- До сих пор не могу подобрать слово, чтобы назвать то, что случилось… – говорит мне начальник участка днепропетровской строительной фирм «Гидростройпроект» Виталий Немилостивый.
- Судьба?
- Может быть. Да, это жизнь…
Смерть на стройке – это не судьба, и уж тем более – не «жизнь». Чаще всего – это результат пренебрежения правилами техники безопасности, которые, как известно, написаны кровью. Большинство из них строятся на печальных прецедентах из жизни.
«ПОЧЕТНЫЙ» ТИТУЛ
Украина сегодня находится на втором месте после Португалии по уровню производственного травматизма и на двадцатом месте после Китая по количеству смертельных случаев на производстве. Согласно официальной статистике, этот уровень в 4 раза выше, чем в любой другой промышленно развитой стране.
Фонд социального страхования от несчастных случаев на производстве и профзаболеваний ежегодно докладывает, что количество производственных травм сократилось. Но умалчивает, что цифры снижаются из-за общего сокращения рабочих мест и что растет число травм высокой степени тяжести.
Кроме того, огромное количество пострадавших официально не трудоустроены. Теневой рынок занятости в Украине эксперты оценивают по-разному, но по международным данным мы сейчас по размаху нашей теневой экономики находимся на 11 месте среди 151 страны, между Камбоджой и Бенином.
Причем делаем это вполне цинично, называя привычную всем «шабашку» импортным словом «аутстафинг» (в развитых странах – это законная сдача в наем рабочей силы одним предприятием другому с четко прописанными в договоре обязанностями, правами и гарантиями для наемных работников). Для примера: на строительстве «Эмпайр-стейт-билдинг» в Нью-Йорке гибнут пять рабочих-эмигрантов. Подпись одного из них отсутствует под инструктажем по технике безопасности. Суд обязывает владельца строительства Джона Рокфеллера-младшего содержать семью погибшего в течение двадцати лет.
В Украине суд такого решения не принял бы. Помните страшное ДТП 2010 года в Марганце, когда на железнодорожном переезде в результате столкновения автобуса с электровозом погибли 45 пассажиров и водитель? Так вот, водитель работал неофициально, его семья не получила ни копейки.
Теневой рынок труда выгоден работодателям. За работников-нелегалов суды штрафуют бизнес в среднем на 500-800 гривен. Гибель же «арендованной» рабсилы в большинстве случаев не бьет по карману никого: ни частника, ни государство.
«ПРЕДСТАВИЛИСЬ МОНТАЖНИКАМИ»
Под обломками этого крана на ул.Шмидта в Днепропетровске погибли сразу четверо рабочих. Свидетелей ЧП не осталось – наказывать некого
28 октября 2014 года. Днепропетровск. На строительстве дома по ул. Шмидта при работах по наращиванию секции башенного крана КБ-674-А падают башня и стрела. Под грудой железа гибнут четверо монтажников, представляющих субподрядчика ООО ПК «КРАФТ», занимающегося обслуживанием и эксплуатацией кранов.
Двое из погибших – 22-летний Игорь и 24-летний Андрей – работали на стройке неофициально. На комиссии по расследованию этого несчастного случая генподрядчик от парней открестился, заявив, что понятия не имеет, что они делали на стройплощадке. А в отношении двух других погибших монтажников работодатель клялся, что никаких заданий им не давал. И генподрядчик ООО КЦФК «ДНЕПР» понятия не имеет, зачем рабочие полезли наращивать секцию крана. По своей инициативе? Гуляли – скучали – решили поработать?
Комиссия по расследованию написала в акте, что руководство стройучастка зачем-то «пустило на территорию строительного объекта четырех человек, которые представились монтажниками». Т.е. в смерти рабочих никто не виноват, просто не был налажен пропускной режим. А также, как рассказывают члены комиссии, в работе использовался не заводской пульт управления, работы велись без инженерно-технического контроля.
- Не могли четверо рабочих на голом энтузиазме и по своей инициативе взяться за эту работу. Это ясно. Но как это доказать, если руководство заявляет, что никому указаний не давало? Пальцы в дверь? Не было ни документов никаких, ни технологической карты на выполнение работ, не было явного свидетеля… – грустно говорит руководитель днепропетровского обкома профсоюза работников строительной отрасли Иван Сова.
Комиссия признала случай связанным с производством лишь в отношении двух официально трудоустроенных работников, их семьям Фонд выплатит материальную помощь. Родители же погибших Игоря и Андрея до сих пор не могут поверить, что работодатель так легко открестился от погибших.
Подписывая акт комиссии, профсоюз указал свое отдельное мнение: согласно ч.3 ст.24 КЗоТ, договор между работником и работодателем считается заключенными даже в случае отсутствия такового, но при условии, что работник фактически приступил к выполнению работ.
- Семьям погибших нужно идти в суд. Правоохранители могут запросить у операторов связи записи звонков и установить, звонил ли руководитель работникам, давал ли им задания, – говорит Сова.
Будут ли заниматься этим правоохранители – большой вопрос. А родственники говорят, что денег на суды и юристов у них нет. Да и не вопрос компенсации в первую очередь волнует семьи погибших. Волнует другое: почему человеческая жизнь у нас не стоит ничего? Тамара, мать погибшего парня, говорит, что на комиссии ей пытались втолковать: ее сын погиб по своей вине.
- Они сказали: «Вашим сыновьям ведь тоже было выгодно работать неофициально». Кощунственно, – возмущается она.
- Фонд соцстраха говорит, что у него нет никакой законодательной возможности признать, что случай с моим мальчиком связан с производством, – сообщает Наталья – мать погибшего Игоря, который был единственным кормильцем в семье.
Иногда комиссии по расследованию проявляют гуманизм – выдают семьям погибших акт формы Н-1, признавая смерть не оформленного работника связанной с производством. Суды в свою очередь обязывают Фонд выплатить семье материальную компенсацию. Но такие случаи крайне редки, поскольку работодатели не признают своей вины и своих нарушений. Бизнес отделывается легким испугом и мизерным штрафом.
До 2001 года (когда вступил в силу закон об общегосударственном социальном страховании от несчастных случаев) материальная ответственность за производственный травматизм ложилась на плечи работодателя, и это было для него стимулом заботиться о технике безопасности. А с 2001 года расплачиваться за производственные травмы и смерти стали мы – официально трудоустроенные граждане, отчисляющие ежемесячно взносы в Фонд. По сути, мы стали спонсировать производственный травматизм.
Жизнь украинца, ценность которой обозначена лишь на страницах Конституции, сегодня стоит гроши, и работа на многих украинских предприятиях нынче сродни смертельной рулетке или лотерее: повезет – не повезет…
Согласно постановлению Кабмина №1232 «Некоторые вопросы расследования и учета несчастных случаев, профессиональных заболеваний и аварий на производстве», для расследования причин несчастного случая создается комиссия. Она не только обязана установить, связан ли этот случай с производством, и очертить круг причастных к нему лиц, но и в обязательном порядке должна определить, соответствуют ли условия труда на данном производстве требованиям законодательства по охране труда. Об этом требовании члены комиссий, к превеликому сожалению, частенько забывают…
«САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ» ГИБЕЛЬ
Крайний слева – копровщик Александр Рындин. На переднем плане – его начальник участка Виталий Немилостивый
10 октября 2014 года на участке производственной базы, принадлежащей ООО «Гидростройпроект» (ул. Варваровская, 32 в Днепропетровске), во время разборки стрелового оборудования грузоподъемного гусеничного крана МКГ-25БР погиб работник ООО «Гидрофундаментстрой» Александр Рындин. Второе предприятие имеет тех же учредителей и руководителей (родственников учредителей), что и первое.
По данному факту в ЕРДР правоохранителями были внесены сведения о преступлении, предусмотренном ч.2 ст.272 УК (Нарушение правил безопасности при выполнении работ с повышенной опасностью, повлекшее смерть людей, наказываемое ограничением свободы на срок от 5 до 8 лет). Ведется следствие.
- Была заказана экспертиза безопасности жизнедеятельности, ее выводы дадут ответ на ряд вопросов о соблюдении предприятием законодательства об охране труда, – говорит прокурор прокуратуры АНД района Днепропетровска Денис Гутаров. – В тот же день мы опросили присутствующих при трагедии работников, ситуацией владеем с самого начала. А что касается акта комиссии, он к материалам дела приобщается, но не является конечной точкой расследования.
Вдова погибшего Анна Рындина рассказывает, что вечером накануне случившегося ее мужу позвонил начальник участка ООО «Гидростройпроект» Виталий Немилостивый (он же является начальником ООО «Гидрофундаментстрой». – Авт.) и приказал явиться утром на работу для разборки крана.
- На 12 часов, как сказали мужу, был заказан трейлер для перевозки крана на другой строительный объект. Поэтому они должны были успеть всё сделать до полудня, – вспоминает она.
О том, что ее муж погиб, Анна узнала от сына Алексея.
- Он водителем в бюро судмедэкспертизы работает, его проинформировал сотрудник, который выезжал по вызову на смерть, – говорит вдова. – А руководство предприятия позвонило мне лишь на следующий день…
Нюансы ЧП Анна узнала от сослуживцев мужа, участвовавших в работах по демонтажу. Ту же версию слово в слово рассказывает друг погибшего Игорь Худенко, ранее работавший на этом предприятии. То же самое рассказывают сотрудники Рындина, чьи контакты я нашла в телефонной книжке пострадавшего.
На участок два копровщика Александр Рындин и Федор Романов, а также машинист крана Сергей Копаев прибыли ранним утром. Минут за двадцать до трагедии на мобильный Рындину позвонил Немилостивый с криками и требованиями разобрать кран побыстрее. Работники начали суетиться. Машинист поднял стрелу. Первым держащий стрелу нижний «палец» выбил Романов. Два других работника находились рядом, в нескольких шагах. После кувалду у коллеги взял Рындин. Выбил второй «палец». Стрела, державшаяся лишь на верхних креплениях, сложилась, придавив собой копровщика.
В ответ на простой вопрос, почему на корень стрелы не были переброшены ванты, а под стрелу не были подставлены монтажные козлы, Копаев и Романов разводят руками: «Да Бог его знает! Спешка…»
- Романов подходил ко мне на поминках. Говорил, что руководство будет делать все возможное, чтобы замять ситуацию. Пообещал рассказать на комиссии все, как было. Но говорил совсем другое… – печалится вдова. – А руководство предприятия в ответ на мои жалобы заявило: «Если вздумаете с нами судиться – знайте: у нас денег больше». А мне начальник областного Госгорпромнадзора Виктор Иванко, когда я была у него на приеме, сказал, что монтажные козлы, даже если бы их и подставили, все равно разъехались бы, потому что не выдержали бы! Так, может, их все же подставляли?
Этого мы уже точно не узнаем. Из показаний руководителя фирмы, начальника участка и сотрудников Рындина следует, что трагедия случилась исключительно по вине самого погибшего.
Начальник участка клянется, что заданий по разборке не давал, а только просил подготовить кран к разборке. Романов и Копаев заявили, что в момент, когда Рындин выбивал «палец», они занимались подготовительными работами и даже представить не могли, что погибшему в голову взбредет самостоятельно, без страховки начать демонтаж.
- Почему Рындин решил выбивать «пальцы», мы не знаем… – говорили они на комиссии. – Причиной трагедии, наверное, стала излишняя самоуверенность, учитывая его большой опыт работы…
Вчитайтесь в протокол опроса машиниста крана Сергея Копаева
Судя по акту, руководители предприятия и члены комиссии хоть и говорят, что начальник участка не всегда обязан присутствовать при таких работах, все же считают самым большим грехом то, что отсутствовал контроль за процессом работ. А вот на все другие нарушения комиссия в принципе внимания не обратила.
ЧИТАЕМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
Для некоторых, как известно, закон не писан и не читан. Если читан, то не понят или понят не так. Давайте разбираться.
Кран МКГ-25БР, на который к моменту трагедии не было данных о техническом освидетельствовании и регистрации, был куплен «Гидростройпроектом» в 2005 году и с тех пор якобы ни разу не эксплуатировался. По этой причине он не был снят с регистрации в терруправлении Госгорпромнадзора Херсонской области, не прошел перерегистрацию и освидетельствование по новому месту нахождения. А почему собственно?
Согласно п.7.1.5 Правил строительства и безопасной эксплуатации грузоподъемных кранов (НПАОП 0.00-1.01-07), в случае передачи крана одним субъектом хозяйствования другому его перерегистрация должна проводиться в обязательном порядке. Помимо этого, согласно ст.21 Закона «Об охране труда», субъект предпринимательской деятельности при выполнении работ или при эксплуатации машин, механизмов и оборудования повышенной опасности обязан получить разрешение на выполнение соответствующих работ/применение (либо эксплуатацию) машин в органах Госгорпромнадзора.
Разрешение на эксплуатацию крана «Гидростройпроект» получил, как значится в материалах расследования, в декабре 2013 года. Весной кран, как рассказывают работники, перевозился в Вольногорск и обратно. И потому после монтажа на новом месте, как декларирует закон, кран должен был проходить техосмотр. Не проходил. Да и то, каким образом предприятие могло получить разрешение на эксплуатацию незарегистрированного крана, до конца не ясно.
- Вопрос о техническом состоянии крана не стоял. Если бы он развалился, работая, – тогда да. Но он же разбирался! Не нужно трогать этот вопрос. Он не стоит выеденного яйца, – говорит мне член комиссии, замначальника отдела госэкспертизы условий охраны труда департамента соцзащиты населения ОГА Павел Титаренко.
Версия, конечно, интересная, но вопросы остаются. Почему, например, предприятия ООО «Гидрофундаментстрой» (на котором работал погибший Рындин) и ООО «Гидростройпроект» (на нем числились машинист Копаев и копровщик Романов) не получили разрешения Госгорпромнадзора на выполнение опасных видов работ? Согласно требованиям постановления Кабмина №1107 от 26 октября 2011 года «Об утверждении Порядка выдачи разрешений на выполнение работ повышенной опасности…», предприятие обязано получить такое разрешение (с четким перечнем работ, которые намерено выполнять в течение срока действия – последующих пяти лет) в органах Госгорпромнадзора. Для этого следует предоставить заключение экспертизы на соответствие условий работы нормам охраны труда, доказать, что на предприятии для выполнения работ такой категории имеется в наличии соответствующий обученный персонал. После получения разрешения, за 10 дней до начала работ повышенной опасности, предприятие обязано уведомить органы Госгорпромнадзора о своем намерении эти работы проводить, приложив к заявлению копию разрешения на выполнение работ. Оба требования предприятиями выполнены не были.
- Хоть и идут разговоры, что кран работал, руководство предприятия говорит: дескать, нет, кран не эксплуатировался, его хотели сдать на металлолом, поэтому и не проходил он освидетельствование и даже не был зарегистрирован у нас, – говорит мне начальник Госинспекции надзора в строительстве, энергетике, за объектами котлонадзора и подъемными сооружениями в Днепропетровской области Андрей Воловицкий. – Это была не работа повышенной опасности, а разборка. Это разные вещи. Поэтому разрешение не нужно.
Получается некий абсурд: если кран демонтируется для перевозки на другой объект – разрешение нужно, если демонтируется на металлолом – не нужно. Хотя демонтаж один и тот же.
- Обычная работа. Люди обучены. Не один год с этим «железом» работали, – продолжает объяснять Андрей Воловицкий. – Ну не ставить же возле каждого по мастеру! Реалии таковы: сегодня человек – копровщик, завтра – крановщик. Зачем приводить на участок массу людей, которые по очереди будут болты откручивать?
- Грубо говоря, проводились техобслуживание и ремонтные работы, – предлагает еще одну версию член комиссии Титаренко. – Разборку подразумевает «техническое обслуживание кранового оборудования». Рындин проходил инструктаж. И как копровщик, и как крановщик. Копер – оборудование на кране, порядок демонтажа такой же, как и в той работе, что они выполняли. Поэтому его и допустили к выполнению работ!
Стоп. Техобслуживание крана и его демонтаж – разные вещи. Согласно законодательству, техобслуживание предназначено для обеспечения безопасности, поддержания и сохранения работоспособности кранов в процессе эксплуатации. И включает в себя очищение от загрязнений, проверку надежности двигателей, промывку сеток фильтров, замену масла и прочее.
А вот перечень работ повышенной опасности, утвержденный Постановлением Кабмина №1107 от 26.10.2011 года, а также Приказом Госкомитета Украины по надзору за охраной труда №15 от 26 января 2005 года. Согласно этим документам, работы по демонтажу грузоподъемных машин и механизмов (в частности стрелового оборудования) четко относятся к категории работ с повышенной опасностью.
«Подготовка к разборке крана не требует оформления наряда-допуска», – пишут в акте члены комиссии.
Верно. Подготовка действительно не требует, а вот демонтаж – требует. Он, согласно п.5.3.2 НПАОП 0.00-1.01-07 (Правила устройства и безопасной эксплуатации грузоподъемных кранов), должен выполняться в соответствии с требованиями проекта (! – Авт.) выполнения этих работ или разработанной на предприятии технологической карты.
Перед началом работ и после них предприятие должно составлять акт осмотра, в который включены этапы демонтажа, состав монтажной бригады, данные о наличии разрешения на демонтаж. Ничего этого у предприятия не было.
- Какую документацию вы собирались использовать при выполнении демонтажа? – спрашивали у начальника участка «Гидростройпроекта» Немилостивого на комиссии.
- Руководство по эксплуатации крана завода-изготовителя, – ответил он.
Удивительно, но опытный начальник участка совершенно не знаком с основами законодательства об охране труда (фото страницы из протокола опроса Виталия Немилостивого)
В ряде судебных решений по аналогичным делам четко сказано: работодатель обязан выполнить все эти требования закона (что сводит на нет оправдания подсудимых, аналогичные пояснению Немилостивого «об использовании инструкции завода-изготовителя»). Их невыполнение грозит не только лишением госрегистрации предприятия, но и тюремным сроком.
Но наша комиссия посчитала все эти нарушения не имеющими отношения к данному случаю. И весь итоговый акт построен на версии о том, что демонтаж работникам не поручали. Хотя в материалах расследования так же четко указано: демонтаж должен был быть, но в присутствии начальника участка. Вопрос: отменяет ли факт присутствия или отсутствия Немилостивого на участке необходимость получения разрешительных документов? Конечно нет. Более того, разборка должна была выполняться теми же самыми рабочими, которые участвовали в «подготовке к разборке крана».
- Причина несчастного случая – в том, что работа по разборке стрелы была начата самостоятельно, работники не дождались моего присутствия, – сообщил на комиссии начальник участка.
Действительно, согласно Инструкции по организации и производству работ повышенной опасности, ответственный исполнитель работ не имеет права покидать рабочее место. А в случае возникновения такой необходимости работы должны быть прекращены и рабочие выведены ответственным исполнителем (руководителем) из опасной зоны.
Но вопрос совсем в другом – упомянутая тройка работников вообще не имела права привлекаться к демонтажу. Хоть в присутствии начальника участка, хоть в его отсутствие.
Смертельный труд: кто ответит за трагедии на стройплощадке
КОПРОВЩИК – НЕ МОНТАЖНИК!
Для получения разрешения на выполнение работ повышенной опасности в числе прочего работодатель должен подать копию штатного расписания предприятия по ИТР и рабочим, занятым на выполнении таких видов работ. Плюс копии протоколов и удостоверений по проверке знаний о требованиях правил охраны труда на выполнение именно этих работ, копии протоколов и удостоверений по профессиям рабочих, сведения о прохождении ими медицинских осмотров и прочее.
- Допуск к работам не требовался! Приказом это не оформлялось, потому что, согласно инструкции по охране труда для копровщика, это входит в его обязанности, – сообщил комиссии директор «Гидрофундаментстроя» Владимир Фокин.
Комиссию пояснение устроило. Машиниста крана и погибшего копровщика (последний, как назидательно отметила комиссия, «выполнял обычную для него работу») обвинили в нарушении требований должностных инструкций и инструкции по эксплуатации крана завода-изготовителя в части запрета на выполнение работ по демонтажу без переброски вант и подставки монтажных козел.
Комиссия противоречит сама себе: если она говорит, что выполнять работы по демонтажу рабочие не должны были (об этом свидетельствует и отсутствие всех необходимых для этих работ разрешительных документов!), каким образом они могли нарушить порядок этих работ?
- Рындин знал эту работу, давно работал на предприятии копровщиком. И в его обязанности входит замена стрелы! И разбор стрелы, и монтаж, и демонтаж. Как он мог не знать, что козлы не подставлены и ванты не перекинуты? Даже не зная этого, человек должен понимать, что если выбить крепления, стрела сложится. Они проходили обучение на предприятии, инструктажи. И он не единственным нарушителем там записан, а вдова ходит, сплетни собирает… – говорит страховой эксперт по охране труда отделения исполнительной дирекции ФСС от несчастных случаев на производстве Днепропетровска Сергей Угнивенко.
Комиссия в акте делает ссылку на должностную инструкцию копровщика, а именно: «сборка и разборка копров после снятия навесного оборудования должна производиться по непосредственному указанию руководителя». Мне интересно, понимает ли комиссия разницу между копром, его сборкой и разборкой – и, соответственно, краном, монтажом и демонтажом его стрелового оборудования?
Копровое оборудование – это сменное навесное оборудование для стрел общестроительных машин, предназначенное для погружения свай. Копровщик по долгу службы занимается именно свайными работами. Сборка и разборка копра выполняется, как правильно указано в акте, после (!) снятия (то есть демонтажа) навесного копрового оборудования. В непосредственные обязанности и навыки копровщика никоим образом не входит его демонтаж.
Согласно должностной инструкции, копровщик должен знать технологию производства работ по погружению забивных железобетонных свай и последовательность сборки и разборки универсальных копровых установок (но не демонтажа и монтажа!). Также – владеть навыками, необходимыми для управления дизельным молотом и ухода за ним, знать безопасные способы строповки и зацепки грузов, порядок заводки сваи в наголовник дизельного молота и прочее. Знание демонтажа и монтажа копра (а также сборки и разборки, идущих отдельным пунктом) – прерогатива машиниста копра, а не копровщика. И уж тем более в его должностной инструкции нет ни слова о необходимости наличия навыков по демонтажу стрелового оборудования кранов.
Что касается машиниста крана, то в его должностной инструкции также нет ни слова о демонтаже стрелового оборудования. В вину же машинисту почему-то ставят нарушение пунктов инструкции завода-изготовителя крана, в которых описан процесс демонтажа.
Согласно действующим законодательным нормативам, монтажные работы такого рода должна выполнять бригада монтажников, а профессии копровщика и машиниста отнюдь не входят в перечень профессий, имеющих отношение к монтажу и демонтажу грузоподъемных машин и механизмов.
Да, Александр Рындин мог быть привлечен к выполнению данных работ, но только в том случае, если бы его второй специальностью по совместительству была профессия монтажника и на предприятии был бы соответствующий приказ о допуске Рындина к выполнению таких работ. Но документов, подтверждающих, что погибший работал в «Гидрофундаментстрое» монтажником и проходил соответствующее обучение, нет.
Смертельный труд: кто ответит за трагедии на стройплощадкеИНСТРУКТАЖ ПО ТБ
Помимо прочего, все работники, привлекаемые к указанным в Перечне работам с повышенной опасностью, обязаны ежегодно проходить специальное обучение и проверку знаний соответствующих нормативно-правовых актов по охране труда.
На работах повышенной опасности инструктаж должен проводиться не реже одного раза в три месяца. Учитывая же, что данная работа не являлась регулярной, инструктаж нужно было проводить непосредственно перед самой работой. Об этом сказано в Типовом положении о порядке проведения обучения и проверке знаний по вопросам охраны труда, утвержденном Приказом Госкомитета Украины по надзору за охраной труда.
Кроме того, привлечение работников к работе не по специальности (профессии) нарушает не только п.3.17 и 4.1 вышеуказанного положения, но и ст.18 закона «Об охране труда».
В акте комиссии должен был быть указан стаж работы пострадавшего непосредственно в должности монтажника. Комиссия же отметила лишь стаж работы Рындина копровщиком, указав дату вступительного инструктажа (2004 год). Было отмечено, что данные о прохождении первичного инструктажа не сохранились. Собственно, как и данные о прохождении медосмотра. Проверку по вопросам охраны труда работники якобы проходили в апреле 2014 года, а «повторный инструктаж» – в августе 2014 года.
- Не проходили они инструктаж, поскольку с апреля по сентябрь сидели в отпуске за свой счет, – говорит Анна Рындина. – В августе этого года их на две недели вызывали на работу – забивать сваи в районе Северного. Муж все время жаловался, что до участка от Байкальской 4 километра нужно идти пешком, что при выполнении работ никто кроме них, работяг, не присутствует и что даже воды им привезти не могут. Приходил домой, помню, выпивал залпом два литра воды… Сотрудники мужа на комиссии, к слову, на вопрос о том, когда был инструктаж, не ответили. Сказали: «Был. А когда – не помним»… Саша рассказывал, что им иногда приносили листок, они расписывались – и все. Ни о каком инструктаже никогда и речи не было.
Предприятие продемонстрировало комиссии журнал регистрации вступительного инструктажа по вопросам охраны труда. Рындин расписался там как копровщик.
- Это не подпись моего мужа. Я в этом уверена. Да и не расписывались они в августе. Я точно знаю, – говорит она. – Пусть милиция почерковедческую экспертизу проведет.
ВЗАИМОЗАМЕНЯЕМЫЕ… ТРУПЫ
Показательно, что члены комиссии даже не спрашивали у сотрудников Рындина, проходили ли они обучение, проводили ли на предприятиях инструктаж. Спрашивали у Романова и Копаева о другом:
- Выполняли ли вы когда-либо подобные работы?
А ведь вопрос этот ни о чем. Допуск людей к работе не по специальности – проступок, карающийся законом. Комиссии об этом известно?
- Мы все на этом предприятии взаимозаменяемы, – говорит мне машинист Сергей Копаев. – Ну, я вот тоже крановщик. Но и под копром работаю, и как стропальщик. Сваи по очереди забиваем… Все лето без работы сидели. Может, в раж вошли…
К чему приводят такая «взаимозаменяемость» и такой «раж», мы уже знаем. Работодатели – экономят, работники – гибнут. Кстати, в акте о несчастном случае, связанном с производством, обязательно указываются все его причины, и даже неудовлетворительный психологический климат в коллективе. Однако в этом случае, как мы видим, «копровщик виноват сам», машинист «занялся посторонней работой», а начальник участка «недостаточно проконтролировал». Точка.
Бывший работник предприятия Руслан, работавший, как и Рындин, копровщиком, говорит, что к таким работам неоднократно привлекали и его.
- Да, должна быть отдельная бригада. Раньше предприятие вызывало таких людей. Потом экономить стали. Рындин – человек ответственный. Но он всегда лишь выполнял команды – к примеру машиниста, – говорит Руслан. – Разбирали мы стреловое оборудование примерно раз в год. Само собой, Саша не каждый раз в такую бригаду по разборке попадал.
Удостоверение на сопутствующую профессию? Приказы? Да о чем вы говорите! Это не то предприятие… Что такое законы и охрана труда, я узнал, когда от них на госпредприятие перешел! Здесь у нас все по правилам…
- Раз семь за весь период работы, думаю, Сашу к таким работам привлекали, – говорит друг погибшего, бывший работник предприятия Игорь. – Я машинистом работал. «Саня, выбивай!» – кричал ему. Он выбивал. Всегда чисто техническую работу выполнял. Так что, по сути, он действительно мог и забыть, и не знать, что ванты должны быть перекинуты, а машинист ему не сказал. Хотя мое мнение такое, что они все не виноваты. Ни Рындин, ни Копаев, ни Романов. На них Немилостивый, как всегда, накричал по телефону – они и бросились выбивать. Жаль, что теперь другую версию рассказывают. Так и хочется спросить: неужто Рындину скучно стало, что он за кувалду взялся?
Начальник участка Виталий Немилостивый со своими бывшими работниками, как, собственно, и с требованиями законодательства, не согласен.
- Почему разборка не входила в обязанности Рындина? Входила, – уверенно говорит он. – Его функции – выполнять работы, свойственные для нашей организации! А разборка – это не основная работа, а вспомогательная. Так что для нее можно было привлекать любых работников, даже копровщиков. Он парень опытный. До сих пор удивляюсь, как это у него получилось…
Немилостивый посоветовал мне звонить руководителю «Гидрофундаментстроя» Владимиру Фокину, работодателю погибшего. Я дозвонилась лишь на третий день. Представилась журналистом и сразу услышала:
- Да нет, мне это неинтересно. – И в трубке раздались короткие гудки.
Смертельный труд: кто ответит за трагедии на стройплощадке
ЭПИЛОГ…
- Наша задача стояла в том, чтобы признать случай или связанным с производством, или нет! Мы признали. Я не понимаю, какие претензии к нам могут быть у вдовы. Мы понимаем ее горе, но мы сделали все, что от нас зависело! – говорит член комиссии Павел Титаренко. – Мне непонятно, почему никто не читает статью 14 закона «Об охране труда», где сказано, что каждый несет ответственность за свою жизнь и здоровье. А если бы погибшему сказали идти вешаться? Он бы пошел?
Есть встречный и не менее прямой вопрос: если бы руководство предприятия соблюдало все перечисленные выше требования законов, остался бы жив Александр Рындин? Ведь, по сути, задание работнику – идти выполнять опасную работу, которой он не обучен и которую выполнять не обязан, – это почти команда «иди вешайся». Не находите?
«Обращаем внимание работников СМИ, что за каждым несчастным случаем на предприятиях стоят реальные человеческие судьбы… И дополнительные моральные страдания им доставляет недостоверная информация или некорректные высказывания в отдельных публикациях, которые появляются в некоторых СМИ», – значится на официальном сайте территориального управления Госгорпромнадзора в Днепропетровской области.
Мне кажется, что гораздо большие страдания семьям погибших доставляет позиция ответственных работников, проводящих расследование несчастных случаев. Тех, кто слишком часто ограничивается сваливанием вины на погибших людей и забывает о своей прямой обязанности по проверке организации безопасного труда.
- Постановление №1107 Кабмина от 26 октября 2011 года четко определяет, что любые грузоподъемные краны относятся к машинам – механизмам повышенной опасности. Соответственно, демонтаж этих механизмов относится к категории работ повышенной опасности, на эти работы нужно получать разрешение наших органов. И нет разницы – башенный это кран или гусеничный. Если у предприятия нет своей бригады монтажников, они вызывают специализированную организацию! – говорит мне начальник отдела надзора в строительстве, металлургии, машиностроении, энергетике и котлонадзоре Госгорпромнадзора Украины Владимир Шавернев. – Это вы по случаю в Днепропетровске, что ли, разбираетесь?
- Да.
- К нам материалы расследования пока не поступили. Знаю, что там вроде бы работники самостоятельно демонтажем занялись? Ерунда конечно… Пока не вижу материалов, скажу лишь, что копровщиков к таким работам привлекать нельзя. Они не имеют отношения к крану.
- Говорят, что это одна и та же работа…
- Это кто же такое говорит?
Говорят это коллеги Шавернева из Днепропетровска. Кстати, отдельной строки заслуживает позиция профсоюзов, а точнее – некоторых его руководителей. Которые, казалось бы, в числе первых должны отстаивать права наемных работников на безопасный труд.
- 90% предприятий сегодня стоят, численность работников упала на 70%, – говорят мне в профсоюзе работников машиностроения и металлообработки. – Я не думаю, что это важная тема сегодня. Загрузить производство гораздо более важно. А потом и об охране труда можно говорить. А то насмешим людей, которые без работы сидят.
Мне не кажется, что жизнь человека – это смешно. В погоне за прибылью украинский бизнес забывает о ценности человеческой жизни. Ссылаясь на финансовый кризис, контролеры кричат на каждом углу о необходимости «приспособления закона к реалиям».
Вот и получается, что человеческая жизнь стала разменной монетой для получения прибыли. И никто этому не хочет мешать излишней, как им кажется, «принципиальностью».
Кстати, это звучит дико, но Украина – едва ли не единственная страна в мире, отменившая финансовую ответственность руководителей шахт за гибель своих работников.
В ТЕМУ
Украина несет внушительные потери трудовых ресурсов и финансовых средств из-за низкого уровня охраны труда и несоблюдения санитарно-гигиенических норм на большинстве предприятий, – говорят в Федерации профсоюзов Украины.
- Потерь можно было бы избежать, – считает зампредседателя ФПУ Сергей Украинец. – Несмотря на то, что в Украине пока отсутствует совершенная методика расчетов подобных потерь, существует обобщенная модельная оценка Международной организации труда. Согласно ей, каждая развитая страна мира ежегодно теряет в результате несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний более 4% своего ВВП.
В нашей стране ситуация с производственным травматизмом и профзаболеваемостью намного хуже по сравнению с развитыми странами, но благодаря оценке МОТ можно увидеть хотя бы приблизительный объем утрат. Как известно, украинский ВВП составляет около 1,5 триллиарда гривен. Таким образом, ежегодные экономические потери Украины в сфере охраны труда выливаются как минимум в 60 миллиардов гривен.
- Эти утраты складываются из того, что значительное количество людей ежегодно прекращают трудовую деятельность. Например, более 1200 человек гибнет на производстве, а еще около 12,5 тысячи становятся инвалидами труда. Хотя, если бы не травмы или заболевания, они могли бы в ближайшие годы еще полноценно работать и приумножать национальное благосостояние, – говорят в профсоюзе.
- За много лет на территории нашей страны, к сожалению, так и не сформировалась цена жизни человека, – отмечает директор исполнительной дирекции Фонда социального страхования от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний Валерий Акопян. – С одной стороны, украинцы, чтобы прокормить семью, часто соглашаются на опасную работу, где платят больше, не понимая, что здоровье все-таки важнее. А с другой стороны, большинство отечественных работодателей, даже если имеют финансовые возможности создать безопасные условия труда для наемных работников, не спешат это делать, концентрируя свои интересы исключительно на увеличении прибыли любой ценой.
-1.thumb.jpg)
