У активистов, выступающих против тотальной слежки государства за своими гражданами, есть к нам один вопрос: почему мы не протестуем?
Все герои статьи пожелали сохранить анонимность.
Перед беседой меня попросили отключить все электронные устройства. Я достала из рюкзака и выключила лэптоп, вынула из диктофона батарейки, а потом отключила планшет и смартфон. Все это я аккуратно разложила на столе, чтобы мой собеседник мог видеть — я ничего не записываю. После разговора он заметил: «Знаешь, все равно все прослушивается. Они могут подключиться к твоему iPhone прямо сейчас, когда он не работает. Он для них, как жучок». Я вычеркнула собеседника из списка здоровых людей, хотя мы находились в Москве и политические риски сидящего напротив меня человека были очевидны.
Через пару месяцев я поехала в Кембридж, чтобы встретиться со специалистом по криптографии из лаборатории одного из мировых лидеров по производству софта. Я сразу поинтересовалась, что мне делать с компьютером и прочими гаджетами? По его словам, если кто-то захочет узнать, встречались ли мы, то это не составит проблем: наши iPhone зарегистрированы в сети и видно, что мы сидим в одном и том же кафе. Мой московский собеседник начал казаться чуть более вменяемым.
Специалист по криптографии. Кембридж
— Тебе не принадлежит твой ноутбук. Тебе может принадлежать чашка: ты знаешь, что она из фарфора, что в нее можно налить чай, и, пока ты будешь его пить, никто другой не сможет ей воспользоваться. Но что ты знаешь о своем компьютере? Разбери его, и ты даже не поймешь, что внутри. Пока ты работаешь, к нему легко может подключиться кто-то еще. И ты даже этого не заметишь. Пока ты печатаешь, кто-то смотрит на тебя через фронтальную камеру. И тебе повезло, что твой Macbook не может тебя убить. А если это компьютер, встроенный в твою машину? Тебе ведь уже не кажется безопасным ездить на ней?
— Это все открыл Эдвард Сноуден, когда слил документы Агентства национальной безопасности (АНБ) США?
— Нет, он только подтвердил то, о чем мы всегда догадывались. Самые подозрительные из нас думали, что АНБ намеренно снижает криптографические стандарты и специально оставляет лазейки в устройствах и софте. Мы предполагали, что шифрование на самом деле не так безопасно, как нам кажется. И данные Сноудена это доказали.
— Что это значит на практике для пользователей?
— Пока преимущество в доступе к вашей информации есть только у правительства вашей страны, можно якобы некоторое время не волноваться. Если, конечно, вы доверяете этим государствам. Вам также придется поверить, что сотрудники спецслужб и чиновники, владеющие вашими данными, никогда не захотят ее продать. И еще надо надеяться, что плохие ребята не смогут воспользоваться лазейками, оставленными для себя государством. Слишком много условий, не так ли?
Мой собеседник не слишком настроен объяснять мне суть тех проблем, которые ему пришлось решать на своей работе в день публикации газетой The Guardian первых материалов Сноудена. По его мнению, общественная кампания против АНБ не способна принести пользы. А раз так, значит и нет смысла тратить время на объяснения журналистам: «Индустрия разберется с этими проблемами без журналистов. Или не разберется. Я пока не знаю».
Здорово. Но что, если все вокруг внезапно осознают смысл раскрытых Сноуденом фактов, бизнес сидящего напротив меня человека долго не протянет. Его компания гарантирует сохранность данных своих клиентов, защищая их от киберпреступников. Но если клиенты решат, что информацию надо бы защитить в том числе и от государства, что они смогут предложить?
Идеальный шторм
Сноуден и журналисты The Guardian рассчитывали на идеальный шторм. В их воображении встревоженные жители планеты, прознав о шпионских программах спецслужб, снимали свои правительства. Банки и финансовые корпорации, чтобы закрыть доступ третьих лиц к своим транзакциям, оплачивали разработку новых стандартов шифрования и анонимности. Компании, чей бизнес построен на интеллектуальной собственности и уникальных научных разработках, шантажировали правительство США, заставляя Вашингтон прекратить перехватывать информацию.
Отбой, шторма не будет. Доверие к АНБ оказалось настолько сильным, что вся технологическая индустрия годами не пыталась поставить публично вопрос об оправданности сотрудничества со спецслужбами, к которому их принуждали, пускай и законными методами. Граждане же не видят для себя особенных рисков: потенциальная безопасность многим кажется важнее потенциальной возможности быть прослушанным.
За бортом оказалась группа хакеров, иногда называющих себя борцами за анонимность в сети. От криптографов из научной или бизнес-сферы их отличает единственное обстоятельство: они решили привлечь внимание всего мира к своим проблемам и объяснить каждому, насколько опасны системы массовой слежки за гражданами. В результате впечатления от разговоров с ними куда менее приятные, чем от моего кембриджского визави. Из последнего клещами нужно вытаскивать объяснения. Активисты же разговаривают с тобой в жанре политагитации. Они не верят в желание технологических гигантов свернуть с пути тотального сотрудничества с государством. Их последняя надежда — организовать массовую кампанию.
По разным, часто биографическим причинам хакеры не доверяют США. Каждый из них с удовольствием расскажет, как его или его приятеля задерживали в аэропорту, допрашивали без адвоката, врывались ночью в квартиру и говорили девушке, что они не существуют. Они хотят задать один большой вопрос всем остальным пользователям сети: почему мы не протестуем? Им кажется, что никакому правительству, тем более американскому, нельзя давать возможности следить. Им кажется, что мы с вами недостаточно понимаем угрозы, с которыми столкнулись.
Что рассказывают в секте анонимного интернета
1. Вы можете оказаться в не том месте не в то время. Ваши отпечатки пальцев могут на 45% совпасть с отпечатками пальцев разыскиваемых АНБ или ФБР преступников. Ваши сообщения могут быть подозрительными. Ваши телефонные звонки во время отпуска в Египте были сделаны из мест, где три года назад были террористы. Вы не знаете, как работают алгоритмы спецслужб. И никто не может гарантировать, что через пять лет вас не впишут в круг подозреваемых. Когда вас остановят на границе и начнут допрашивать, у вас не будет ни малейшей возможности защитить себя. Объем данных, которые собирает государство, настолько велик, что можно доказать вашу виновность в чем угодно.
2. Для вас Facebook и Google — это бесплатный сервис. Когда вам говорят, что продукт бесплатный, это означает, что продукт — это вы сами. Вы не являетесь клиентами интернет-компании. Их клиент — это рекламодатель. На собраниях «секты» обычно просят поднять руки тех, у кого нет аккаунта в социальных сетях. Поднявшим руки говорят, что они молодцы.
3. Компании используют облачные решения, потому что это требует меньше инвестиций. Это означает, что сервера, на которых хранится важная для вашего бизнеса информация, находятся не у вас в помещении. Если вы не обладаете физическим контролем над данными, на которых построен ваш бизнес, завтра вы можете лишиться этого бизнеса.
4. Когда вы заказываете медицинскую страховку через интернет на сайте страховой компании, она знает, что в регионе, где зарегистрирован ваш IP, вероятность заболеть раком выше среднего. Стоимость вашей страховки повышается, потому что страховая компания получила про вас информацию, которую вы не хотели ей давать.
5. Система слежения находится в руках правительств, которым вы сейчас доверяете. Во всяком случае, вы знаете, что это относительно демократические режимы, в которых на каком-то уровне соблюдаются права человека. Вы готовы поручиться за то, что через 20 лет вы будете доверять правительству США и Великобритании?
Истории, которые рассказывают в «секте анонимного интернета», слишком похожи на паранойю. Поэтому у нее так мало сторонников. Кроме того, как и у всех активистов, пытающихся бороться с системой, у этих есть одна классическая проблема: отсутствие понятного ответа на вопрос «в чем ваша программа?». Каким образом каждое правительство должно разрушить созданную для тотального слежения инфраструктуру стоимостью в миллиарды долларов? Каким образом правительство должно сделать свои действия прозрачными и давать обществу отчет о том, кого конкретно, когда и по какой причине оно прослушивало?
Но неужели и через 100, и через 200, и через 300 лет государства будут знать о своих гражданах абсолютно все? Неужели мы не захотим что-то спрятать и сохранить тайну частной жизни?
Но сможет ли кучка сумасшедших гениев вроде Эдварда Сноудена изменить то, что, как кажется, изменить невозможно? Проблема в том, что они работают против тренда big data. Все вокруг — это данные. И их становится все больше и больше. Вы рассказываете о себе, снимаете, шерите, отмечаетесь и выкладываете — и по-другому вы уже не можете. И конечно, любое государство будет пытаться эти данные перехватывать.
