Собравшись ещё в ноябре 2013 года, чтобы снять кино о Евромайдане, молодые украинские кинематографисты под предводительством режиссёра и продюсера Владимира Тихого и не догадывались о том, во что перерастёт это событие. Назвав свой проект «Вавилон 13» — они и не думали, что это название станет ещё более ёмким и символичным, чем изначально казалось.
Ведь, как метко отметил один из авторитетнейших украинских кинокритиков Владимир Войтенко, ёлка, стоящая сейчас на Майдане, напоминает Вавилонскую башню… Начиная снимать короткометражные новеллы о революции, авторы «Вавилона 13» не знали, что их работы станут наиболее ярким явлением в украинском кино как прошлого, так и, наверное, этого годов. Выкладывая первые свои мини-фильмы о Евромайдане на YouTube, они поначалу и не ожидали, что их фильмы соберут десятки тысяч просмотров.
Массовый интерес к этому проекту превратил его из рядовой творческой инициативы в масштабный альманах. Со временем из него выйдет несколько полнометражных фильмов. Ну, а на данном этапе он представляет из себя своеобразную кинолетопись Евромайдана и всех связанных с ним событий.
О том, как создавался этот проект и во что он со временем перерастёт, в эксклюзивном интервью «Фразе» рассказал его вдохновитель Владимир Тихий. Кроме того, он рассказал о подтекстах своего полнометражного фильма «Зелёная кофта». В прошлом году он участвовал сразу в двух кинофестивалях класса «А», а уже 20 марта выходит в украинский прокат.
Сколько уже фильмов в «Вавилоне 13»?
Около 80-ти. Все они сняты в формате веб-документа, который даёт возможность поддерживать связь со зрителем. Ведь каждый, кто посмотрит эти фильмы, может оставлять свои комментарии.
В результате мы планируем смонтировать эти короткометражки в одну большую ленту на подобие «Человека с киноаппаратом» Дзиги Вертова. Это будет фильм, прежде всего, об атмосфере Евромайдана. Музыку к ленте напишет Антон Байбаков. Он уже создавал музыку для одной из короткометражек «Вавилона» — «Час і натхнення».
Некоторые из фильмов «Вавилона 13» — сателлиты больших документальных лент, над которыми ещё продолжается работа. Их можно будет посмотреть со временем.
Кроме интернета, где-то ещё показываются фильмы «Вавилона 13»?
Фильмы показывались на итальянском и австрийском телевидении. Их крутила даже Аль-Джазира. А делегация французских правозащитников на основе наших короткометражек пыталась разобраться в том, что вообще происходит в Украине.
Часто фильмы «Вавилона 13» снимались в горячих точках. Не пострадали ли ваши кинематографисты?
Относительно нет. Были только небольшие ранения. Это не сравнится с тем, как пострадали отдельные журналисты…
В ваших фильмах нет титров, так что авторство той или иной короткометражки установить невозможно. Это напоминает принцип работы бойчукистов, которые не подписывали свои картины…
Чтобы создать титры — необходимо около недели. Согласование всех имён и их правописание занимает много времени. Ведь у нас один и тот же короткометражный фильм может начать монтировать один человек, а окончить — другой. Всего над «Вавилоном 13» работает около 40 человек. У нас очень гибкая организация труда, которая позволяет обойти многие сложные моменты в создании фильмов.
В интернете титры практически никто не читает. Если зрителю интересно, кто стоит за тем или иным видео, — он читает комментарии и находит авторов.
Ещё один большой плюс гибкой коллективной работы в том, что нам удалось избежать неприятных случаев, когда один кинематографист останавливается на середине дороги и не доводит фильм до конца. А это очень характерно для украинских кинематографистов. В таких случаях у нас всегда находится кто-нибудь, кто подхватывает работу и дотягивает её до конца.
Ваши фильмы сняты по одну сторону баррикад. Лишь некоторые из них показывают правоохранителей и провластные силы…
Например, у нас есть фильм «Дом отца», в котором показывается дом Януковича, в котором прошло его детство. И это не единственная короткометражка, снятая в Донецке. Все они — объективны и сняты без критики. Нам удалось попасть и в тыл «Беркута». Как раз 19 февраля наш оператор практически весь день снимал силовиков, которые оттесняли активистов. Милиционеры не хотят, чтобы их снимали. У нашей милиции советское мировоззрение. Они думают, что кино должно быть не отображением реальности, а должно создавать идеализированный и желаемый образ реальности.
Есть ли среди отснятого вами материала кадры, которые нельзя показывать публике сейчас, пока не будет поставлена окончательная точка в революции?
Есть. Но мы не будем их откладывать в долгий ящик, и уже сейчас начнём что-то с ними делать.
Есть ли у вас какие-то табу? Знаю, что множество документалистов не снимают реальный секс или реальную смерть.
Мы пытались не показывать эскалацию насилия. Это то, чем любят манипулировать в новостях. До определённого момента мы не показывали убитых и не показывали насилие. Мы пытались делать такие фильмы, которые бы не навязывали свою точку зрения, а заставляли зрителя самостоятельно размышлять.
Вы собирали деньги на работу над «Вавилоном 13» при помощи краудфаундинга. Как показал пример других украинских кинематографистов — это абсолютно неэффективный способ сбора денег на кино. Насколько успешным он был в вашем случае?
Мы собрали больше, чем просили. Хотя могли получить и ещё больше. Наши фильмы показывали на «Громадському TV» и если бы после каждого нашего ролика в эфире появлялось упоминание, что собираются средства на «Вавилон 13», то денег было бы значительно больше.
В дальнейшем у нас есть возможность получить средства на работу и из других источников. Например, «Вавилоном 13» заинтересовался немецкий фонд, который готов профинансировать создание полнометражного фильма на основе этих короткометражек. Есть заинтересованный инвестор в Канаде.
Ваши фильмы — это очень сильный инструмент влияния на общественное мнение. Пытались ли политики использовать ваши фильмы в своих целях?
Нет. Политики нас использовать не пытались. Наши политики не видят смысла в том, что мы делаем. Как и у наших милиционеров, у них очень примитивное представление о том, как на людей может повлиять такое кино.
Наши фильмы оказались очень популярны среди музыкантов. Чуть ли не ежедневно появляются группы, которые считают, что мы должны им смонтировать музыкальный клип на их песню на основе отснятого нами материала. Но единственное, что мы можем сделать — это предоставить музыкантам само видео в хорошем разрешении, чтобы он сами монтировали себе клипы. На таких условиях, например, взяли фильмы одни реперы из Днепропетровска.
В документальном альманахе «Открытый доступ» вы сняли новеллу «Межигорье». Там показывалось, насколько прочно охраняется резиденция Януковича. Когда Межигорье было открыто для всех и каждого — не было ли желания сделать своеобразный сиквел этой ленты?
Скорее всего, это будет отдельный эпизод в фильме о революции. Что же касается новеллы из «Открытого доступа», то вскоре должна выйти её полнометражная версия. Её я снимал целый год. И там видно, что это фильм не столько про само Межигорье, сколько про журналиста Сергея Лещенко, который пытался узнать правду про это место. Мне было интересно наблюдать за драматизмом людей, которые пытаются раскопать информацию о резиденции президента.
Когда вы оканчивали работу над альманахом «Мудаки. Арабески», то у вас уже была задумка сделать подобный альманах об украинских эмигрантах. Так со временем появился проект «Украина, гудбай». Теперь вы курируете уже третий проект короткометражных фильмов, которые раскрывают остросоциальную тему нашей страны. Что дальше?
Каждый мой проект, за исключением «Вавилона 13», — это поиск света в конце туннеля. Хотелось найти хотя бы проблеск надежды на лучшую жизнь в наших реалиях. Жанр комедии мне намного ближе, чем социальные драмы, которых много и в «Мудаках…» и в «Украина, гудбай». В своё время я снимал «СВ шоу» с Веркой Сердючкой, а также позитивные фильмы, которые дарят зрителям светлое настроение. Поэтому хочется делать комедии.
Ваш фильм «Зелёная кофта» участвовал в конкурсных программах сразу двух кинофестивалей класса «А»: в Сан-Себастьяне и Варшаве. Попадёт ли эта картина в международный прокат?
Украина не интересна для зарубежных дистрибьюторов. Наши фильмы смотрят только интеллектуалы, которым интересно смотреть кино из страны, о которой они никогда не слышали. Так что на пресс-конференциях за рубежом обычно появляется несколько вопросов о самом фильме, после чего начинают спрашивать уже о самой стране. Так что ты рассказываешь не о своей работе, а проводишь просветительскую работу, презентуя Украину.
«Зелёная кофта» кажется одним из эпизодов «Вавилона 13». Ведь как в альманахе, так и в полнометражном фильме конфликт завязывается вокруг рядового жителя Украины, который начинает бунтовать против убогого устройства нашего общества. Главная героиня теряет своего братика и оттого, что никак не может его найти, — мстит, условно говоря, наугад, просто чиновнику, который стоит выше в социальной лестнице.
В фильме показывается, как безответственное общество делает личность агрессивной, а после этого и вовсе её уничтожает. Я пытался создать в фильме реальность, которая максимально точно копирует нашу с вами действительность. По отношению к зрителю фильм в отдельных сценах брутален.
Я специально сделал их такими, чтобы зритель смотрел их, преодолевая себя. Хочу, чтобы во время просмотра люди пережили опыт социального беспокойства. Эта лента ориентирована на узкую аудиторию. Но после Евромайдана, думаю, зрителей у «Зелёной кофты» станет больше.
Главную роль в ленте исполнила Александра Петько, для которой это был первый опыт работы в кино. До этого же она не ходила даже в театральную студию.
Она классная! Очень жаль, что у нас нет полноценной киноиндустрии. Из-за этого она не сможет полноценно продолжить свою кинематографическую карьеру — у нас никому не нужна девушка, которая исполняет серьёзные драматичные роли.
Мы достаточно долго искали актрису на главную роль. Один из главных критериев заключался в том, что девушка должна быть не из драмкружка.
Ведь когда актёр оказывается на съёмочной площадке, он переживает стресс. А в стрессовой ситуации он начинает пользоваться исключительно отработанными шаблонами игры, и не пытается сосредоточиться на своём персонаже. Александра же сумела показать какой-то свой уникальный образ молодой украинской девушки. Перед съёмками, правда, она четыре месяца походила в студию.
В одной из сцен показывается, как её героиня плачет. Но снято это издалека и актриса в этот момент стоит спиной к камере. Такой ракурс выбран потому что у Александры не получалось заплакать перед камерой?
Нет. Если бы мы показывали слёзы крупным планом — это десакрализовало бы это событие. Мы хотели этим ракурсом заставить зрителя домыслить драму, которую переживает главная героиня. Таким образом, создаётся иллюзия будто зритель — случайный прохожий, который краем глаза увидел, как плачет какая-то девочка на улице. Эта отстранённость от чужой драмы — очень свойственна украинскому обществу.
Изначально вы хотели снимать фильм на окраине Киева. Но в итоге многие сцены были сняты на Подоле. Почему вы решили перенести локации?
С тех пор, как я писал сценарий, и до тех пор, пока дошло дело до съёмок, прошло около двух лет. Изначально так называемые Оболонские Липки были холодным бетонным пространством, в котором остро чувствовалась пустота. Именно поэтому я и хотел снимать в тех краях. Но за эти два года они утратили эту пустоту. Липки наполнились автомобилями, кондиционерами и рекламными вывесками.
Все негативные персонажи в вашем фильме говорят на русском языке, этим вы подчёркиваете разницу между хорошим украиноязычным и плохим русскоязычным населением?
Это просто характеристика системы…
Но в фильме проскакивают и такие наивные вещи, как школьник, который не мог вспомнить «столицу соседнего государства на востоке».
Ну, это абсолютно реальная история. Эта сцена показывает то, как школьники могут «забить» на учёбу. Разговаривающая на украинском языке главная героиня этим самым как бы сопротивляется при столкновении с окружающей средой.
