Причин у всемирного кризиса много. Проблема, которая очевидна и лежит на поверхности, заключается в том, что движение капитала в «промышленную» эпоху, описанное К.Марксом формулой «деньги-товар-деньги», предусматривало появление «спекулятивного» капитала.
Денег всегда должно было быть больше, чем товара. Иначе расширение производства было бы невозможным. Знаковым символом промышленной эпохи человечества стало появление термина «трудовой ресурс». Труд утратил статус миссии, а роль человека свелась к «винтику» в механизме, который кроме всего прочего обязан производить потребительство как смысловую мотивацию к труду.
Часть 1. Государство
По мере глобализации экономики количество денег, не обеспеченных товаром, увеличивалось, а контроля над этой массой капитала не было ни в мировом масштабе, ни на локальном государственном или отраслевом уровне. Не было (и не существует сегодня) технологий гармонизации соотношений финансового, промышленного и торгового капитала. Поэтому, экономические кризисы, которых за полтора века было много, отличались только векторной составляющей (промышленной, торговой или финансовой), но совпадали в главном – они меняли качество и количество потребления человеком товаров, услуг, денег. И через потребление регулировали спрос индивидуальный (что потреблять и в каком количестве) и государственно-политический (как управлять потоками товаров, денег и услуг, чтобы обеспечить человека достаточным уровнем жизни, дающим возможность сохранить количество и качество власти над ним).
Кризисами провоцировались реформы сферы отношений человека, капитала и политической власти. Нынешний кризис отличается от всех предыдущих тем, что затронул все сферы этих отношений и все формы капитала. Провокаторами кризиса стали люди (потребители вне зависимости от их отношения к капиталу) и банки как «точки» концентрации, «стерилизации» и «обезличивания» денег, обнажив важную функцию банков, на которую до последнего времени не обращали серьезного внимания – функцию материализации социальных отношений.
То, что сегодня именно банки стали субъектами риска, говорит о масштабном (в рамках всего человечества) банкротстве именно этой сферы жизнедеятельности человека – сферы социальных отношений. Проблема же заключается в том, что «спасая» банки, государства и люди делают попытку «законсервировать» суть этих отношений, что невозможно в принципе, не меняя их качества.
Политики пытаются применить наиболее эффективные опыты и антикризисные программы, в которых сознательно участвовали люди, находящиеся вне системы принятия решений в сфере бизнеса и политической власти. (В.Ющенко в своем докладе в парламенте вспомнил корейский опыт, когда граждане понесли в банки свои деньги и ценности, чтобы защитить страну от экономического кризиса.) Понятно, что призывы и проекты возврата «доверия к банкам» - это попытка включить людей в антикризисные государственные мероприятия. Где-то они срабатывают. Но далеко не везде. Более того, даже в самых развитых государствах, защита банков не защищает производственную сферу, которая входит в состояние саморазрушения тем быстрее, чем масштабнее государственная помощь банковской сфере.
Сегодня повсеместно просматривается стремление государств к централизации управления экономикой и усилению власти с целью «выхода из кризиса». Хотя никто пока не описал (даже в отдаленных образах) того, что такой выход означает. Логично задаться вопросом – «что такое выйти из кризиса?». Что можно получить в результате такого выхода? Возврат к прежнему количеству и качеству капитала (спекулятивного в том числе)? Или может это означает возврат к прежнему количеству и качеству промышленного производства при снижении массы торгового или спекулятивного капитала? Ответов на эти вопросы никто не дает. Но действия государств пока направлены только на это – на возврат в прежнее качество соотношений форм капитала и динамику его движения.
Попытки усиления и централизации власти не дают должного эффекта. Банки проходят этап «оздоровления» и тут же возвращаются в частные руки. Такая же ситуация возникает и с отраслевыми антикризисными программами. Идеи «ручного» антикризисного управления не срабатывают не только в нашей стране. Специалисты и эксперты именно потому и не могут дать никаких прогнозов относительно выхода из кризиса, что по мере стабилизации банковской системы наблюдается динамика падения потребительского спроса практически на всех уровнях промышленного производства.
Сам факт масштабности кризиса актуализирует вопрос о несостоятельности государственности как институции. На всех континентах и во всех уровневых группах экономического и технологического развития есть государственные системы, находящиеся в состоянии саморазрушения. И их количество не уменьшается. Наоборот, число государств, подвергающихся волновым социальным внутренним конфликтам, постоянно растет. И не потому, что государственные системы перестают выполнять свои исконные функции по отношению к обществу. А потому, что эти функции себя исчерпали. Ведь государства создавались с определенной целью – выживания, потребления, накопления и защиты. Но, это цели - материальные. И как только человечество подошло к границам гарантированной минимальной ресурсной обеспеченности (деньги, энергоресурсы), а системы защиты вышли за правовые рамки и территории государств, возник вопрос о целях развития, которые не могут быть описаны количеством произведенного продукта и полномочий власти.
Если раньше, роль государственных институтов была ключевой в разработке стратегий выхода из кризисов, то сегодня ситуация изменилась. Пока эти изменения не осознаны, но чем больше государства стремятся к узурпации и защите своей исключительной роли, тем труднее и длиннее становится путь выхода из кризиса. Потому что государственность оказалась в ситуации перепроизводства своих услуг, возможностей, власти, функций и полномочий, в то время, как человек начинает терять мотивацию потреблять их, а главное, утрачивает желание производить потребительство, как часть себя самого.
Однако это не означает, что для выхода из кризиса нужно уничтожить государства. Вопрос в том, какие из систем государственности способны к переходу в форму «гибкого» типа, а какие нет. Способные – останутся, а не способные распадутся. При этом, ключевую роль в такой способности играет не столько фактор интеллектуальности и высокоорганизованности институтов власти, сколько уровень социально-этической и духовной зрелости обществ того или иного государства. Именно поэтому данный кризис можно назвать ключевым, формирующим потребность Человечества в обществах «нового ментального типа».Часть 2. Человек
Люди оказались перед необходимостью изменить количество потребления, уменьшили его, и не испытали от этого существенного дискомфорта. Они оказались готовыми к качественным внутренним переменам, которые можно описать изменением мотиваций. От вопроса «когда, чего и сколько надо купить» они переходят к вопросу о том, стоит ли работать и совершать над собой усилия ради приобретения сегодня каких-то товаров, а десять лет для выплаты, например, авто. И каким бы сильным не было государство, но оно не может заставить людей «не думать» или отказаться от такой постановки вопроса, потому что это абсолютно индивидуальный личностный факт, на который никакие государственные полномочия повлиять не могут. Вопрос появился, и люди будут искать на него ответ.
О происходящих в людях изменениях, свидетельствует тот факт, что менее всего кризис затронул ту часть мирового потребительского рынка, которая обеспечивает и обслуживает жизнь индивида вне государства, власти и банковской системы (коммуникация, информация, духовная, интеллектуальная и культурная жизнь). Там потребление продолжает расти. Складывается ситуация, в которой люди начинают формировать потребительский спрос на товары и услуги, способные возвратить труду статус «миссии» и сформировать новое качество социальных отношений.
Люди не перестали стремиться потреблять, но вопрос - что, сколько и зачем становится ключевым. В списке потребления возникают приоритеты, повлиять на которые государственность (как институция) может, но рамки такого влияния начинают сужаться. Чтобы понять масштабность перемен стоит посмотреть на то, как изменилось потребление на рынке «услуг» досуга. И первое, что бросается в глаза – это появление потребности в «недорогом», но оптимальном для комфорта сервисе при максимальной возможности «самодеятельности». Мало кто хочет тратить время и деньги на туристические «шопинги» или «лежаки». Люди ищут чего-то другого, что дает им возможность побыть самим, но не в одиночку. Общение, саморазвитие, поиск сближения с природой и с людьми, спортивный досуг, попытка уйти от традиционных способов развлечений – общая тенденция (во всяком случае, в Украине).
Не сомневаюсь в том, что государство приложит максимум усилий для того, чтобы вернуть людей в прежнюю схему отношений. Оно будет стремиться дать как можно больше социальных гарантий, выплат и т.п., чтобы не утратить влияния на человека и сохранить его в статусе «трудового ресурса», который есть, по сути, источником власти. И это может у него получиться. На очень непродолжительное время и с очень предсказуемыми последствиями. Потому что альтернативу сложившимся отношениям государство предложить пока не может. А вот общество уже готово ее сформулировать.
Продолжение следует…
