Екатерина Абдуллина: Пляски на костях с «быдлячей» школой устроил мой бывший муж

Солистка Национальной оперы Екатерина Абдуллина рассказала «Вестям», что скандальная запись на ее странице появилась стараниями ее бывшего мужа, а главный режиссер театра Соловьяненко хочет ее уволить из мести — когда-то она отказалась выйти за него замуж.

О «Быдлячих школах» я не писала

Катя, ты говоришь на украинском?

Да, я родилась и выросла в Киеве. Училась в русскоязычной школе, что не исключало изучение украинского. Также я владею английским и итальянским. Помню, когда училась в музыкальном училище им. Глиера, завкафедрой украинского языка и литературы была Вера Загребельная — человек невероятной культуры и украинской души, присущей именно украинским женщинам. Многие заслушивались, когда она говорила на украинском.

Как появился этот скандальный комментарий на твоей страничке в Фейсбук?

Под впечатлением того, что моя дочь пошла в 1 класс, — а мы очень к этому готовились, — я выставила в соцсеть фото со школьной линейки. И указала, что эта школа с русским языком обучения. Затем появилась статья, которую выложил один из пользователей ФБ о том, что на Украине «затирают» русский язык. Я же считаю, что у нас все могут свободно общаться и на русском, и на украинском. Завязалась дискуссия...

И в ней появились «быдлячьи» школы?

О «быдлячьих школах» лично я не писала! Под статьей я оставила комментарий о том, что на Украине можно прекрасно жить и разговаривать на русском языке, при этом хорошо зная украинский. В этом был смысл моего комментария! И в том, что я отдала своего ребенка в русскую школу, а, побывав на линейке, получила массу удовольствия от того, что погрузилась в атмосферу детства. Там был представитель от власти, от души выступивший на русском языке. И меня это потрясло! Дети пели и читали стихи. Только и всего! Но через несколько часов я зашла на свою страничку и увидела скриншот, оставленный в одной из групп соцсети, в котором мои фразы уже были переформулированы: к ним добавили предложения со словами «быдло».

Певица рассказала о сложностях в Национальной опере. Фото: abdullina.com

Ты утверждаешь, что кто-то дописал текст?

Да, причем все это мгновенно распространили в соцсети, чем и спровоцировали такую реакцию! Я не употребляю подобных слов, тем более, не пишу их! Знаете, я чисто по-человечески понимаю тех людей, которые обиделись — я бы тоже на такое обиделась! Поскольку это было написано с моего аккаунта, от моего имени, наверное, я должна извиниться. И я от имени Екатерины Абдуллиной приношу извинения! Извинения за тех людей, которые исказили мой текст!

Кто мог написать на твоей странице?

Спустя несколько дней, проанализировав сложившуюся ситуацию в медиа пространстве и «пляску на костях», которую мне устроили в Национальной опере, у меня есть предположение, кому это было нужно. В первую очередь, моему бывшему мужу — Олегу Кучерову. Я стала инициатором разрыва отношений с ним. Уходя, он пригрозил, мол, ты еще не знаешь, что бывает после развода! Он пытался прийти ко мне домой, даже поднимал на меня руку, находясь при этом в состоянии алкогольного опьянения. Из-за чего, собственно, и разорвались наши отношения. Он требовал, чтобы я подписала ему документы для оформления украинского гражданства. Я отказала.

Как давно вы порвали отношения?

Юридически — в начале апреля этого года. А не живем мы вместе уже больше года. В полноценном же браке прожили буквально несколько месяцев.

В СМИ писали, что он какой-то российский бизнесмен...

Ну да, российский бизнесмен родом из Тольятти, который с 1997-го живет в Италии. Он приехал из Италии в Украину, чтобы жениться на мне. Я согласилась на этот брак, не зная, что он таким образом бежал из Италии из-за финансовых проблем с банком. Будучи замужем за этим человеком, я узнала, что до отъезда в Италию, он отбывал срок наказания в Сызранской тюрьме. Поскольку в 90-е годы не было понятий «хакерство», воровство через интернет или электронные системы, он был осужден по другой статье. Принадлежал к какой-то поволжской группировке, члены которой делали копии банковских карточек иностранцев и снимали с них деньги. Исходя из его слов, я знаю, что у него якобы несколько квартир, которые ему подарили соучастники преступлений после его выхода из тюрьмы в качестве компенсации за то, что он взял на себя часть их вины. В период бракоразводного процесса он трижды не являлся на заседания суда, правоохранительные органы не могли найти его в Украине, поскольку такой человек вообще здесь не зарегистрирован! Я даже подавала объявление о розыске в одну из газет! Этот человек хорошо разбирается в компьютерах — он и в Италии этим занимался. Как-то хвастался, что может взломать любой профиль в соцсети и прочесть переписку.

А как оценишь реакцию коллег и руководства театра. У тебя плохие отношения с Анатолием Соловьяненко?

Что касается Анатолия Анатольевича... Мы были с ним близкими друзьями. Даже не дружба, а, я бы сказала, отношения. После смерти своего отца он пребывал в жуткой депрессии, и вся вокальная кафедра консерватории видела нас вместе. Все знали, что он ко мне неравнодушен. Мне до сих пор говорят, мол, как он тебя любит! Да он мне и сам об этом говорил, причем, публично... Наши отношения не сложились из-за разных жизненных принципов. К тому же, он моложе меня. Он предлагал мне выйти за него замуж, я отказала, после чего отношения сошли на нет.

Около года назад Соловьяненко стал главным режиссером Национальной оперы. По всем вопросам, касающимся репертуара, зарплаты, организации работы нужно обращаться непосредственно к главрежу. Например, он с трудом позволил мне войти в спектакль «Иоланта». Намекнув прямым текстом, мол, я захожу на чужую территорию, я не должна этого петь и говорил, что я им манипулирую...

Я несколько раз подходила к Соловьяненко с вопросом, что мой репертуар нужно расширять, так как последние 2-3 года голос стал крепнуть, и легкие колоратурные сопрановые партии я петь уже не могла — надо было переходить на какие-то центральные партии. Каждый раз, закатывая глаза, он говорил: это же тебе надо все сопрановые партии отдавать, это же целое дело и «чужая территория».

Что значит «чужая территория»?

Я не могу назвать своих коллег-солисток моими конкурентами — открыто мы не конфликтовали! Конечно же, профессионально кто-то в одном преуспевает, кто-то — в другом. Я со всем справляюсь и знаю, что в профессиональном плане отвечаю всем требованиям Оперного театра. Но мне Соловьяненко почему-то объяснял, мол, туда не ходи, этого не делай, здесь тебе лучше не петь... Я так и делала, при этом оставаясь солисткой, которая поет два основных спектакля — «Травиата» Верди и «Иоланта» Чайковского.

Коллеги по Нацопере сказали Екатерине, что верят в нее. Фото: abdullina.com

Увидев меня, он кивнул и пробежал мимо

После возникшего скандала ты общалась с Анатолией Соловьяненко?

Нет. В тот день, когда на меня начались нападки, я направлялась в театр. Меня уговорила на интервью журналистка телеканала ICTV. Была холодная дождливая погода, и мы договорились с ней встретиться под навесом Оперы. Мы подготовились к интервью, и в этот момент из кустов, со стороны ресторана, выскочили двое неизвестных в черных масках. Они сильно толкнули меня в лицо, опрокинув на нас две пластиковые коробки с майонезом. Я попросила оператора этого не снимать. Но он снял. Я не хочу говорить о том, что это было подстроено, но могу допускать. В здании театра меня поджидали множество корреспондентов. Некоторые журналисты говорили, что номер телефона дал мой бывший муж, и они уже предварительно с ним переговорили. Странно, не так ли?

Какова была реакция твоих коллег?

Я столкнулась с несколькими солистами нашей труппы, которые сказали, мол, Катя, держись, мы в тебя верим! Потом я увидела гендиректора театра Петра Чуприну, бросилась к нему, мол, Петр Яковлевич, что это? Он сказал, мол, будем разбираться, искать концы в этой истории... Мне тогда даже показалось, что он как-то хотел меня защитить.

Анатолий Соловьяненко, увидев меня, кивнул и пробежал мимо, чтобы я, не дай Бог, не подошла к нему! Подсознательно я надеялась на защиту — руководитель должен поддерживать своих подопечных, тем более, что артисты театра — люди уязвимые. Надо же было разобраться... Когда я увидела высказывания Анатолия Соловьяненко в прессе и по телевидению, то поняла: он рад сложившейся ситуации. Наконец от меня избавились, наконец-то наступил момент, когда можно поплясать на моих костях.

Говорят, что в театре было собрание, где разбирали твой случай?

Это было на следующий день после нападения на меня. Они знали, что в таком состоянии я просто не могу прийти на собрание! Первым вопросом повестки дня стал скандал, связанный с моим именем. Три человека выступили с уничижительными заявлениями в мой адрес, проговорили в присутствии руководства, что якобы не выйдут со мной на одну сцену. Все предельно ясно — они ведь всегда придерживались мнения руководства! Меня потряс мой коллега — народный артист Сергей Магера, который заявил, что я прикрываюсь статусом матери-одиночки, что он работает, а я только лишь получаю зарплату. Это говорит мужчина, у которого тоже несовершеннолетняя дочь.

Ты написала заявление об увольнении?

Со мной на эту тему никто не разговаривал. Руководство театра не идёт со мной на контакт. Даже не пытались меня найти!

Как сейчас развиваются события?

Я получаю СМС-сообщения с жуткими угрозами. Преимущественно на русском языке. Меня все почему-то посылают матом в Россию. Хочу спросить: это такой уровень культуры тех, кто по ситуации ратует за украинский язык?

Что касается ребенка... Безусловно, опасения есть. Но моя дочь, несмотря ни на что, будет ходить в школу. И я тоже буду продолжать жить обычной жизнью. Собираюсь поговорить с руководством театра.

То есть, в Россию не собираешься?

Я никогда не планировала выезжать за пределы Украины. Я прекрасно отношусь к братскому государству, но моя родина здесь. Почему и ради кого, собственно говоря, я должна покидать свой город и свою страну, отвечая за чужую провокацию?

Ты подала заявление в милицию о нападении. Принимаются какие-то действия, или там тебя просто успокоили?

Да, в Шевченковское РОВД. Я тогда была в жутком состоянии: очень болело лицо — удар пришелся по левой стороне. Я вся была облита майонезом. Телесные повреждения официально не регистрировала — не могла ехать в таком виде в Подольский район для проведения медэкспертизы.