Лодомеры, или Почему Украина – Россия, а Галиция и Волынь – не Украина...

Автор: Павел Казаков, преподаватель (Харьков)

28.03.07 17:24

95782

Лодомеры, или Почему Украина – Россия, а Галиция и Волынь – не Украина...

Жители Львовской, Тернопольской, Ровенской, Ивано-Франковской и Хмельницкой областей, как нечто само собой разумеющееся, принимают тезис о том, что они не только являются украинцами, но и украинцами настоящими, первосортными, в отличие от несознательных жителей Юго-Восточной, да и Центральной частей нынешней Республики Украина – „иванов, не помнящих родства“ и чуть ли не манкуртов. Это было бы еще полбеды, так как население указанного региона составляет едва ли 15 % общего населения самостийной и незалэжной дэржавы, беда состоит в том, что многие «манкурты», если и не считают себя ущербными, то в любым случае – относят себя к той же самой нации. Ниже я постараюсь показать, что этот тезис – принципиально неверный, что первые (назовем их пока «народом Х») и вторые (назовем их соответственно «народом У») не только не образуют единой нации, но и, напротив, представляют собой конфликтивные, или, попросту говоря, враждебные другу другу этносы. О том, что такое «нация», уже больше чем столетие не могут договориться между собой ученые-этнографы, не то что политики: слишком уж зыбкое это понятие, не имеющее дифференциальных, различительных признаков. Имея в виду условность этого понятия, перечислим основные, наиболее часто выделяемые его признаки – 1) наличие эндо- и экзоэтнонима (т.е. внешнего и внутреннего обозначения народа), общие: 2) происхождение (мнимое или фактическое) и историческая судьба, 3) язык, 4) религия, 5) традиции, ценности, стереотипы поведения, менталитет и т.д. 6) государство (хотя бы на одном из этапов развития этноса, 7) экономическое пространство и ряд других, менее значимых признаков. Об этнонимах поговорим чуть попозже, а пока обратимся к проблеме общего происхождения. Таковое при желании дейстительно можно отыскать: и «этнос Х», и «этнос У» выводят себя из русичей – обитателей Новгородско-Киевской Руси. С другой стороны, их субстратом были разные племена – дулебы в первом случае, и поляне и северяне, во втором. В этой связи следует иметь в виду, что средневековые народы были гораздо более аморфными образованиями, чем нынешние нации. Если копнуть чуть глубже, то мы обнаружим, что гуцулы, например, не только не славянский, но и явно даже не индоевропейский народ – достаточно посмотреть на их внешность, одежду, обычаи, музыкальные инструменты, орнаменты, песни и «дикие танцы». Карпаты всегда были одними из ворот для вторжений кочевых народов в Европу, и какая-то часть из них обязательно зацеплялась за эти горы (отсюда, вероятно такое большое количество топонимов-булгаризмов в нынешней Львовской области – Стрый, Дрогобыч, Трускавец и т.п.). Кроме того, некоторые ученые связывают топоним «Галич» с известными по фильму об Абеликсе и Астериксе галлами – народом, хотя и индоевропейским, но от славян весьма далеким. Кстати, «дулебы» звучит тоже как-то не очень по-славянски. В любом случае, расовый тип «этноса Х» и «этноса У» заметно отличаются друг от друга. Это подметил еще М.А. Булгаков в «Белой Гвардии»: «У Гая на скрещении дорог пропустили вперед себя тысячи с полторы людей в рядах пехоты. Были эти люди одеты в передних шеренгах в синие одинакие жупаны добротного германского сукна, были тоньше лицами, подвижнее, умело несли винтовки — галичане. А в задних рядах шли одетые в длинные до пят больничные халаты, подпоясанные желтыми сыромятными ремнями. И на головах у всех колыхались германские разлапанные шлемы поверх папах». Типичный представитель «народа Х» – человек с тонкими чертами вытянутого лица, со светлыми блеклыми глазами, светлой кожей и блеклыми же волосами, «народа У» – кругло- или овальнолицый (нередко с выраженными скулами), чернявый, то есть темноглазый, черноволосый, чернобровый и смуглокожий. Так что партия «Свобода», собиравшаяся установить во Львове рекламные щиты с цитатой «Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями» из поэмы «Катерина» Тараса Шевченко, опять попыталась примазаться к чужим достижениям (если таковым, конечно, можно посчитать чернобровость). Кстати, как же могли образоваться столь значительные расхождения в расовом облике этого, как утверждают, единого народа? Здесь нам придется коснуться одной очень неприятной для наследников трипольской культуры и обличителей чувашско-мордовских москалей, а потому и старательно замалчиваемой, страницы в истории «этноса У». В 12-13 вв. под ударами Степи (прежде всего, после вторжения монголо-татар) центральная часть Новгородско-Киевской Руси – среднее и верхнее Поднепровье, пришла в запустение и была покинута населением, ушедшим в двух направлениях – западном, в Галицко-Волынское княжество (то есть к «народу Х»), и северо-восточном – во Владимиро-Суздальское княжество. Эта, опустевшая полоса земли Русской, практически стала частью печально известного Дикого поля. Постепенно – в 15-16 вв. – начинается обратное движение, сначала охотники и разбойники, а затем и крестьяне начинают возвращаться назад, заново осваивая брошенные когда-то земли (логично предположить, что это были потомки бывших беженцев). Необходимо отметить, что реколонизация осуществлялась из обеих частей разорванной страны – как с Запада, так и с Северо-Востока. Так возникли две «украйны» – одна из которых была польско-литовской, другая – московской (т. н. Слобожанщина). К середине 17-го века эти две «украйны» практически слились, что и – создав благоприятную геополитическую обстановку – поставило на повестку дня вопрос об объединении, а точнее, о воссоединении русских земель. Вернемся, однако к вопросу о расовом типе «этноса У» – откуда могла взяться упомянутая выше чернявость? Практически все историки сходятся в том, что на своем обратном пути переселенцы встретили и ассимилировали какой-то другой, неславянский народ (или народы). Споры ведутся лишь о том, были ли это тюрки (торки, берендеи, черные клобуки и др.) или же кавказская народность адыгов (нынешние представители: кабардинцы, балкарцы, абхазы, черкесы и др.). Языковые данные (а это самый надежный источник реконструкции этнических контактов) показывают, что свою лепту в этногенез «народа У» внесли как те, так и другие. Так, тюркизмами (которых насчитывают до 500) являются пресловутый майдан, кош, кылым, хата и т.д., адыгскими (здесь, правда, нужно учитывать, что адыгские языки, в свою очередь, имеют немалый тюркский компонент), по данным А. А.Максидова, – кобза, чувяки, шашка, Хортица и др. Интересными, хотя и не бесспорными являются предположения этого и других автора относительно заимствования в «украинский» язык формантов –ко и –ук (в фамилиях) из адыгского, и совсем уж фантастической выглядит интерпретация фамилия «отца наших идей» Шевченко – от слова “шэуджэн”, которым адыги обозначали своих христианских священников. Не вызывает сомнения, однако, происхождение многих малороссийских фамилий от адыгских корней – так что, если вы не можете разобраться в происхождении своей фамилии или фамилии друзей, справляйтесь в татарско-русском или в каком-нибудь кабардинско-русском словаре – и ваши старания будут вознаграждены. Итак, здесь мы имеем, как сказал бы Солженицын, первый «узел» расхождения двух этносов – в расовом и культурном отношении. Расхождение это до поры до времени не ощущалось, тем более, что представители «народа Х» себя считали (как и их – соседи) русскими, о чем свидетельствуют топонимы-названия улицы Русской во Львове или города Рава-Русская (год основания – 1455), который противопоставлялся Раве даже не Польской, а Мазовецкой! – то есть к тому времени еще и понятия польской нации не сформировалось, в отличие от русских. Второй – и пожалуй, более важный «узел» завязался в период т.н. «Руины», когда Левобережная Украина вошла в состав Московского государства, а Правобережная была опустошена усобицами и вторжениями крымских татар и поляков. В этот период образовалось как бы второе, уменьшенное издание «Дикого Поля», разорвавшего на этот раз две Украйны – Лево- и Правобережную. В это же время наметился еще один – в конечном счете, роковой – архетип «народа Х»: национально-сознательные (как сказали бы сейчас) люди бежали в Московию (заселив, во многом, Слобожанщину), оставаляя на родине соплеменников, которым не дороги были русские святыни и православная вера, да и просто человеческое достоинство. Затем бежать тамошние жители стали не в Россию, а в Канаду и США. С течением времени национально-сознательных становилось все меньше и меньше, в том числе, и благодаря преследованиям со стороны поляков и австрийцев (вспомним Таллергоф), но – о манкуртах чуть позже. Вернемся, однако, к нашим баранам: с этого момента упомянутые народы начинают жить своей собственной, практически не пересекающейся жизнью– то есть, другими словами, у них складывается разная историческая судьба и разная территория проживания. Если «народ У», став полноправной частью формирующегося русского народа, участвовал в преобразованиях Петра, в «Золотом веке» Екатерины, в Наполеоновских и прочих войнах и т.д. – и далее, вплоть до трех революций, гражданской войны, индустриализации, коллективизации и пресловутого «голодомора» (который никакого отношения к представителям «народа Х» не имел – здесь они тоже «примазываются», уже не к чужой славе, а к чужому горю). Во время первой и второй мировой мировой войн, в период «советизации» Галиции и Волыни эти народы оказались по разные стороны баррикад, иными словами, фактически были врагами. Именно в этот период завязался еще один «узел», разделивший оба этноса – это можно проследить по поведению волынян, большая часть которых проживала до революции в царской России и была вполне лояльна царю, как об этом свидетельствует В.В. Шульгин. Однако основным фактором, определившим враждебность данных народов, стало событие, произошедшее даже до Хмельнитчины и Руины – в виду имеется «Брестская уния», переход православной церкви на территории Речи Посполитой под юрисдикцию папы Римского в 1596 г. В связи с этим «народ Х», в котором униатство постепенно возобладало, стал т.н. этносом-ренегатом. К таковым в этнологии относят части больших народов, которые в силу исторических причин оказались на долгое время под давлением захватчиков и были вынуждены отказаться от тех или иных базовых ценностей “родного” этноса – как правило, религии (турки-месхетинцы, болгары-памуки, химшины, гагаузы, мазуры и т.д.). У представителей “выстоявшего” этноса и “ренегатов”, как правило, складываются очень напряженные отношения, нередко заканчивающиеся изгнанием последних (вспомним, например, печальную судьбу турок-месхетинцев, которых занесло уже и в США). Уникальная особенность “этноса Х” состоит, пожалуй, в том, то, что его представители попытались избавиться от метафизического греха униатства через “бегство вперед”, мимикрировав под черкасов-малороссов и попытавшись переманить их на свою сторону. Столь долгая жизнь врозь и различия в исторической судьбе не могли не повлиять на развитие разной ментальности народов, иначе говоря, этнического характера и склада ума. Характер «народа Х» складывался, а точнее говоря, был изуродован в условиях многовекового давления со стороны поляков, евреев-арендаторов и австрийцев, что привело к тяжелым этническим комплексам, которые были усилены травмой «советизации» после объединения с Советской Россией. Именно в этих комплексах, а также в комплексе вины за грех униатства следует видеть причины бесноватой русофобии, характерной для этого народа. Есть, впрочем, еще комплекс зависти к более удачливому соседу, а также психоаналитический механизм проекции, когда ближнему приписывают свои собственные недостатки, чтобы тем самым как бы нейтрализовать их. Одним из важнейших элементов этничности является «пантеон» нации, куда входят известные личности (как «герои», так и «демоны»), а также знаковые события в ее истории. Убогая возня «оранжевых» вокруг «голодомора» и Крутов, прославление Мазепы и прочих Сагайдачных и Многогрешных, пропагандирование якобы «украинских» писателей и поэтов (чаще всего представляющих именно «народ Х») и направлены как раз на создание такого, нэзалэжного национального пантеона, но попытки эти обречены на провал, ибо соответствующие места в «обойме» у «народа У» уже заняты, и заменить, к примеру, советского разведчика Н. Кузнецова на его убийц-бандеровцев крайне сложно, если вообще возможно. Если говорить об экономике, то Галиция и Волынь так полностью и не были интегрированы в экономику Советского Союза. Бросаются в глаза различия в экономическом поведении указанных народов: если «народ У» в хаосе реформ безропотно становился безработным или, на худой конец, шел на рынок торговать, то «народ Х» массово подался в «заробитчане». В реакциях на экономические вызовы сказывается, среди прочего, и цивилизационный разрыв между этносами: не секрет, что «народ Х» до сих пор является преимущественно сельским (или местечковым) по своей природе. Этот разрыв проявился и в достославный период «майдана» – представители «народа Х» продемонстрировали великолепную пассионарность и магический характер мышления, которые, по О. Шпенглеру и Л. Гумилеву, являются признаком незрелых наций – мы, а точнее говоря, наши деды и прадеды прошли этот этап, в основном, еще в 20е-30е годы прошлого века, переболев большевизмом. Рассмотрим теперь проблему языка, который, как известно, является самым важным этнодифференцирующим признаком. Когда «народ У» проживал в Речи Посполитой, его язык впитал некоторые полонизмы, но не в таком количестве, как это сделал язык «народа Х» за 17-20 века, и, естественно, не мог заимствовать австрицизмы. Позднее он вступил в контакт с великорусским, а затем и с возникшим на его основе общерусским литературным языками. Результатом этого взаимодействия стал пресловутый “суржик”. Бóльшая часть населения УР использует для общения, однако, общерусский язык. Что же касается “украинского национального языка”, то создавался он на основе галицко-волынских диалектов, поэтому «народу Х» было проще перейти на него, тем более, что он был создан как раз к моменту, когда у представителей данного народа возникла в таковом потребность. Кроме того, ныне владение этим языком представляет определенные примущества в конкурентной борьбе за место под солнцем, что и объясняет, во многом, столь яростную борьбу за «мову». Отделить самостоятельный язык от диалекта достаточно трудно. Одним из косвенных признаков в пользу первого считается акцент при речи на другом языке. Вспомним в этой связи, с каким акцентом и с каким трудом говорят на русском языке западенцы! В заключение вернемся к проблеме этнонимов – итак, как же нам называть «народ Х» и «народ У»? Цепочка исторических наименований для первых может быть представлена следующим образом: руссичи – русские – русины – украинцы, для вторых: руссичи – русские – черкасы – малороссы – украинцы. В отношении последних вопрос этнонима, пожалуй, потерял актуальность – так как мало-, бело- и великороссы давно слились в один народ, который, очевидно, надо называть его родовым именем – русские. Что же касается «народа Х», то от наименования «русские» он отказался сам, а на Украине никогда не жил, поэтому претендовать на, впрочем, довольно странное обозначение «украинец» (означающее, по существу, «пограничник») не имеет права. Часто используемое понятие «западенец» также не вполне удачно, ибо охватывает и закарпатских русинов, которых к манкуртам как раз не отнесешь. Использовать термин «галичане»? Тогда можно обидеть волынян, которые внесли немалую лепту в розбудову самостийной химеры. Как представляется, помочь нам в этом отношении могут австрийцы, которые, наряду с поляками, стояли у колыбели «народа Х». Дело в том, что присоединив в 1772 г. Галичину и часть Волыни, австрийцы назвали новые для себя территории «королевством Галиции и Лодомерии». Обозначение это показательно в двух отношениях: во-первых, указанного королевства в реальности никогда не существовало (оно было лишь провозглашено в 1254 г.), во-вторых, «Лодомерия» – это изуродованное русское «Владимир». Мне кажется, эти два свойства имени – ирреальность и изуродованность – могут послужить основанием для обозначения им «народа Х». В 30-е годы ХIХ века польский эмигрант Ян Потоцкий придумал этнос «украинцев». Автор этих строк был бы рад, если бы ему удалось повторить этот подвиг и придумать этнос «лодомеров». И еще больше был бы он рад, если бы этот этнос наконец получил заслуженную независимость – от нас, да и мы от него.