пусть россияне любят Россию, а украинцы любят Украину. Мы не хотим им зла и не хотим, чтобы они нам зла желали. Мы также должны принимать все возможные меры, чтобы показать России, что мы — это мы.

— Но можно ли воевать, избежав ненависти?

— Это нелегко. И чем дальше — тем хуже. Чем больше давление, тем сильнее будет реакция. Может показаться, что я скажу сейчас нечто странное, но на самом деле это не так: Россия больше вредит себе. Помню, лет двадцать назад в Киеве был спектакль о том, что украинцы и россияне — братские народы. Если бы сегодня такой спектакль поставили, то люди смеялись бы. Россия, к сожалению, своим поведением доказала, что она не считает себя братским народом, а хочет доминировать. Это не порождает благородных чувств к России. Мы должны стараться по возможности не поощрять ненависть, но, с другой стороны, сознательно защищать свои права.

— Недавно была опубликована стенограмма заседания СНБО двухлетней давности. Из нее видно, что некоторые политики тогда были против того, чтобы Украина воевала. И сегодня в Украине есть люди, которые говорят, что воевать не нужно, потому что жизнь каждого погибшего солдата ценна. Насколько эта мысль верна?

— Жизнь каждого человека — неповторима и ценна. Мы — не агрессоры. Не мы начали эту войну. И не мы ее хотим. Но по радио мы раз за разом слышим, как боевики обстреливают наши войска, а мы, кажется, не отвечаем. По моему мнению, это даже не война, а что-то одностороннее. Это не война формально, хотя люди и погибают. Это — цена свободы. И мы должны обороняться до тех пор, пока на нас нападают. Мы должны обороняться, пока продолжается агрессия и, к сожалению, мы должны делать это ценой жизни наших военных.

— Украинцы жалуются, что в этой войне Россия пытается привлечь на свою сторону Ватикан.

— Есть определенные люди в Ватикане, да и вообще в Западной Европе, которых Россия пытается убедить в своей правоте с помощью очень профессионально проводимой пропаганды. Ватикан как государство и как люди не является исключением. Надо признать, что Россия высокопрофессионально осуществляет свою пропаганду и получает соответствующие результаты.

— В Украине очень негативно восприняли то, что заложено в декларации, которую Папа подписал на Кубе вместе с патриархом Кириллом. В социальных сетях по этому поводу было немало острых комментариев...

— Мне очень жаль, что жертвой этого стал Папа. Я не знаю всех подробностей, но, судя по тому, что я имел возможность слышать, там действовали люди, которые некоторым образом Папу обыграли. Я бы так об этом сказал. Папа очень хотел и хочет установить мирный контакт с Россией, с патриархом Кириллом. Но мне кажется, ему это все преподнесли в очень неподходящей форме. И Папа продемонстрировал свое огромное смирение, потому что, сами подумайте: встречаются предстоятели Церквей на высшем уровне. Где встречаются? На аэродроме. Как это выглядит? Разве в Гаване нет церкви, нет храма?

И еще один момент. Они не молились вместе. Это очень показательно, что не было совместной молитвы. Папа продемонстрировал смирение и сделал это не от слабости — чтоб смирить себя, надо быть сильным. И поэтому я им некоторым образом восхищаюсь.

Не надо быть гением, чтобы понимать, как это выглядит: два священника встретились и не молятся. И они не пошли даже в церковь, а, можно сказать, пошли в корчму.

— Какими будут последствия этой встречи?

— Не будет никаких последствий, потому что это не был исторический момент, и это ничего не изменит. Это не было по-Божьему. Я думаю, что Папа хотел это сделать по-Божьему. Я не хочу судить патриарха, потому что я его не знаю, хотя его поведение мне не очень подходит.

Эта встреча ничего не изменит. Вспоминается встреча Папы Павла VI и патриарха Атенагора, которые встретились на Святой Земле и искренне поцеловали друг друга. И, как следствие, были сняты взаимные отлучения, которые были провозглашены ещё в 1054 году. Одним словом, это было что-то такое, что почувствовал мир. А то, что произошло в Гаване, я не знаю, почувствует ли кто-то. По моему мнению, это была очень хитрая политика.

— Как вы считаете, это было единовременное действие или все-таки к нам возвращается восточная политика Ватикана?

— Я не думаю, что сейчас возвращается политика времен кардинала Казароли (Агостино Казароли — государственный секретарь Апостольского Престола в 1979- 1990 годов, — «Апостроф»). Я просто думаю, что «шило вышло из мешка», показалась правда.

— Пользователи социальных сетей называют причиной такого поворота событий в том числе и недостаточную работу украинской дипломатии. А некоторые говорят, что в УГКЦ нет хороших представителей в Ватикане...

— Я знаю, что Блаженнейший Святослав представлял Папе ситуацию в Украине, потому что они знакомы давно. Но там есть и много других людей, которые делают свою работу и имеют другие убеждения. Для Ватикана, как и для Западной Европы вообще, Россия более важна, нежели Украина в политическом контексте. Этому есть исторические доказательства. Но так не должно быть, и это вредно для папского правительства, для наследника Святого Петра и того, кто должен быть принципом объединения для всех.

— Есть ли у нас шанс донести правду об Украине и убедить Ватикан?

— Россия располагает очень эффективными пропагандистами. У нас их нет. У нас есть отдельные люди, а у них целая система. Западная Европа только теперь начинает «познавать» Россию. Западная Европа очарована Россией, потому что Россия долгие годы над этим работала. В этой ситуации мы, к сожалению, как младенцы против них. Наша дипломатия в Западной Европе не представляет Украину очень сильно.

Наша молодежь ездила на молодежные международные встречи Тэзе (христианская экуменическая община, на встречи которой собирается множество молодых верующих, — «Апостроф»), и я спросил их о впечатлениях. А они ответили: там ничего не знают об Украине, а знают только то, что узнают из российских источников.

— Когда избрали Папу Франциска, были такие прогнозы, что из-за благосклонности этого Понтифика к Украине и УГКЦ он может дать этой Церкви Патриархат. И что если этого не сделает он, то не сделает никто. Сейчас уже эти прогнозы не столь оптимистичны...

— Я думаю, что Папа хорошо знает украинскую Церковь. Я его встречал еще до того, как он стал Папой, и я не сомневаюсь, что он хотел как лучше. Но есть много обстоятельств и много людей вокруг него, которые говорят иначе. Папа безошибочен только в вопросах веры и морали, а во всех других делах может ошибиться.

— Прошло уже пять лет с тех пор, как вы перестали возглавлять УГКЦ. Довольны ли вы развитием УГКЦ за это время?

— Есть много положительных инициатив. Я думаю, что в целом есть положительные сдвиги к улучшению церковной жизни. Но это не значит, что мы все уже делаем прекрасно. Здесь все в большой степени зависит от духовенства. Синоды сходятся, но решения Синода, которые относятся к повседневной жизни, священники должны доносить до людей. Мне кажется, что в этом плане есть еще много работы.

— А Блаженнейший Святослав приходит иногда к вам советоваться?

— Время от времени приходит. Он много ездит и мало бывает дома, но вот недавно заходил. Он еще молодой и сильный. Я даже прошу Блаженнейшего Святослава, чтобы он немного себя жалел, потому что это все очень хорошо для людей, но его-то силы от этого истощаются. Нужно больше себя беречь, чтобы иметь возможность дольше проработать.

— Удастся ли объединиться украинской Церкви?

— Есть такой пример: Харьковско-Полтавская епархия УАПЦ под руководством Владыки Игоря Исиченко сообщила, что хотела бы как-то сблизиться с УГКЦ, чтобы у церквей было совместное причастие. Такое было. Но чтобы для всей этой Церкви — нет. Над единством церквей в Украине нужно еще много работать. Нужно стремиться к объединению. Сегодня в этом есть большая потребность, но нет стремления.

— А кто этому мешает? Русская церковь?

— Москва делает свое дело через УПЦ МП, старается ее не допускать к единству с другими украинскими церквями. Но, в конце концов, это зависит не от Москвы, а от нас.

— А что касается Константинополя? Может, Константинопольский Патриарх предоставить автокефалию УПЦ КП, учитывая, что в последнее время отношения между Россией и Турцией напряжены?

— Они также проводят свою политику, потому что на них также очень действует Москва. Они сейчас — в преддверии Всеправославного Собора, и хотят его провести любой ценой. Они, возможно, не готовы делать все то, чего бы мы от них ожидали. Они должны защитить нашу церковь, будучи Церковью-матерью, потому что христианство пришло к нам из Византии. Но, к сожалению, политика здесь играет свою роль.

— За эти два года после Майдана изменились ли украинские Церкви? Стали ли они ближе друг другу?

— Не так сильно, как мы надеялись. К сожалению, разного рода человеческие амбиции и политика очень этому препятствуют. В первую очередь, все мы — католики, протестанты, православные — должны стремиться к единству, которого Иисус Христос от нас требует. Это первое. А второе: мы должны делать хотя бы маленькие шажки: уважать друг друга, не говорить плохого друг о друге, поддерживать, искать возможности в сотрудничестве и благотворительности. Это наше стремление к единству должно создавать определенную атмосферу, которая со временем может вылиться в определенный результат — привести к единству.