Новый президент Ирана и холодная война на Ближнем Востоке

Избрание Хасссана Роухани президентом Ирана вызвало всплеск оптимизма, не только из-за возможности заключения соглашения по вопросу ядерного оружия, но и из-за шансов сближения позиций Ирана и Саудовской Аравии в сфере все более напряженной религиозно-сектантской региональной борьбы за влияние. Сам Роухани предпринял все усилия, чтобы продемонстрировать свое желание улучшить отношения с Эр-Риядом. Новый президент воодушевил даже тех саудовцев, которые скептически относятся к намерениям Ирана.

Одной из причин этого всплеска оптимизма стала успешная работа Роухани по улучшению отношений между Ираном и Саудовской Аравией в прошлом. В должности высшего советника бывшего президента Рафсанджани Роухани напрямую вел переговоры с Саудовской Аравией в середине 90-х годов в попытке улучшить отношения после войны между Ираном и Ираком, в ходе которой Эр-Рияд поддержал Саддама Хусейна и его действия против Ирана. Эти усилия продолжались и при президенте Хатами, избранном в 1997-м году, что в апреле 2001 года, во время визита в Тегеран министра внутренних дел Саудовской Аравии принца Наифа, привело к договору о сотрудничестве в правоохранительной сфере, включая вопросы контрабанды и наркоторговли. Важно отметить, что это было двустороннее соглашение в правоохранительной сфере, а не союз в сфере безопасности или хотя бы демонстрация взаимопонимания по вопросам международной политики в регионе. Оно показало улучшение отношений между странами, однако точно не их общую позицию по внешней политике.

И хотя избрание Роухани — это явно повод для оптимизма, важно отметить, что геополитические обстоятельства в регионе к моменту сближения Саудовской Аравии и Ирана в конце 90-х очень отличаются от ситуации на сегодняшний день. И Саудовская Аравия, и Иран тогда могли хотя бы согласиться в том, что Саддам Хусейн был «плохим парнем». Падение цен на нефть в конце 90-х сблизило две страны, а также других экспортеров — из стран ОПЕК и не только — и привело к общему решению сократить производство и снова поднять цену на нефть. У Эр-Рияда и Тегерана было множество расхождений, однако у них также имелись некоторые общие интересы. Сегодня такие интересы увидеть сложно.

Самое главное геополитическое различие между тем периодом и ситуацией сегодня — это коллапс власти в Сирии и Ираке. В 1990-х Саддам Хуссейн все еще руководил арабским Ираком — пусть не так уж хорошо или «любезно», но он его контролировал. То же самое можно сказать и о его коллеге в Сирии, баасисте Хафезе Асаде. Они подавляли оппонентов внутри государства и жестко контролировали внутреннюю политику в своих странах, что делало успешное вмешательство иностранцев в нее невозможным. Американское вторжение 2003-го года сняло «крышку» с иракской политики, позволив Ирану (наиболее успешно), Турции, Саудовской Аравии и другим региональным игрокам влиять на ситуацию в Ираке. Им не пришлось проталкивать себя на сцену. Местные политические партии, сражавшиеся за доминирование в новом Ираке, приветствовали иностранную поддержку. То же самое сейчас происходит в Сирии. Когда-то бывшие игроками в региональной игре, и Ирак, и Сирия теперь стали площадкой для этой игры.

Новая ближневосточная холодная война разыгрывается во внутренней политике этих недавно ослабевших арабских государств, сейчас присоединившихся к исторически слабым, однако менее важным со стратегической точки зрения Ливану и Йемену, в которых иностранное вмешательство происходит на протяжении уже нескольких десятилетий. Вовлеченность Саудовской Аравии и Ирана во внутреннюю политику этих стран определяется не только амбициями, но и структурой международных отношений в регионе. Если оставаться в стороне от этих запутанных гражданских конфликтов, возможно, придется уступить площадку для игры соперникам и поставить себя в опасное и невыгодное положение. И несмотря на то, как сильно президент Роухани стремится к улучшению отношений с Саудовской Аравией, он вряд ли уступит иранские победы в Ираке. Несмотря на то, как сильно Саудовская Аравия желает с приходом Роухани открыть новую страницу в двусторонних отношениях, она не оставит «игровую площадку» в Сирии просто в качестве жеста доброй воли.

Так как существует мало надежды на то, что в ближайшем будущем и среднесрочной перспективе Ирак и Сирия станут сильнее и таким образом смогут оградить себя от иностранного вмешательства, шансы на сближение Ирана и Саудовской Аравии невелики. Однако есть и серьзный повод для надежды — даже в этих пессимистичных структурных обстоятельствах — что Роухани и Саудовской Аравии, возможно, удастся свести на нет сектантско-религиозную природу соперничества двух стран.

Сектантско-религиозный аспект — это, без сомнения, реальность в иракском и сирийском конфликтах. Однако Саудовская Аравия и Иран своими собственными способами продвигают его, чтобы собрать своих сторонников и дискредитировать врагов. Делается это таким путем, который отравляет политику всего региона. Подобная «сектантизация» региона служит против долгосрочных интересов как Саудовской Аравии, так и Ирана. Если говорить о Саудовской Аравии, то этот процесс лишь дистанцирует ее собственное шиитское меньшинство, подталкивает арабских шиитов в сторону Ирана и вдохновляет суннитских джихадистов, которые в конце концов — как это уже случалось в прошлом — выступят против Эр-Рияда. В случае Ирана процесс «сектантизации» подчеркивает их статус меньшинства в мусульманском мире и ограничивает их влияние. США также не получают выгоды от все более разделенного по сектантско-религиозной линии Ближнего Востока из-за того, что подобная ситуация приводит к дальнейшей нестабильности в регионе, а также потому что конфликт сектантского толка является плодоносной почвой для развития таких организаций, как «Аль-Каида». Если Роухани сможет улучшить климат отношений между Саудовской Аравией и Ираном, и это в итоге приглушит сектантско-религиозную природу их борьбы за влияние, в долгосрочной перспективе пользу от этого получат все.

Ф. Грегори Гос III(F. Gregory Gause, III) — внештатный старший научный сотрудник в центре Доха в Брукингском институте. Его специализация — внутренняя политика и международные отношения в странах Персидского залива, с концентрацией на Саудовской Аравии. Он является автором книги «Международные отношения Персидского залива» (The International Relations of the Persian Gulf). На данный момент он является профессором политологии в Университете Вермонта.