Антон Усов: Нам еще очень много предстоит сделать

Каковы прогнозы ЕБРР относительно Украины, чего именно опасаются международные инвесторы, отказываясь вкладывать деньги в нашу экономику, возможно ли в Украине вести честный бизнес, на каком этапе находится анонсированная властью борьба с коррупцией и, наконец, чего ждет ЕБРР от правительства Украины. Об этом и многом другом в эксклюзивном интервью «Фразе» рассказал представитель ЕБРР в Украине, старший советник по внешним связям, MCIPR Антон Владиславович Усов.

Антон Владиславович, прежде всего хотелось бы понять, как нынешняя политическая ситуация в стране может отразиться на готовности ЕБРР делать серьезные вливания в экономику Украины. Я говорю о весьма нестабильной ситуации в Кабмине,  массовых отставках министров и весьма шатком положении Яценюка.

Наверное, было бы неправильно говорить о том, что мы не знаем об этой ситуации или не обеспокоены тем, что происходит. Разумеется, деньги любят тишину и стабильность, но не стоит  рассматривать ЕБРР отдельно от других инвесторов. Задача банка – не только вкладывать собственные деньги, но и стимулировать приток капитала. Поэтому, естественно, что нестабильность в органах власти, как исполнительной, так и законодательной, ничем хорошим не чревата прежде всего для инвесторов.

С другой стороны, у нас организация, которая работает в Украине практически с начала независимости, мы переживали достаточно непростые времена и никогда не уходили. Наша работа, наше планирование носят долгосрочный характер. Поэтому какого-то моментального влияния на стратегию банка, на специфику того, что мы делаем, разумеется, не будет.

ЕБРР работает в основном с проектами частного сектора, не так ли?

Да, именно так. Это основная часть нашей работы. Это 65-70% портфеля в зависимости от ситуации.

А остальные проекты?

Это уже проекты в государственном секторе, а если точнее, то это муниципальные и государственные проекты. Для этих проектов стабильность в органах власти очень важна.

Что подразумевается под муниципальными проектами?

Муниципальные проекты – это работа с конкретными городами (отопление, водоснабжение, гортранспорт и .т.п.). Если же это государственные проекты, то это крупные проекты. Например, дороги, энергетика, линии электропередач. Для этого нужно, чтобы в соответствующих министерствах и ведомствах была команда, которая понимает, что мы делаем, которая была бы нашим партнером, что, в принципе, сейчас и происходит.

Какой проект вы могли бы выделить как самый резонансный?

Мы занимаемся многими проектами. А наиболее резонансный из тех, что мы осуществляли в последнее время,  – это сотрудничество с «Нефтегазом Украины». Это не просто предоставление денег компании, это работа по усовершенствованию корпоративной структуры, по целому ряду направлений, которые сделают компанию более понятной, более финансово и административно прозрачной. А чтобы работа была успешной, нам, естественно, нужно, чтобы там был постоянный состав руководства и, соответственно, чтобы профильное министерство понимало нас и поддерживало то, что мы делаем. Разумеется, в этой связи хотелось бы понять, что будет и как будет. Мы не комментируем конкретных политических событийя, мы только выражаем надежду, что украинской власти и политическим силам удастся между собой договориться.

Планов и идей очень много, и самое главное, что для их реализации важна стабильность.

В свое время именно ЕБРР подталкивал наше правительство к тому, что пора начать борьбу с коррупцией. Что мы имеем на сегодняшний день и какова ваша оценка результатов этой борьбы?

Мы действительно были локомотивом процесса, но было бы неверно говорить, что мы это делали в одиночку. Действительно, в какой-то момент накопилось достаточно большое количество жалоб и обращений в ЕБРР со стороны бизнеса. Это было еще при прошлом руководстве страны, когда стало понятно, что так работать дальше нельзя.

Было очень сильное давление по линии административных учреждений: это и таможня, и налоговая, и различные инспекции. Мы совместно с другими организациями вели активную деятельность, которая при нашем непосредственном участии привела к тому, что в прошлом году начал работать так называемый Институт бизнес-омбудсмена.

Что это такое?

Это независимое учреждение, работа которого финансируется из фонда акционеров ЕБРР. Меморандум об Институте подписали семь сторон, одна из которых – Кабмин. Остальные -- это профильные организации: Союз предпринимателей Украины, Американская палата, Союз работодателей Украины, Европейская бизнес-ассоциация и так далее. Учреждение работает, сейчас вышел очередной квартальный отчет. Работает институт достаточно успешно, выявляет отдельные случаи коррупции, передает информацию в вышестоящие инстанции. Работа идет, и мы со своей стороны делаем все, что можем. Но нужно понимать, что даже такие мощные усилия, когда все действия скоординированы и в процессе участвуют много мощных институтов, если они будут одиночными, не смогут сделать ровным счетом ничего.

И в рейтинге Мирового банка, и во многих других рейтингах Украина прочно занимает последние места. Можно с высокой степенью уверенности сказать, что проблемы с коррупцией как были, так и остались. Их еще предстоит решить. Есть определенный успех, особенно на уровне центрального аппарата, на уровне министерств и ведомств, но те сигналы, которые мы получаем из регионов, свидетельствуют, что все те грехи, о которых мы говорим, вспоминая о коррупции, к сожалению, остались.

Вы говорите о компенсации НДС экспортерам?

Да, и об этом тоже. Компенсация НДС -- это достаточно яркий пример. Компании-экспортеры по закону имеют право получать НДС, но фактически должны за это бороться. Зачастую им предлагают схемы, по которым они могут получить НДС за определенный процент. К сожалению, такие случаи не единичны. Это было в старой системе и осталось на сегодняшний день. Кроме того, остаются вопросы к таможне, налоговой, различным инспекциям.  Это все есть, и с этим нужно бороться. Если будет желание всех сторон, этот долгосрочный процесс в какой-то момент действительно к чему-то приведет. Нужно быть очень наивным человеком, чтобы верить в то, что коррупцию можно победить окончательно. Однако можно создать условия, при которых ее влияние на экономику и жизнь общества будет сильно ограничено.

Каким образом?

Например, можно создать схемы, которые позволят минимизировать проявления коррупции, просто над этим нужно работать. Кстати, в этом смысле стоит похвалить Министерство экономики за усилия по введению прозрачных процедур закупок товаров и услуг в госсекторе. Если брать наш банк, то все  закупки по проектам, которые финансирует ЕБРР в государственном секторе, а это сотни миллионов долларов, если не миллиарды, реализуются исходя из правил закупок ЕБРР.

И в чем разница между теми правилами, которые были, и правилами ЕБРР?

Разница очень большая. Например, есть заказ построить дорогу от пункта А до пункта Б. Объявляется международный тендер, в результате которого выбирается компетентный и финансово прочный победитель. Дальнейшие отношения строятся следующим образом: у нас есть заказчик, в данном случае, например, «Укравтодор», есть подрядчик и субподрядчики и есть финансист – ЕБРР. Компании получают необходимые авансовые платежи, но, по большому счету, строят за свои деньги. Мы рассчитываемся с компаниями поэтапно, по факту выполнения работ, а государство получает дорожное полотно и сопутствующую инфраструктуру, т. е. финансовые отношения происходят между банком и подрядчиком.

В случае госзакупок до последнего времени ситуация выглядела следующим образом: есть какой-то тендер, где непонятно как выбираются участники, причем зачастую вообще на безальтернативной основе. И эта компания оказывается в  ситуации, когда казначейство переводит на ее счета средства, необходимые для реализации проектов в полном объеме. И компания начинает их осваивать.

Понятно, что при любой схеме возможны различные интересные вещи, но наша схема, по крайней мере, позволяет свести коррупционное влияние к минимуму.

В прошлом году у ЕБРР был проект с «Укрэнерго», он тоже осуществлялся по подобной схеме?

В прошлом году ЕБРР выделил 65 млн. евро для "Укрэнерго" для строительства 330-киловольтной подстанции "Западная", а также строительства двух 330-кВ линий, которые свяжут новую подстанцию с энергосистемой. Проект позволит Украине и "Укрэнерго" повысить надежность поставок электроэнергии, улучшить энергоэффективность, удовлетворить растущий спрос на электроэнергию в Киеве, а также решить проблемы, связанные с перебоями в подаче электроэнергии и отключениями в городе и области. Расходы проекта покрываются за счет экономии по закупкам, достигнутой "Укрэнерго" при выполнении проекта строительства Запорожско-Каховской высоковольтной линии электропередач, который был профинансирован за счет кредита ЕБРР на сумму 175 млн. евро в 2010 году. Экономия была достигнута благодаря применению конкурсных контрактных процедур с использованием правил закупок ЕБРР.

Раньше эти деньги просто исчезли бы, но за счет того, что были правильно проведены процедуры, из ранее выделенной суммы удалось сэкономить значительное количество денег. Это отличный пример, который показывает, что данная система работает, особенно, если думать о пользе для страны, а не о об улучшении собственного благосостояния.

Раз уж мы с вами заговорили о коррупции, насколько сейчас реально вести бизнес в Украине, не нарушая закон? И реально ли это вообще?

Вы знаете, как ни удивительно, но это вполне реально. На сегодняшний день существуют компании, которые с нами работают. Они действительно честно ведут бизнес, и у них вполне прозрачная система отчетности и корпоративное управление. Да, это возможно. Другое дело, что таких компаний не очень много. Но не все сразу. К сожалению, с начала обретения Украиной независимости вся система была построена на том, что нужно как-то находить пути для выживания. Поэтому нужно признать, что компаниям было не выгодно честно работать. Бизнесмены не скрывают, что если они заплатят все налоги, то не смогут даже покрыть свои затраты, иными словами, даже в ноль не выйдут. Однако все-таки есть примеры, когда компании работают честно, «по-белому», платят зарплаты, и это хорошо. К сожалению, гораздо больше компаний, которые так не делают.

У нас почему-то все думают, что коррупция -- это когда деньги берет государство. Это только отчасти так, потому что коррупция – это и когда деньги предлагает бизнес. То есть тут изменение поведенческой модели должно быть не только у чиновников, но и у бизнесменов.

В прошлом году и МВФ, и ЕБРР ухудшили свои прогнозы в отношении Украины в связи с политической и экономической ситуацией. А каковы эти прогнозы на сегодняшний день?

По состоянию на конец 2015 года мы ухудшили наш прогноз до минус 2,5%. По прогнозам конца прошлого года, мы считали, что Украина выйдет в ноль, и этот прогноз пока сохраняется. Возможно, даже будет небольшой рост в 2016-м. Однако в связи с достаточно непростой ситуацией я сейчас не берусь сказать, каким будет следующий прогноз. Он выйдет в апреле. Тут  сыграет свою роль целый ряд факторов: внешняя конъюнктура, внутренняя конъюнктура и такой важнейший фактор, как сотрудничество с МВФ. Пока мы исходим из тех прогнозов, которые сделали в конце прошлого года, то есть ожидаем, что все-таки начнется небольшой рост. Посмотрим, может быть, по результатам I квартала позиция будет пересмотрена.

В прошлом году ЕБРР уменьшил кредитование Украины, объясняя это серьезными экономическими рисками. Сохранились ли эти риски ныне?

Знаете, я бы не сказал, что мы существенно уменьшили кредитование. Мы инвестировали  миллиард, а это очень много. Конечно, в абсолютных величинах получилось, что 2014 год был более щедрым, но миллиард – это очень много. Есть такое понятие, как инвестиционная мощность, так вот это – наша инвестиционная мощность. А что касается рисков, то нужно участь, что ЕБРР не является инициатором проектов. Мы идем за инвесторами, и, как правило, это частный сектор. Это и зарубежные, и отечественные инвесторы. Это компании, которые хотят что-то здесь делать, хотят развиваться и готовы брать на себя риски.

Неужели в сегодняшней политической и экономической ситуации компании готовы брать на себя риски?

Разумеется, нет. К нам не то что не идут международные инвесторы, но и отечественные мало что делают. Программы существенно ужимаются. Зарубежных инвесторов очень мало, да это и понятно: все смотрят на рейтинги.

Есть такое понятие, как кредитные рейтинги страны. На сегодняшний день рейтинги Украины таковы, что инвесторы предпочитают выбирать страны с более стабильным инвестиционным климатом. Кроме того, не стоит забывать, что существует серьезный и геополитический, и внутриполитический риск. Комбинация этих факторов делает реализацию проектов крайне сложной. Впрочем, Украина до сих пор остается интересным рынком для инвесторов и очень многих компаний. Другое дело, что в последние годы мы видим, что те игроки, которые здесь уже есть, понимают, что происходит и к чему им готовится. А вот новые инвесторы, к сожалению, не спешат приходить.

А отечественные компании?

Отечественным компаниям некуда деваться, они уже здесь. Другое дело, что им, конечно, очень сложно, потому как у многих рынок сбыта переориентирован и, в зависимости от того, чем занимается компания, платежеспособный спрос на внутреннем рынке тоже упал. Внешние рынки нужно тоже переориентировать. Для очень многих российский рынок потерян, а в Европу, как выяснилось, выйти крайне сложно. Поэтому риски есть, и они остаются, но, тем не менее, интерес к Украине, безусловно, есть.

По каким проектам ЕБРР сейчас работает с нашим правительством?

Мы работаем с правительством по целому ряду направлений, которые связаны реформами, необходимыми для реализации наших проектов. Например, с Министерством энергетики мы работаем очень тесно по «Нефтегазу». Это очень сложная тема, но там есть ощутимые результаты. У нас очень плотное сотрудничество с Министерством аграрной политики, мы работаем по целому ряду важнейших направлений: это мясной, молочный и зерновой секторы.

Кроме того, есть постоянная работа с Министерством финансов и Нацбанком.

То есть, в принципе, сотрудничеством с нашими ведомствами ЕБРР доволен?

В целом можно сказать, что с целым рядом министерств и ведомств у ЕБРР очень продуктивное сотрудничество, понимание и значительные успехи.

Дабы эти успехи были ощутимы не только для двухстороннего сотрудничества, но и для всей страны, причем хотя бы в среднесрочной перспективе, нужно, чтобы эти команды проработали какое-то время. Для успешных реформ нужны политическая воля, умение и время. За год добиться результатов невозможно.

Очень часто бывает, и мы это видели много раз в прошлом, когда в министерство приходит хороший министр, хорошая команда. Они начинают работать, потом меняется власть. В результате уходит министр, уходит команда, приходят новые люди, и даже если они действительно хотят что-то сделать, момент утерян. Как правило, проходит какое-то время между тем, как пришли новые люди, и тем, когда они уже полностью вошли в курс всех дел. Сегодня Украина, наверное, не может себе этого позволить. Мы не даем оценок, но мы можем сказать, что с целым рядом министерств у нас очень хорошие отношения, они достаточно успешны, и хотелось бы надеяться, что сотрудничество будет продолжено.

Ранее ЕБРР говорил о том, что в ближайший год-два не намерен входить в капитал банков. В то же время наше правительство говорило о заинтересованности вхождения ЕБРР в капитал госбанков. Так чего же нам ожидать, будет ли ЕБРР работать с госбанками?

ЕБРР действительно рассматривает возможность работы с госбанками.

И как это происходит? Хотя бы на примере других стран.

Для начала мы подписываем меморандум с правительством. К этому моменту уже есть четкая стратегия конкретного государственного банка. То есть мы понимаем, что происходит. После подписания меморандума начинается работа, и мы привлекаем такой госбанк к обслуживанию наших продуктов.

Вы говорите о кредитных линиях?

Да, это именно всевозможные кредитные линии: на энергосбережение, на торговое финансирование, на энергетику и т. д. И в течение определенного  времени мы узнаем друг друга лучше, мы понимаем, что нужно в конкретном банковском учреждении сделать, чтобы оно стало интересным для потенциального инвестора. ЕБРР ведь не является стратегическим инвестором. Мы просто способствуем этому процессу.

Есть работа, которая постоянно ведется в этом направлении. Есть определенные планы, просто о них пока еще рано говорить. Мы оперируем точными величинами.

Вот очень простой пример: Беларусь решила приватизировать крупнейший государственный банк (Белинвестбанк). Мы подписали с правительством меморандум, в котором прописано, что до 2020 года банк будет приватизирован. В рамках этой стратегии есть четкие шаги, когда мы будем подключать банк к одному продукту, когда – ко второму, когда – к третьему. И, наконец, прописывается, когда ЕБРР сможет оказать прединвестиционную помощь и купить пакет акциий этого учреждения.

В Украине все будет точно так же?

Думаю, да, тут не нужно ничего придумывать. Нужно понимать, что с банками мы будем работать, однако это не будет завтра.

Когда мы говорим об экономической нестабильности, многие политики списывают все на Донбасс. На ваш взгляд, насколько провал экономики можно оправдывать российской агрессией?

Я думаю, это было бы неправильно. Безусловно, война – серьезный фактор влияния, и прежде всего это ударило по ТЭК. Просто нужно работать, а не искать объяснения и оправдания.

Работать и меньше красть или просто работать?

Да, и меньше красть тоже. В Украине осталась коррупция, осталось коррупционное влияние, остались очень многие вещи, которые необходимо ограничивать и с которыми необходимо что-то делать.

Безусловно, ситуация на Донбассе сложная, и мы не можем делать вид, что она не влияет на экономику. Но это ни в коем случае не должно служить оправданием для бездействия. Сейчас есть активный интерес к Украине со стороны международного сообщества. Украине хотят помочь. Стране предоставляется большое количество денег на поддержание всевозможных полезных инициатив. Этот момент нужно использовать, так как этот сентимент в отношении Украины не будет вечным. Политика – очень нестабильная вещь. Завтра может произойти событие(я), которое отвлечет внимание от Украины. Пока у Украины есть такая возможность, пока поддерживаются различные полезные реформы, пока идет работа по выработке правильного законодательства, это нужно делать. Это нужно не инвесторам, не Европе и не Америке. Это нужно Украине.

Тут нужна политическая воля. Украина должна четко понять, что она это делает для себя. Никакой западный инвестор, никакая западная организация, будь она самая мощная, без желания всех ветвей власти что-то изменить в стране ничего не сможет сделать.

Глядя на то, что происходит в стране, на ваш взгляд, есть ли желание у власти что-то менять?

Есть очень много профессионалов, которые верят в то, что ситуацию можно изменить, и они действительно работают над этим. К сожалению, есть и такие, которые не верят. Необходимо помогать тем, кто верит и реализует очень тяжелые, порой болезненные, но необходимые реформы. Очень часто критикуют Национальный банк, но ведь он делает массу полезнейших вещей. Банковская система – это кровеносная система экономики, и то, что до недавнего времени в Украине было около 180 банков, – нонсенс. То, что делает Нацбанк, -- это очищение и консолидация банковской системы, это ликвидация банков, которые не выполняют своих функций. Также НБУ совместно с международными финансовыми учреждениями работает по целому ряду направлений (от банковского надзора до развития рынков капитала),к оторые позволят системе функционировать полноценно с учетом передовых банковских стандартов и технологий.  

Вообще, нужно работать. К сожалению, очень многие вещи пока еще не изменились, есть настроения, связанные с популизмом. В целом ситуация в Украине, конечно, сложная, но не безнадежная. У Украины есть много союзников, готовых поддержать не только добрым словом, но и финансово, и этим нужно пользоваться.