С 17 по 26 июня на Крите проходил Всеправославный собор. Правда, его Всеправославность остается под вопросом, ведь в нем участвовали только десять из четырнадцати поместных церквей. Не поехали Антиохийская, Болгарская, Грузинская и Русская церкви. На Соборе была озвучена идея сделать его постоянным руководящим органом Православной церкви.
Церкви-участницы приняли ряд документов, касающихся миссии Православной церкви в современном мире, ее отношений с другими христианскими конфессиями и религиями, важности поста, таинства брака и автономии православных церквей.
Одной из наиболее резонансных тем, связанных с Критским собранием, стало обращение депутатов Верховной Рады к Константинопольскому патриарху Варфоломею об оказании помощи в объединении православных в Украине в рамках независимой Церкви. Представитель Константинопольского патриархата Александрос Карлуцос назвал эту инициативу «дерзким шагом», отметив, что политики не должны касаться вопросов признания автокефалии.
Об итогах Всеправославного собора, причинах неучастия четырех поместных церквей, а также об «украинском вопросе», поднятом по случаю собрания на Крите, в интервью «Фразе» рассказывает заместитель главы отдела внешних связей Украинской православной церкви протоиерей Николай Данилевич.
Отец Николай, в итоговом послании Всеправославного собора утверждается, что главным приоритетом этого собрания было провозглашение единства Церкви. Не свидетельствует ли об обратном неучастие в Соборе четырех поместных церквей, в том числе самой крупной — Русской?
Это абсолютно позитивное заявление Собора. Оно предполагает, что Православная церковь едина, хоть и состоит из многих поместных церквей. Православная Церковь — не конфедерация поместных Церквей, но каждая поместная церковь представляет единую Церковь на данной территории. Соборное заявление богословски правильное и сформулированное в русле православной екклезиологии (учении о Церкви). Несмотря ни на что, Собор прошел под знаком единства. Об этом много было сказано и во вступительной речи Константинопольского патриарха Варфоломея. Это очень важно, поскольку некоторые силы ожидали, что Собор приведет к расколу православного мира, в частности — между Московским патриархатом и Константинополем. При том, что РПЦ была последней, четвертой (после Антиохийской, Болгарской и Грузинской) церковью, которая отказалась ехать на Крит.
Эти ожидания не оправдались, никакого раскола не произошло и не произойдет, о чем мы говорили и до Собора. Просто существуют разные подходы к тому, как должен проходить Всеправославный собор. Но это не является поводом для прерывания евхаристического общения между церквями. С точки зрения церковного права, собрание предстоятелей на Крите можно действительно назвать Собором, но вряд ли его можно назвать Всеправославным, потому как всех православных церквей на нем было. Есть основания полагать, что в ближайшем будущем подобный Собор может повторится и уже с участием всех без исключения церквей.
Решения, принятые на Соборе, являются обязательными и для РПЦ?
Я не могу говорить от имени РПЦ. Вопросы формального статуса Собора и обязательности принятых на нем решений пока что остаются открытыми, и ожидается, что на них будет дан ответ на ближайшем заседании Синода РПЦ.
В послании Собора сказано, что Православной церкви следует вести диалог с другими христианскими конфессиями и религиями. Что подразумевается в данном случае под диалогом?
В послании Собора сказано, что «трезвый межрелигиозный диалог вносит значительный вклад в развитие взаимного доверия, мира и примирения». Православная церковь давно ведет диалоги с разными инославными. Речь идет о сотрудничестве в тех сферах, где это возможно. Например, в социальной, гуманитарной сфере. Бывают и богословские диалоги, когда богословы обсуждают вопросы вероучения. Однако, как сказано в упомянутом послании: «Диалоги, которые ведет Православная Церковь, никогда не подразумевают компромиссов в вопросах веры». Вместе с тем, есть много сфер, где представители разных христианский конфессий имеют общий взгляд на многие вопросы. Например, когда речь одет о традиционных ценностях — например, семейных...
Кстати, о семейных ценностях. Нежелание признавать межконфессиональные браки — одна из официальных причин, почему отказалась ехать на Крит Грузинская церковь. Как этот вопрос решился на Соборе?
Было принято все-таки то, с чем не были согласны грузины. Суть решения заключается в том, что православные могут венчаться с инославными в Православной церкви и там же крестить своих детей, если инославный супруг дает согласие на то, чтобы дети воспитывались в православной вере. Но только в том случае, если инославный супруг — представитель христианской конфессии.
Антиохийская, Болгарская и Русская церкви не были против этого, а Грузинская не согласилась, считая, что православные должны венчаться только с православными. Насколько я слышал, это объясняется их местными особенностями. У них непростые религиозные отношения с Арменией, и они не могут благословлять браки грузин с армянами. Хотя во многих поместных церквях давно существует практика венчания межконфессиональных браков.
На Соборе рассматривался и вопрос о постах. Все остается, как есть?
Да, посты сохраняются в том виде, в котором были. Тут никаких новостей нет. Все это было просто формализовано и подтверждено.
Вернемся к позиции Московской патриархии. Сначала она дает согласие на участие в Соборе, затем по ее настоянию, из-за обострения российско-турецких отношений, он был перенесен из Стамбула на Крит, а перед самым началом Собора отказывается туда ехать. Как понимать эту логику?
РПЦ отказалась не потому, что хотела сорвать Собор. Напротив, РПЦ приложила очень много усилий для проведения Собора и принимала активное участие в его подготовке. РПЦ не поехала потому, что другие не поехали и, соответственно, Собор не мог быть в полном смысле назван Всеправославным. То есть даже если бы РПЦ приняла участие, все равно не поехали бы еще три церкви. Это главная причина. Желая спасти всеправославное измерение Собора, РПЦ предложила Константинопольскому патриарху провести предварительное совещание Предстоятелей, и это было тогда, когда отказалась только первая церковь — Болгарская. Отдельно, конечно, выделяется Антиохийская церковь, которая сразу сказала, что она не будет участвовать в Соборе из-за конфликта с Иерусалимским патриархатом. Если бы такое совещание было проведено, туда бы поехал и Болгарский патриарх, и противоречия были бы разрешены на начальной стадии. Но в этом вопросе Константинополь не пошел на встречу.
Тем не менее, судя по заявлениям и комментариям, желание всех поместных церквей работать в полном составе, с участием всех церквей, есть. На Критском Соборе даже прозвучало предложение сделать его постоянным руководящим органом Православной церкви. Окончательного решения по этому поводу не было принято, но было заявление, а значит над этим думают, и хочется надеяться, чтобы после Собора на Крите будут и другие подобные собрания. Для всех было бы полезно, чтобы они проводились не раз в тысячу лет, а хотя бы раз в несколько лет. Об этом, по крайней мере, заявляли предстоятели некоторых Церквей. Пусть первая попытка на Крите была и не идеальной, но все-таки польза от проведения Собора есть.
А если бы на Крит не поехала только Антиохийская церковь, а Болгарская и Грузинская поехали, РПЦ приняла бы участие в Соборе?
По крайней мере, она была готова участвовать при таких условиях. Но когда начались демаршы болгар, а потом грузин, Московская патриархия не увидела в своем участии смысла.
Объективно Болгарская и Грузинская церкви — не самые крупные и влиятельные в православном мире. Их отказ от участия в Соборе требовал большой смелости. Есть мнение, что они не решились бы на это, если бы их действия не были продиктованы волей Москвы. Что вы думаете по этому поводу?
Конечно, так легко было бы думать, но реальность более многогранна и сложна. У меня есть основания утверждать, что Болгарская и Грузинская церкви приняли свои решения самостоятельно. Также знаю, что решение Болгарской церкви не ехать на Собор было неожиданностью для Московской патриархии. Механизм принятия решений в Болгарской церкви — синодальный, то есть коллегиальный. Патриарх Болгарский не может решать подобные вопросы единолично и в Синоде имеет право только одного голоса. Как бы это странно ни выглядело, но такое решение было неожиданным и для самих болгар, в том смысле, что, собираясь на заседание Синода, болгарские архиереи не планировали принимать решение об отказе участвовать в Критском соборе. У них начались серьезные дебаты уже во время заседания. Болгары назвали пять пунктов, почему они не едут на Собор, из которых первым было то, что, по их мнению, вопросы, вынесенные на Собор, не являются такими уж актуальными для православного мира.
На самом деле, отказ болгар объясняется давним конфликтом Константинополя с БПЦ. У болгар с Константинополем сложные отношения еще со времен Византийской империи. Тут можно прочитать целую лекцию, почему и как, но факт остается фактом. Например, в прошлом году патриарх Варфоломей приезжал с визитом в Болгарию, ему вручили государственный орден, а в своей ответной речи он заявил, что болгары должны вернуть святыни, которые они в свое время забрали с Северной Греции. Прозвучали из его уст и другие, довольно резкие слова в адрес болгар. Тогда болгарскому премьеру пришлось отменить свою встречу с Константинопольским патриархом, была также отменена и пресс-конференция патриарха Варфоломея.
В преддверии Собора со стороны Константинополя появились некоторые публикации в греческих СМИ, направленные против Болгарской церкви. Все это в сумме привело к тому, что болгары отказались ехать на Крит. Подобные публикации были и в отношении Грузинской церкви. Именно поэтому РПЦ предлагала Константинополю созвать экстренное совещание предстоятелей, чтобы решить эту проблему и спасти Собор. К сожалению, этого не произошло.
Как бы там ни было, еще раз подчеркну: Собор был важен тем, что он состоялся даже в таком виде, хоть его решения не являются новыми и оригинальными. Главное, что поместные церкви собрались. Да, собрались 10 из 14 церквей, то есть две трети, которые представляют лишь одну треть всех православных верующих мира. А четыре не поехавших (плюс Американская церковь, которую не все признают) представляют две трети всех православных в мире. И получается, что предстоятели, за которыми стоит 30% православных, принимают решения и хотят, чтобы их принимали предстоятели, которые представляют 70% православных. Это определенная коллизия. Как это будет решаться, посмотрим после Собора — вероятно, на потенциальных встречах, которые станут его продолжением.
Критский собор засвидетельствовал не раскол мирового православия, а начало пути к его консолидации. У нас есть проблемы, но мы пытаемся их решать — таков сегодняшний посыл православия внешнему миру. Заявление о постоянном руководящем органе, желание дальше вести совместную работу и находить решения подтверждают эту мысль.
Насколько корректным, на ваш взгляд, было обращение Верховной Рады к Константинопольскому патриарху с призывом о помощи в объединении украинского православия и предоставлении автокефалии?
Депутаты могут писать любые обращения, но только по тем вопросам, в которых они компетентны. Если у нас сегодня церковь отделена от государства, государство не может указывать, кто и с кем должен объединяться. Непризнанные украинские конфессии попытались в очередной раз воспользоваться политическим моментом с помощью своих парламентских лоббистов. Я очень сомневаюсь, что депутаты-инициаторы этого обращения, владеют такими познаниями в истории церковных канонов, чтобы излагать те аргументы, которые приведены в письме. Очевидно, оно готовилось не в парламенте, а в других известных центрах Киева.
Сама идея преодоления раскола, безусловно, положительная. Но такая форма подачи, к которой прибегли украинские депутаты, не совсем адекватная. И не все в Константинопольском патриархате восприняли это обращение с восторгом, как хотелось бы его инициаторам.
Говорят, что представитель Константинопольского патриархата Александрос Карлуцос, назвавший инициативу украинских депутатов «дерзким шагом» и подчеркнувший, что политики не должны касаться вопроса признания автокефалии, на самом деле не имеет полномочий говорить от имени патриарха Варфоломея. Так ли это?
Конечно, он не имеет таких полномочий, это частное мнение одного из священников, но весьма влиятельного. Просто так он бы этого не говорил. Это означает, что так думает и определенная часть иерархии и духовенства Константинопольского патриархата. Консолидированной позиций по этому вопросу там нет, и всеобщего ликования по поводу инициативы украинских депутатов тоже не было. Это обращение было адресовано патриарху Варфоломею, а не Собору, а посему на собрании оно не было даже зачитано. Даже если бы с эта инициатива была направлена Собору, ее бы там никто не рассматривал, поскольку это противоречит соборному регламенту.
«Украинский вопрос» не может решаться единолично Константинопольским патриархом, а только при участии всех поместных церквей, всех предстоятелей. Если какая-то церковь хочет войти в семью православных церквей, это может произойти только при согласии всех этих церквей.
Подобно тому, как Украина, претендуя на членство в ЕС, сможет вступить туда только с согласия всех его членов, а не только Германии, Франции или какой-нибудь другой страны.
Киевский патриархат имеет конфликт с РПЦ, а она — член Всеправославной семьи, поэтому УПЦ КП не может быть признана мировым православием. А обращаться со своими инициативами, как церковь, у нее нет права, потому что в канонической реальности ее не существует, эта конфессия нелегитимна. Тут есть еще и другой момент. Представители Киевского патриархата создают свои приходы на территории других поместных православных церквей, они собирают запрещенных клириков этих церквей — например, в Греции, Польше и других странах, где есть поместные церкви. Нужно быть наивным, чтобы надеяться, что предстоятели этих церквей будут поддерживать конфессию, которая создает им проблемы на их канонической территории.
Каковы перспективы, что «украинский вопрос» будет решен на дальнейших Всеправославных собраниях?
Он может быть решен только после того, как в Украине будет преодолен раскол. Тогда единая церковь может обратиться к Московской патриархии и ко всему мировому православию, и эта инициатива может быть рассмотрена. Другой вариант: наша Церковь, УПЦ, может поставить этот вопрос, так как она является легитимной и присутствует в церковноправовом поле. Однако, на сегодняшний день у нас нет единства внутри церкви по вопросу автокефалии, нет всеобщего чувства необходимости в этом, не видно критической массы иерархии, духовенства и прихожан, которые бы считали, что нам нужно быть автокефальными. Теоретически это возможно. По крайней мере, преодоление раскола украинского православия возможно именно на Всеправославном собрании. Например, в 1998 году по просьбе Болгарской церкви в Софии состоялся Собор предстоятелей всех поместных церквей, который помог ликвидировать раскол в болгарском православии. Тех раскольников, которые покаялись, приняли в лоно Церкви, а те, кто нет — так и остались. Но раскол сошел на нет.
Мы тоже можем об этом попросить, если будем видеть, что у непризнанных украинских конфессий есть готовность идти на встречу Всеправославному собору. Если они признают свои ошибки и на определенных условиях будут готовы вернуться в лоно Церкви. Пока что мы такой готовности не видим. УПЦ КП по-прежнему пытается оправдывать свои ошибки. Они не признают, что они создали в Украине параллельную неканоническую юрисдикцию и иерархию, а на церковном языке это называется расколом. И пока в Киевском патриархате будут считать, что это нормально, что они правы, а все остальные нет, сдвигов никаких не будет.
