.thumb.jpg)
Живущий в Канаде с начала
В свой очередной приезд в Украину Попадюк рассказал в интервью «Фразе» об украинской диаспоре в Канаде, секретах виртуозности, и о том, что нужно, чтобы играть трехчасовые концерты.
Расскажите о своих корнях. Как они повлияли на музыку, которую вы исполняете?
Я вырос в Киеве, а корни мои идут с гор Карпат. Мой папа артист из Коломыйского района. Там, в Коломые, есть улица его имени. Он был музыкант, и дед был музыкант, скрипач. Корни идут оттуда. У меня не было, как говорится, никакого choiсe, никакого выбора, кроме как тоже стать музыкантом. Я родился во Львове, потом папа переехал в Кировоград, ансамбль «Ятрань». Затем папу пригласили в хор имени Веревки, и я с 6 лет жил в Киеве. Даже с 5 лет.
В Киеве я учился в школе Лысенко для одаренных детей, служил в Киеве, в армии, в «ансамбле пенсии и пьянки». Затем поступил в консерваторию. На третьем курсе меня пригласили в театр Назарова, и я в Москве прожил 6 лет, проработал . Перевелся на заочное и заканчивал консерваторию как заочник. Была такая смешная ситуация. Я целый год работал в Москве и учился на стационаре в Киеве. Я приезжал, мне говорили: «Ты вообще уже спятил!». Пришлось перевестись.
Мы с Назаровым работали по всему миру. Он был визитной карточкой всего Советского Союза, был культурной программой Горбачева. И потом, после Москвы, когда Советский Союз, к счастью, распался, наш театр, к счастью, тоже распался. Все разлетелись, кто куда. Я вернулся в Украину, и увидел сразу, что делать здесь мне нечего. Не потому, что я такой супер-пупер, а потому что Украина имела свои проблемы, свои задачи, и времена были очень нелегкие. Я, пользуясь случаем, уехал на гастроли в Канаду и стал невозвращенцем.
Это было до распада Союза?
Это было где-то на грани. Я еще успел поработать немножко здесь. Это было интересно в творческом плане. В Киеве все очень отличалось от Москвы, было очень не на том уровне. Поскольку я, будучи молодым человеком, начинал работать в Москве, у меня не было опыта работы в Украине. Я был немного шокирован, потому что после Москвы в Украине это было совсем не то. Не так, как, по моему мнению, должно быть. Ну, я и поехал в Канаду.
Здесь тоже были поездки, тут я ездил с украинским коллективом по всей Европе, но по сравнению с театром Назарова это было небо и земля. Не потому что люди плохие. Люди замечательные, профессионалы колоссальные, а все остальное — было на очень низком уровне. Если говорить о понятии «совковость», это был совок.
Каким вы видите место Украины в современном мире?
Украина уже имеет свое место. Украинцы представляют Украину по всему миру. Сейчас вы не найдете страны, где не жили бы украинцы. В Канаде очень большое количество украинцев, это история большой эмиграции. Украинцы живут в Канаде примерно с 1891 года. Они считают себя украинцами. Я вырос в Киеве, но мой папа из Коломыи, а мама из Львова. Когда я жил в Киеве, дома я общался исключительно на украинском языке, а на улице — на русском. Сейчас в Канаде я говорю по-украински больше, чем в Киеве. Так получается. Потому что в Торонто живет 300 тысяч украинцев. Это примерно как в Ивано-Франковске.
В диаспоре происходит что-то интересное в плане культуры?
Диаспора живет своей жизнью. Есть украинские школы, есть украинские церкви и банки. Есть большая улица Вlur в Торонто, это украинский район. Может, когда-то всех и воспринимали русскими, но в Канаде это не срабатывает. Там больше знают украинцев, чем всех остальных. Все-таки, 30 лет губернатором Канады был Рон Гнатишин, украинец. Сейчас премьер-министр штата Альберты — украинец. Вот вы смотрите хоккей — посмотрите на фамилии канадских игроков. Это украинцы, рожденные в Канаде. Это уже шестое поколение.
Они все находятся в культурном контексте? Не забывают корни?
Да. В той же Альберте на западе Канады они плохо говорят по-украински. Но они все в детстве танцуют в украинских коллективах, или поют на фестивалях. Выходной день, как не пойти на фестиваль? На Вlur собирается 500 тысяч человек и если вы украинец, вы не можете пройти мимо. Многие канадские звезды даже не знают, что они украинцы, так как берут себе фамилии и nicknames английские. Например, есть такая Сюзи Винник, известная кантри-певица.
Вы много путешествуете и выступаете. Вы себя позиционируете как украинец, или как канадец?
Я начинаю наши концерты с того, что после первого номера представляю своих музыкантов. Я говорю, что мы все из Украины. Из западной Украины — из Эквадора, из южной Украины — с Кубы. Band у меня интернациональный. Я их так и представляю: говорю, что все это украинцы, но не все признались, а живем мы сейчас в Канаде. Это я так шучу. Такой у меня trick есть. То есть я себя представляю как ukrainian canadian, или canadian ukrainian.
Украинскую культуру на западе уже не путают с русской?
В Канаде никогда и не путали. А в мире — бывает. Но уже все меньше и меньше. В Европе больше, особенно в Германии, но не в Америке, и не в Канаде. Если вы намекаете, просят ли на концертах сыграть «Калинку», то этого нет.
Это стандартная история для 90-х, всех тогда называли русскими ...
Но не в Канаде. Я был в Канаде еще во времена Советского Союза, я в Канаде остался с третьего раза. Мой папа был там в 1976 и в 1981 году. В первый раз я был на Олимпийских играх в Калгари в 1988 году. Мы поехали туда с культурной программой для спортсменов. Мы объездили всю Канаду, она мне с сразу понравилась. О ней я много знал.
Где, в какой точке мира вашу музыку воспринимают лучше всего?
К счастью, какой-то определенной разницы нет. Может, это говорит о том, что наша музыка легко воспринимается. Нашу музыку даже дети любят. Это очень приятно. У нас даже нет возрастного ценза. На наших концертах вы можете увидеть и детей, и молодежь, и достаточно пожилых людей. Я когда-то боялся этого. Заглядываю, а там разная публика, и думаешь, как звук делать — будет слишком громко или нет. Вы можете на украинских фестивалях, когда какой-то rock-band играет, услышать крик: «Прикрутите это!». У нас этого не происходит. Все всё воспринимают хорошо.
Вы иногда играете трехчасовые концерты. Насколько это сложно? Откуда у вас такой резерв сил?
Когда вы уже играете, то нет никакой разницы. Это просто продолжается и время останавливается. Бывает такое — после своих концертов я мокрый полностью, я выкручиваю рубашку. Но ты уже разогретый, ты можешь и дальше еще играть.
Может быть, это сказывается моя закалка назаровская, потому что у Назарова была очень тяжелая программа. Это был очень интересный человек. Когда я сейчас это вспоминаю, я в шоке. Я не знаю, выдержал бы ли я сейчас назаровскую программу. У нашего театра за рубежом была реклама: «35 музыкантов, 150 инструментов». Нас набирали по характерам, набирали как мультиинструменталистов. Много чего должно было совпасть, чтобы попасть в этот театр. Недостаточно было быть просто профессионалом. Нас набирали, чтобы мы были похожи на всех. Я был и цыган, и грузин, и француз, и итальянец, потому что это был театр музыки народов мира. У меня было 15 костюмов. Были такие поездки, например в Испании, когда было по два концерта в день, я с последнего номера переодевался на первый. Такая была закалка! Для меня просто сыграть на одном инструменте один концерт — вообще никакой проблемы нет.
В последнее время вы бываете в Украине гораздо чаще, чем раньше.
Меня стали больше приглашать в Украину, мне это нравится. Я вижу, что музыканты здесь сильные, и дети хорошо играют. Вроде на уровне, как я заметил. Когда я приезжаю, я приезжаю по делам, и то, что удается заметить, — что уровень есть. Туризм с эмиграцией не надо путать. Сейчас у меня наоборот — когда я приезжаю сюда, я не живу здесь, я только работаю, и я вижу Украину только с этой стороны. Очень мало удается увидеть жизнь, надо пожить, чтобы понять, как здесь.
Ну, вы же общаетесь со многими здесь...
Да, я общаюсь со многими людьми, но, опять же... Когда я приезжаю домой, у меня утро начинается с итальянского кафе. Я прихожу, и там все друг друга знают, и все друг с другом делятся тем, что случилось в последние день-два. Говорят: «О, приехал! Как ты? Как там в Украине?». Я говорю: «Ну, как там? Все жалуются. Есть большая проблема — негде поставить Lexus, потому что там уже стоит Bentley». Все жалуются, но все ездят на Porsche Cayenne. Здесь этот Cayenne, как в Оттаве, или Торонто Honda Civic.
Ваши многочисленные выступления в Украине, когда вы играете с кем-то одну-две песни — это потому, что вам интересно, или дань людям, которые вас просят?
Вы знаете, у меня есть такая проблема. Я не знаю, это плохая, или хорошая черта. Я просто не умею говорить «нет». Временами это недобрые вещи со мной делает. Я действительно не умею говорить «нет», и это не от экономического состояния. Поэтому временами я иду и делаю что-то вообще бесплатно, потому что попросили, и у меня есть время. Какой из меня бизнесмен? Я могу дороже купить и дешевле продать.
Тем не менее, вы производите впечатление жесткого человека.
Я не жесткий. Хотя в работе какая-то жесткость есть. От Назарова, опять-таки. Я просто не эмоционально жесткий. Например, я хочу, чтобы в моем band было все по часам, я очень не люблю, когда люди опаздывают. Все мои музыканты знают, что когда я сказал на 3 часа, то в 2:30 все уже будут на месте. Не потому, что меня боятся. Меня никто не боится. Кто меня может бояться? Кроме моих детей, которые тоже меня вообще не боятся. Просто они знают, что мне это будет очень неприятно.
В чем секрет виртуозности?
Если дать совет для музыкантов, то это известно. Это гаммы. С другой стороны, это нервы и характер. В принципе, в музыке важнее не техника, а душа, как мне кажется. А виртуозности можно достичь многочасовыми занятиями. Мне это, возможно, передалось от отца — он был виртуозом. Но мне кажется, что этого можно достичь. Донести эмоции до зрителя гораздо важнее. Как говорил Бетховен: «Если играешь от сердца, оно к сердцу и придет».
