Письма «адвокату» Меншикова о Батурине

Автор: Сергей Павленко, историк и публицист, г. Чернигов

05.03.08 12:22

20126

Статьи русского публициста Пармена Посохова о Батурине, событиях 1708 г. главным образом написаны в защиту деяний Александра Меншикова, под руководством которого совершался штурм и взятие гетманской столицы. Его заметки интересны и актуальны, поскольку центральное место в них занимают «трудные» вопросы взаимоотношений Украины с Россией. Желание русского патриота «снять» кровь с мундира знаменитого полководца понятна. Но справедливы ли выводы П. Посохова? Свою точку зрения нам хотелось бы предоставить в форме писем к автору. Письмо ПЕРВОЕ. О неудачном сравнении А. Меншикова с П. Сагайдачным В своих заметках вы, Пармен Посохов, призываете украинцев покаяться за поход гетмана Петра Сагайдачного 1618 г. на Москву. Казаки, мол, после себя оставили не один сожженный «русский Батурин». Ссылаясь лишь на один достоверный источник, Бельский летописец, вы живописуете о «вырезании» многих городов участниками похода. Чем отличалось поведение подчиненных Сагайдачного при взятии ими Ливен, Ельца, Данкова, Лебедяни от деяний меншиковских солдат? Первые действительно взяли эти пограничные сторожевые пункты, в которых нес службу военный люд. Идти в поход на Москву и оставлять в своем тылу заставы врага? С военной точки зрения это нелогично. Но вырезали ли они при этом гражданское население? Да и было ли оно в опасных местах больше военного гарнизона? Кречетник Яков Мосеев свидетельствовал при расспросе в Москве о поведении казаков: « Как черкасы Елец взяли, а воеводы Андрей Полев да Иван Хрущов, да государев посланик Степан Хрущов, да Матвей Челюсткин, да крымских гонцов Ромозан с товарищи 12 человек, а их два кречетника Иван Петров да он, Яков, да ястребник Розгильдеи Григоров, да с ними ельчане немногие люди только человек з двесте и сидели в городе тот день, как острог взяли, до обеда» (Документи російських архівів з історії України / Упорядники Л. Войтович, Л. Заборовський, Я. Ісаєвич, Ф. Сисин, А. Турилов, Б. Флоря. – Львів: Інститут українознавства ім. І. Крип’якевича, 1998. – Том 1 ( Документи до історії запорозького козацтва. 1613-1620 рр.)( Дальше ДРА. – Авт.) – С. 127). Далее он сообщает: « А Елец, и посад и город сожгли, а попов елецких всех, переграбя, отпустили. И людей всех ельчан, которых взяли за крестным целованием, з женами и з детьми отпустили, проводили до села». Кречетник Посник Маслов докладывал в Москве о ситуации в Данкове: «А донковские, де, жильцы подымаютца з женами и з детьми на Михайлов, и животы (домашний скарб. – Авт.) свои кладут на телеги, и прощаютца у могил, плач великой» (ДРА.–с.132). Как известно, казакам Сагайдачного не удалось взять Михайлов. Бельский летописец тоже не говорит о множестве жертв: «О приступе Саодашнова. Того же лета пришел из Запорог в полевые города, а шол под Москву к королевичю на помочь по королевскому веленью полковник черкаской пан Саадачной с черкасы, а с ним черкас боевых людей было 20000 окроме кошевых людей. А пришол он, полковник пан Соа[дач]ной, с черкасы под украинной город под Ливны, и Ливны приступом взял, и многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных християн поруганья учинил и храмы божия [оск]вернил и разорил и домы все христьянские пограбил, и многих жен и детей во плен поймал. А воеводу князь. . . Ивановичи Егупова Черкаскаго и с женою жива взял, [и] свел под Москву, и отдал на окуп». В этом летописном рассказе есть противоречие – «много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно» и в то же время «многих жен и детей во плен поймал». При штурме города, обстреле его из пушек, пожаре, конечно, могли быть жертвы среди гражданского населения, которого, кстати, в пограничном остроге с восьмью сотнями человек на службе не было уж так и много. При этом сторожевой казак Мишка Фомин в расспросе говорил, что «июня в 27 день за два часа до вечера прибежали на Елец с Ливен многие люди, а сказали, что литовские люди того ж дни в суботу на первом часу дни Ливны взяли изгоном» (ДРА.– С.129). Т.е. этот документ уже сообщает о том, что большая часть гражданского населения смогла укрыться. Оставшихся явно никто не казнил. Для победителей того времени все-таки более значим был полон, за который можно было получить выкуп или разменять на своих соплеменников, взятых в плен. Историк Александр Станиславский в книге «Гражданская война в России XVII в.» (1990 г.) отмечал, что «только в Ельце и Елецком уезде они (казаки. – Авт.) захватили около тысячи детей, подростков и юношей в возрасте от 9 до 20 лет». Все они стали выполнять обязанности слуг. Следует заметить, что в поход на Москву шло не только реестровое казацкое войско, а в основном созванный П. Сагайдачным охочий на военный промысел люд. Это был не идеальный контингент. Историк И. Каманин в своем очерке о П. Сагайдачном пишет: « В 1618 году и количество жалоб на разорения казаками панских имений увеличивается, и самыя эти нападения отличаются большей жестокостью; в этом году северная часть Киевского воеводства, т.е поветы Житомирский, Овручский и часть, также северная, Киевского, были охвачены движением и особенно сильно опустошены: напр. окрестности Житомира, г.Радомысль, м.Рожев, Троянов, Ходорков, Котельная, Кодня, Лещин, Заволочь, Брусилов, Коростышев, Трахтемиров, Корнин и друг; число же разоренных сел, входивших в состав волостей перечисленных местечек, очень велико» (Камарин И. Очерк гетманства Петра Сагайдачного ( С приложениями). – К., 1901. – с.17). Эти стихийные ватаги, которые разоряли польских панов, были «усмирены» на некоторое время идеей похода на Москву, открывшейся возможностью попасть в казацкий реестр. Поскольку поход королевича Владислава на Москву слаживался неудачно, П. Сагайдачный «выторговывал» у поляков выгодные для украинцев условия – увеличение платного казацкого реестра, обеспечение православной веры в Украине, признание судебной и административной автономии. Почти двадцатитысячный отряд казаков, их помощников – пахолков – не был обеспечен материальными, продовольственными ресурсами для похода. Поэтому энергия участников во многом была направлена на реквизиции скота, одежды на захваченных территориях. Так, в расспросах Д. Сабуров говорил, что «роспрашивали ево черкасы про московские стада, где под Москвой ходят» (ДРА.– с.175). Воевода М. Спешнев сообщал о том, что «литовские люди и русские изменники казаки…его, де, Михалка поимали и мучали, гли и розпрашивали про богатых крестьян» (ДРА.– с.194). Если население Путивля перед приходом войска П.Сагайдачного разбежалось, то во многих местах (Лебедян) оно стало добычей казаков. «И как черкасы, пришод, стояли под Ельцом, – сообщается в докладе Разрядного приказа, – и с Лебедяни воевода Семен Левонтьев, не дождався черкасского приходу к Лебедяни, побежал с Лебедяни воровством, и Лебедян покинул, и черкасы, пришод с Ельца, Лебедянь взяли и разорили без остатку» (ДРА.– С.219). Так, в грамоте царя Михаила Федоровича от 2 октября 1618 г. говорится о том, что «те языки и выходцы в роспросе сказывали, что с черкасы большая половина русских людей полоняников, мужиков и робят, и жонак, и девок» (ДРА.– С.185). В свидетельстве есаула Ивана Васильева есть другие важные подробности: « Как Саодашной и полковник Пырской пошли с черкасы из под Калуги, отпустили рускова полону детей боярских, и боярынь, и крестьян, и крестьянских жон, и робят, и девок тысячи з две и больши, а иной полон с собою повели, а сколько полону с собою повели, тово не ведают» (ДРА.– С.197). Далее имеем свидетельство Ивана Ребца о том, что на казацкой раде было решено «полоняников приговорили они отпущать всех, а с собою калужского полону им не имать никаких людей в Литву, а которые русские полоняники иманы на Ельце и на Ливнах, и в ыных городех, и о тех де в раде приговорили… взять им собою в Литву» (ДРА.– С .199). Последняя деталь говорит о судьбе ливенцев. На родине их считали убитыми, но на самом деле они, наверное, были поселены где-то на Киевщине. Такое решение приняла казацкая рада для того, чтобы сторожевой пункт Ливны не смог после их ухода сразу возродиться. Кстати, Москву защищал тоже не идеальный контингент. Так, 7 сентября 1618 г. царь обращался с грамотой к русским казакам войска Григория Волконского: « А оне (русские казаки. – Авт.), не хотя за веру стоять, пошли в воровство, и села и деревни жгут, и крестьян побивают. Чем было им стоять за православною крестьянскую веру на литовских людей, а они в ту ж пору крестьян грабят и побивают. И за то от бога какие милости вперед начаются (?). И они б, помня бога и православною крестьянскую веру от воровства и от грабежу отстали. И православные крестьянские веры в попрание и православных крестьян в плен и в розхищенье не выдали, шли к вам в сход тотчас и стояли с вами вместе на литовских людей» (ДРА.– С.154). В то время также пришли за добычей под Москву и другие города русские ватаги своевольников. В «Повести о победах Московского государства», написанной во второй половине 1620-х годов, отмечено: «Тогда же (в 1618 г. – Авт.) пришли в Ярославль к князю Ивану Борисовичу 13 000 казаков, которые избивали государевых людей, и имущество грабили, и разоряли Московское государство» (Повесть о победах московского государства. – Ленинград: Наука, 1982.– С.76). В войске Владислава тоже насчитывалось несколько русских отрядов «изменников». Служилые казаки в Стародубовской волости «крестьян прожиточных из[-за] животов и их жон жгли, и ломали, и побивали, и грабили». В Курской летописи пишется, что гетман П. Сагайдачный «мимо град Курск шествовал, тогда к гражданам… присылал от себя дву человека: объявляя, аки он града Курску, уезду и в нем живущим воинству своему заповеди ни единого зла сотворити». Русский историк С. Соловьев ничего такого «кровожадного» в тех событиях не нашел. Наоборот, он пишет о том, что «в марте 1620 г. явился в Москву посланец Сагайдачного, атаман Петр Одинец с товарищами, и говорит: «Прислали их все запорожское войско, гетман Сагайдачный с товарищами, бить челом государю, объявляя свою службу, что они все хотят ему великому государю служить головами своими по-прежнему, как они служили…» (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. – М.: Издательство социально-экономической литературы, 1961. –Кн.V. – С.439). Если бы гетман так перед этим «кровожадно» нашкодил, то вряд ли просился на службу царю. Кстати, документы 1618 г. свидетельствуют, что казаки не боялись, что их покарают за «зверства»: «Писали к государю царю… ис Калуги князь Офонасей да князь Микита Га(га) рины с товарищи, что после гетмана Саадашнова походу осталось в Колуге черкас шестьсот семьдесят человек и стали в Колуге в за острожных слободах, а сказали, что хотят они служить государю. И государь, и великий князь Михаила Федорович всеа Русии указал тех выезжих черкас взять к Москве и в Колугу к воеводе» (ДРА.– С.199-200). Подобно С. Соловьеву ничего о «вырезании» взятых городов не писали русские историки Н. Устрялов, С. Платонов, Н. Карамзин, В. Татищев. Конечно, вместе с тем бессмысленно утверждать, что покорение острогов совершалось цивилизованным порядком. Невинная кровь, безусловно, пролилась. Об этом можно лишь сожалеть. Да, безусловно, жертвы во время захвата городов, противостояния сторон были. Но, с другой стороны, они не были в таких больших масштабах, чтобы говорить о намеренных «кровавых» действиях П. Сагайдачного. Документы свидетельствуют, что главной причиной отступления от Москвы, прекращения военных действий был голод в пришлом войске. Население сел при приближении полков Сагайдачного разбегалось по лесам, пряча продукты, домашний скарб. В грамоте царя Михаила Федоровича от 2 октября 1618 г. сообщалось, что «их-де, черкас, тысяч с пять, и у них многие ранены и больны, и голод-де у них великой, и наги» (ДРА.– С.185). Современник тех событий Авраамий Палицын написал в своем «Сказании» о критической ситуации в войске Владислава в ноябре 1618 г.: «Салдаты же их и Нeмцы и многие воиньские люди, аки скот, бродяще по выжженым деревням пища ради и согрeтиа, но нигдe же не обрeтаху; по лeсом же кормов и дров ради ходяще, тии и с коньми мнози измерзаху». При этом он отмечал, что «воеводы: Семен Ивановичь Жеребцов, да Яков Оксентeевичь Дашков досталные слободы и монастырьские службы повелeша всe выжечь: да не будет под монастырем врагом пристанища» (Сказание Авраамия Палицына. Издание императорской археографической комиссии. – СПб.: Типография М. А. Александрова, 1909. – Глава 74). Военная тактика гетмана, его организаторские способности спасли королевича Владислава от поражения. Поход на Москву, а потом на Хотин показали, что на территории нынешней Украины выросла внушительная сила, с которой нужно считаться. Предводитель казаков П. Сагайдачный сумел объединить эту смесь необузданных энергий в русло защиты своей территории проживания от посяганий соседей, утверждения порядков, которые позже стали фундаментом строительства казацкой государственности. В 1618 г. казаки не имели ни своего государства, ни автономии в составе другой державы. Часть их была официально на службе у Речи Посполитой как военное территориальное сообщество. Украина не вправе каяться за их действия, пролитую невинную кровь, потому как ответственность за нее, в первую очередь, несет правительство той страны, приказы, просьбы которой они выполняли (и которой уже нет!). За Московский поход ответственность несут также и те конкурирующие российские партии того времени, которые выбрали королевича Владислава своим царем. Это частично их желания, идеи превратили Московию в руину, в «Смутное время». Взятие городов Московии войском П. Сагайдачного сравнивать с действиями солдат корпуса А. Меншикова в Батурине нет оснований, поскольку это события разного порядка. Каждое государство создает свои законы, правила поведения. Речь Посполитая для выполнения тех или иных стратегических задач нанимала вояк, в том числе казаков, которые, к тому же, не имели писаного устава ограничений действий в бою и т.п. Поэтому последним очень трудно предъявлять претензии морального плана даже за смерть невинно убиенных, поскольку наемник жил по законам найма, без особых правил в отношении врагов. Казаки в походе на Москву, выступая на стороне Речи Посполитой, добывали себе славу полнейшим разгромом-разгоном московских войск, взятием острогов. В результате этого от Московии была отвоевана Черниговщина (захваченная в 1500 г. – Авт.), которая через несколько десятилетий станет центром Гетманщины. Поход 1618 г., несмотря на разорения и жертвы, имел, как ни странно, и положительное значение для будущего России: он заставил царя и его окружение больше уделять внимания обороне государства. Смута, приходы запорожцев, как отмечает русский историк Вячеслав Козляков, помогли также крестьянам, служилым людям самоорганизоваться в станицы, завести казачьи порядки. Не случайно для русских казаков победы украинцев стали образцом для подражания. В 1624 г. в Ливнах (!) они заявляли: «Государь-де нас не жалует, есть-де нас в заговоре человек со ста и больши, только б-де нам до просухи, и мы-де отъедем в Литву». У П. Сагайдачного в походе на Москву не было цели проводить карательную функцию в отношении россиян. Он как военачальник стремился быстрее выполнить просьбу Владислава. Для достижения московского трона последнему нужна была сила (ее продемонстрировали казаки!) и поддержка высших кругов Москвы. Александр Меншиков же как представитель российского государства осуществлял в Батурине не только войсковую операцию, но и карал в гетманской столице украинцев за их желание быть свободным народом. Когда подданные восстают против властелина с мыслью о свободе, новой жизни в других условиях – это заслуживает уважения. Это резонансный факт истории, а не обычное событие войны. (Продолжение следует)