Лилия Попова: Психологов бояться не нужно, мы - обычные люди

Лилия Попова — психологический консультант, переселившийся два года назад из Донбасса в Кривой Рог. Начав учиться на психолога в довоенном Донецке и окончив учебу уже в Виннице, она полгода назад начала оказывать психологическую поддержку таким же переселенцам, помогая им начать новую жизнь или, как минимум, почувствовать моральную поддержку. А перед этим ей самой пришлось прибегнуть к помощи психолога, чтобы освоиться в новых условиях жизни.

Не скрывая свою патриотическую позицию и религиозную принадлежность, Лилия строит свою работу, основываясь на библейских ценностях, подчеркивая, что ничто так не преображает человеческую душу, как христианские добродетели.

Что больше всего волнует переселенцев? Чем им может помочь психолог? Какие основные проблемы в психологической работе с выехавшими из зоны АТО? Какие ярлыки вешают на них чиновники? На эти и другие вопросы «Фразы» отвечает психолог-переселенка из Донбасса.

Лилия, как война вошла в вашу жизнь?

Родом я из Горловки. Жила там до октября 2014-го. Еще до войны, выйдя на пенсию по выслуге лет, решила стать психологом и поступила в Донецкий национальный университет. Планировала работать с неизлечимыми онкобольными.

Когда пришла «русская весна», наша семья заняла гражданскую позицию. Я предполагала, что ситуация может вылиться в серьезную бойню, но что бы таких масштабов... Когда Горловку заполонили палатки «Русского блока», у меня не было сомнений, что в моей стране так быть не должно. Каким бы плохим ни было мое государство, я — гражданка Украины.

Мы решили переселиться не столько из-за боевых действий, сколько из-за того, что я прихожанка греко-католической церкви. К ее членам сторонники «ДНР» изначально относились враждебно. Оставаться было небезопасно. К тому же на меня еще начали «стучать» соседи — за то, что я хожу в вышиванке...

После заключения первых Минских соглашений мы поняли, что ситуация «подвисает в воздухе». И решили перебраться в Кривой Рог, где нам помог устроиться приятель мужа. При выезде, увидев украинские флаги, всю дорогу плакала...

Как повлияли все эти события на ваши профессиональные планы?

Планы, конечно, подкорректировались. Доучивалась уже в Виннице, где обосновался ДонНУ. Переселившись, я сама остро нуждалась в помощи психолога. Земляки, которых мы принимали на съемной квартире, тоже были психологически травмированы.

Я пошла на консультацию к одному местному психологу. Но она не понимала, о чем я говорю. Заверяла, что все это нервное... Найти психолога-переселенца на тот момент в Кривом Роге я не могла. Позже нашла квалифицированного специалиста в другом городе, прошла психотерапию. Мне это очень помогло. И тогда решила, что буду искать возможность, чтобы работать с выехавшими из зоны АТО.

После окончания учебы мне поступило предложение от «Каритас» оказывать в Кривом Роге психологическую помощь переселенцам — детям, взрослым, семьям. Этим я занимаюсь уже полгода.

Какие задачи стоят перед вами?

Оказать первичную эмоциональную поддержку, не дать людям потеряться в чужом городе, помочь им интегрироваться в местную среду. Многие переселенцы прожили трудные дни. Если человек готов оставить свою боль позади, мы ему помогаем двигаться дальше. Если нет — просто морально поддерживаем.

Жилье и сложное материальное положение — главные проблемы переселенцев. Зачастую они идут к психологу, чтобы просто высказаться по этому поводу, а не преодолевать свои страхи и травмы. Работа с ними была бы намного продуктивнее, если бы у них были удовлетворены базовые потребности. А так — у человека пустой холодильник, а ты ему рассказываешь про какие-то психотехники...

Моя роль в данном случае заключается в том, чтобы дать ему почувствовать, что я рядом, слушаю и слышу его, понимаю, как непросты условия, в которых он оказался, поскольку сама являюсь переселенкой. Если получается установить такую связь, человек чувствует, что понят, и воодушевляется.

Наш проект не подразумевает долгосрочное консультирование. Максимум 3 встречи. Но если люди нуждаются в дальнейшей поддержке, мы от них не отказываемся и приглашаем на групповые встречи. Там мы можем прорабатывать те или иные психологические вопросы, а можем просто посмотреть фильм, обсудить домашние заботы или за чашкой чая пообщаться на отвлеченные темы. Все это тоже эмоциональная проработка.

Часто ли встречаются среди переселенцев недоверие и страх перед психологией и психологом?

Довольно часто. В подобных случаях я пытаюсь убеждать, что это наука, что существуют психологические закономерности и что в корне слова «психология» — не «псих» в народном понимании, а древнегреческое «душа».

Психологов бояться не нужно, мы — обычные люди. Как и все, мы переживаем, радуемся, страдаем. Психолог может помочь человеку раскрыться, ощутить внутреннюю свободу. По крайней мере, я испытала это лично, пройдя психотерапию.

Задача психолога — вскрыть у клиента внутренние резервы, которые помогут ему направить свою жизнь в продуктивное русло. Эти резервы человек может найти в себе и сам, но зачастую без помощи специалиста не обходится.

Приходят ли к вам, чтобы пообсуждать политику?

Бывает, к сожалению. Некоторым важно высказать прежде всего свои идеологические взгляды. Я стараюсь их уводить от этого. В то же время, как христианка, пытаюсь доносить, что гармоничнее жить с Богом, и ориентировать на христианские добродетели, которые максимально преображают душу. Все мы — в первую очередь люди. Живые люди.

А как вы оцениваете недавнее заявление Авакова о том, что миграция из Донбасса вызвала всплеск преступности в стране?

Это совершенно непрофессиональное заявление. Никто не имеет права вешать на переселенцев подобные ярлыки. Будто все мы — потенциальные преступники. Бюрократия уже не знает, как нас проверять и контролировать. Наверное, осталось только вживить нам чипы...

Переселенцы действительно подвергаются дискриминации в нашей стране. Я это чувствую на себе. И говорю об этом как человек, для которого Украина — больше, чем просто слово...