Одной из ключевых проблем курса реформ (как бы его ни оценивали с точки зрения эффективности, глубины или искренности) является та, что значительной частью нашего общества и его элиты путь «на» или «в» Запад воспринимается крайне поверхностно. Нет, речь не идет о привычном трюизме «сначала надо убрать в своем дворе» или простоте, которая, как известно, хуже воровства и состоит в том, что на этом пути раздают плюшки за хорошее поведение. У нас в голове до сих пор «старая» холодная война, когда уже несколько лет подряд идет «новая» и теплая.
Главная причина этой войны — дисадаптация, ирредента, реваншизм (к сожалению, он происходит не только в России, но именно российская версия сильно зацепила Украину). Видите ли, прогресс вообще является фактом, но он не детерминирован в случае конкретного общества. Подавляющее большинство стран не выдерживает вызова модернизации и сваливается обратно в колею. Этот срыв похож на поведение подростка в старших классах. И если провести эту параллель дальше, то возникает вопрос: кто виноват? Недостаточно внимательный учитель (лидеры, элиты, внешний фактор), атмосфера в классе (несправедливая конкуренция, дискриминация), а может, это гены (историческое проклятие)? Этот спор до сих пор не разрешен.
Вызов модернизации и в самом деле жесток и похож на казус Мюнхгаузена, вытащившего себя из болота за волосы.
К примеру, индустриализация в нашей стране сначала шла более или менее естественным, хоть и медленным путем — таковым было положение империй Романовых и Габсбургов в системе международной торговли. А в 1930-е свернула на путь быстрый, но связанный с огромными человеческими жертвами. Так видела прогресс небольшая, но агрессивная марксистская секта, вскоре выродившаяся в лукавую бюрократию почище царской и закрывшая страну от мира. Эта новая элита опрокинула страну в любом социальном смысле в раскрашенную марксистскими идеями архаику («азиатский способ производства» по Марксу), в бессмысленное для всех, кроме бюрократической иерархии, воспроизводство пресловутой стабильности. В конце концов мы сильно отстали.
И все же, следует помнить, однажды наше общество уже переживало похожий по интенсивности период, а если считать с 17-18 веков, то и дважды. И оба раза эта работа не была доведена до конца, а на новом технологическом этапе начиналось отступление: потеря политических прав, экономических возможностей, интеллектуальных свобод.
Деконструкция омертвевшего государственного социализма в 1990-е и преодоление последствий его краха — таких, как гиперинфляция, продолжались в Украине с 1996 по 2002 год. Несмотря на растрачивание первых четырех лет независимости на демагогию и обеспечение пресловутой социальной стабильности , задача базовых рыночных преобразований и стабилизации была выполнена. Но глубинные, институциональные изменения — те, которые происходят на уровне норм, неформальных правил — были слабыми и медленными. Пожалуй, можно назвать только парламентаризм и начало самоорганизации «челноков».
С середины 2000-х (несмотря на результативный массовый протест против фальсификаций на выборах и достижение нового технологического этапа) в Украине снова началось отступление: остановка развития, популизм, потеря экономических возможностей, покушение на политические права (а за ними последовали бы и интеллектуальные свободы). Этот период занял примерно 7 лет, а с 2012 года начал нарастать новый запрос на модернизацию, причем проявлялся он очень по-разному. Набрав мощь цунами, он снес старый режим и обнажил жестокую реальность: за период застоя страна была за бесценок скуплена небольшой группой крайне ограниченных, но агрессивных людей и лишь шаг отделял их от перепродажи государства старой имперской метрополии, переживавшей краткий период расцвета благодаря высоким ценам на нефть. Разумеется, мафия с привлечением своего внешнего покровителя объявила войну нескольким миллионам людей, охваченных революционной яростью.
В миттеншпиле этой ситуации мы находимся и сегодня.
Если бы Украина была крупным островом или обладала ядерным арсеналом, у нее мог быть некий выбор пути развития. Но в сложившихся обстоятельствах единственной альтернативой ускоренной вестернизации и вползанию в западную экономическую, правовую и оборонную систему любой ценой является физический конец истории в мертвящих объятиях превратившейся в упыря империи-покойницы.
Поэтому на этот раз выживание (на прошлых циклах спирали этот крупный нюанс отсутствовал) прочно увязано именно с модернизацией и вестернизацией по инструкции западного мира (впрочем, его можно назвать просто цивилизацией, антитезой миру архаики и варварства). Этот путь усеян колючками, и многие из них нельзя перескочить или обойти. Это расплата за исторические неудачи и несколько кратких эпох беззаботной дремы. Несомненно, теперь каждый шаг дается стране с трудом.
Министр иностранных дел председательствующей ныне в ЕС Словакии, прошедшей свои темные времена при Владимире Мечьяре, а затем — одну из лучших историй реформ и интеграции в Европе, бывший глава Службы внешних действий ЕС Мирослав Лайчак подчеркивает:
«Было крайне тяжело. Некоторые страны ЕС сейчас сетуют, что испытывают значительные трудности. Они не знают, через что нам довелось пройти! Надо было переформировать налоговую, пенсионную, судебную, финансовую системы, а также систему функционирования экономики, организации трудоустройства, образования, здравоохранения и социальной политики. Естественно, реформы стали болезненными, и они повлекли за собой ухудшение жизни граждан. Но лишь на непродолжительное время. Весь процесс занял шесть лет — достаточно короткий срок. И сразу был виден результат».
На посвященной кругу вопросов «Восточного партнерства» конференции в румынских Яссах экс-министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский рассказал, что Польша прошла через множество унижений в ходе интерации в Европейский Союз, поскольку «переговоры» в понимании ЕС (и всех стран-членов, смотрящих на страну-кандидата как на обед) — это просто фигура речи, означающая выполнение требований по адаптации, гармонизации и имплементации общих правил. Присоединяясь к такому общему рынку, общему правопорядку и глобальной системе свободной торговли, сказал Сикорский, вы должны осознавать, что уже не сможете создавать привилегии для «своих» и строить стены. Но кумулятивный выигрыш от общих правил для предприятий и потребителя, для инфраструктуры и прав граждан оказывается неизмеримо больше.
Суверенитет сокращается — не в пользу какой-то другой страны, а в пользу того, что можно приблизительно назвать Глобальностью. Постепенно в ней растворяются достигшие определенного уровня развития страны и народы. Этот процесс быстро приближается к завершению. Сделав огромное усилие над собой, Украина вскочила в последний вагон последнего поезда, вернее зацепилась за поручень, а поезд этот набирает ход.
Варшавский саммит НАТО — это сигнал о том, что цивилизация закрывает свой периметр, а ее башни ощетиниваются орудийными стволами. На станции «Периферия», от которой удаляется этот поезд, скоро погаснет свет. Как и на оккупированных территориях нашей страны, там настанет время морлоков, весьма реалистично изображенных Гербертом Уэллсом в известном произведении.
Ворота цивилизации закрываются по всему миру — на Ближнем Востоке, на колумбийской границе, на островах Южно-Китайского моря. Потому что мир постмодерна, разделивший планету на вырвавшуюся далеко вперед Глобальность и отставшую навсегда и бьющуюся в истерике Архаику, выполнил свою функцию и доживает последние исторические часы.
Приближается эндшпиль.
