А ведь в России слово «украинец» звучит куда более гордо и престижно, чем на Украине. Свидетельствую как житель самого украинского из российских регионов со всеми нашими Полтавками и Черниговками.
Вы удивитесь, но сегодня в России даже среди молодёжи заявить сверстникам «я украинец», «я украинка» и даже «я х@хол» — есть предмет даже некоего престижа. Быть может, это выпирает не столько украинскость, сколько «я не такой, как все», но каким-нибудь эскимосом вряд ли станут себя обзывать. А украинцем — легко и с радостью. Ни разу не слышал, чтобы местные своей украинскости как то стеснялись, мол, «да не, я русский». Ни разу.
И наоборот, переехавшие и даже просто приехавшие с Украины — всячески стесняются этого факта, охотно называют себя русскими и стараются поскорее «раствориться в русской толпе».
Полагаю, укропатриотизм, вот это вот «Украина понад усэ», конечно, никогда не стрельнул бы, если бы не был глубокой компенсацией ощущения какой-то внутренней самонеполноценности. И появилась она только в результате распада СССР. Представление о себе как о «младших братьях» возникло только тогда, когда украинцы ощутили себя не равными среди других равных, а теми, рядом с кем взгромоздился великанский «свой иной», такой же, как мы, но другой, да ещё и то мост построит, то в космос полетит. Так мы в ответ хотя бы тризуб из сала выложим.
Это глубокий психологический комплекс, возникший в результате травмы распада, и излечен он может быть только исправлением этой исторической ошибки, исправлением в той или форме. Это и станет началом выздоровления многострадальной Украины.
