Какую опасность для Украины несёт запрет российских соцсетей? Что сдерживает власть от введения визового режима с РФ? Почему украинцы хотят, чтобы их считали богатыми? Могут ли состоятельные люди быть эффективными политиками? На эти и другие вопросы «Фразы» отвечает социолог, психолог, доктор философских наук Евгений Головаха.
Евгений Иванович, был ли оправдан запрет российских соцсетей с точки зрения национальной безопасности?
Когда-то мы с вами говорили о том, что война ведёт к построению мобилизационного общества, а это предполагает определённые ограничения в сфере прав и свобод. Запрет российских соцсетей стал торжеством для радикалов, которых власть рассматривает как единственную на сегодняшний день реальную угрозу.
Разумеется, через эти соцсети идёт массированный поток антиукраинской пропаганды, но в данном случае стоило бы задуматься над конструктивными способами противодействия. Пока же, кроме запретов, власть ничего предложить не может.
Вряд ли это укрепит национальную безопасность, скорее наоборот. Для пророссийской части населения — это ещё один повод убедиться, что её права нарушаются, и укрепиться в негативном отношении к украинскому государству. А таких примерно 25%.
Кому надо, конечно, обойдут все эти запреты, поэтому практической пользы от них немного. В то же время есть радикализирующий элемент, связанный с антиукраинскими настроениями в самой Украине, а это — прямая угроза национальной безопасности.
К слову, «Правый сектор», «Национальный корпус» и «Азов» заявили, что не уйдут из «ВКонтакте». Мол, этой соцсетью продолжают пользоваться много украинцев, и если на них не будут влиять проукраинские силы, их будут заманивать в свои ряды «ватники».
Забавно, но логично. Власти стоит прислушаться к ультраправым. Даже они понимают, что нельзя закрываться. Изоляция — это путь деградации. Пропаганда не должна быть грубой и прямолинейной. Она должна быть качественной, стратегически продуманной. А закрывать и запрещать — это путь в никуда.
В то же время на Банковой пока уклоняются от введения визового режима с Россией. Что сдерживает власть в данном случае?
На мой взгляд, в подобных вопросах она исходит из того, что от ограничений в нематериальной сфере население ничего не потеряет, а если это касается, например, возможности заработков за рубежом, то многие будут возмущаться.
У нашей политэлиты, судя по всему, очень простое понимание людей: человек — это homo economicus. Очевидно, речь идёт о банальной проекции: мол, мы меркантильные, значит, и все остальные такие. Поэтому логика власти проста: с «базисом» надо быть осторожнее, а с «надстройкой» можно делать что угодно.
На самом же деле всё сложнее. Ущемление прав человека в нематериальной сфере, пусть даже из самых благих намерений, может привести к непредсказуемым результатам. И нередко это оборачивается более серьёзными последствиями, чем какие-то экономические ограничения.
Тема блокады неподконтрольной территории уже не на повестке дня, но интересно было бы узнать ваше мнение по этому поводу.
Во-первых, чем дольше будет длиться война, тем больше будет дезинтеграция. Это — аксиома.
Во-вторых, ещё раз повторюсь: власть поняла, что единственной угрозой для неё являются радикалы. Идя на поводу у их требований, она обеспечивает себе безопасность. Несмотря на коммунальные тарифы и всё остальное, массовых протестов у нас нет. Ничто не указывает на возможность социального взрыва. Сейчас на это способны только радикалы.
Власть же сама по себе нерадикальна. И слава Богу. Если бы она была радикальной, то быстро бы развалилась.
Перейдём к последним опросам. По данным Центра Разумкова, сегодня украинцы доверяют волонтёрам больше, чем ВСУ. Чем это объясняется, на ваш взгляд?
Уже в 2016 году у волонтёров был выше рейтинг доверия, чем у армии. Людям хочется кому-то доверять. Волонтёры же помогают не только ВСУ, но и другим группам населения. Кроме того, они контролируют власть и занимаются антикоррупционной деятельностью. Поэтому и получают такую поддержку.
К тому же у волонтёрского движения, в отличие от армии, нет генералитета. Люди доверяют в основном бойцам, которые служат на фронте. Но есть ещё и военная верхушка, которая не пользуется в обществе большой авторитетностью.
Высокий антирейтинг доверия остаётся у Петра Порошенко. Как вы оцениваете его шансы на переизбрание?
Порошенко будет оставаться в лидерах, потому что всегда есть часть электората, которая поддерживает власть, какой бы она ни была. О шансах говорить ещё рано. Пока не началась предвыборная кампания, всё очень условно.
Социсследования — это ещё не показатель, как люди проголосуют на избирательных участках. Отвечая на вопросы, респондент может просто высказывать своё текущее мнение по поводу какой-то проблемы или ситуации в стране в целом.
До начала кампании опросы могут отражать лишь некоторые тенденции, не более того. Поэтому сейчас оценивать шансы Порошенко очень трудно. Тем более до выборов ещё два года, за это время может много чего произойти.
По данным группы «Рейтинг», 40% украинцев хотели бы, чтобы их считали богатыми. Как вы это прокомментируете?
На этот счёт могу высказать только одну гипотезу. Люди видят, что статус богатого даёт массу социальных преференций — к таким относятся с бо́льшим почтением и страхом. И для этого, надо признать, есть основания.
Мы нередко наблюдаем, как правоохранительные органы гораздо осторожнее относятся к состоятельным людям. Отсюда рождается такое понимание: с теми, кто считается богатым, связываться опасно, они же всех купят, поэтому лучше держаться от них подальше.
По мнению 51% украинцев, состоятельные люди могут быть успешными и эффективными политиками. Иначе считает 33% респондентов. Что можете сказать по этому поводу?
Мнение большинства вполне разумно. Именно богатые люди чаще всего оказываются успешными правителями. Если мы считаем, что они не могут быть эффективными политиками, это такая же дискриминация, как и несправедливое отношение к бедным.
У тех, кто считает, что состоятельные люди не способны успешно управлять государством, видимо, коммунистическое мышление. Нам долго вдалбливали в головы, что капиталисты могут только эксплуатировать и грабить, а благоденствие наступит лишь тогда, когда все будут равны. Однако на практике получается известный расклад: хочу, чтобы всем было поровну, а мне ровнее.
Беда постсоветской Украины не в том, что ею правят богатые, а в том, каким образом они сколотили свои капиталы, в сращивании бизнеса и власти, а главное — в авторитарном наследии.
На вопрос, какие правители эффективнее, было бы легче ответить, если бы у нас был опыт власти бедных. В том и проблема, что в нашей истории такого не было.
