На днях президент одного из соседних с Украиной государств затронул тему Хазарского Каганата. При этом была отмечена значительная державно-образующая роль означенной геополитической структуры, а также преемственность по отношению к ней современных госформирований.
Такова ли в действительности роль этой степной Семендерско-Итильской империи, если сравнить ее, ну хотя бы с начальным этапом формирования нынешних восточноевропейских суверенных (и автономных) геополитических субъектов? Ну если и не прямая, то точно — косвенная роль имеется.
Согласно общепринятым представлениям древнерусская государственность ведёт своё начало с конца IX в. Согласно летописному своду «Повесть временных лет» (ПВЛ).
Информация о «русах» и других восточных славянах, содержащаяся в произведениях византийских, западноевропейских и арабских авторов 9 — 12вв., обычно рассматривается исследователями суммарно, без попыток выделения отдельных исторических периодов. Фрагментарность и противоречивость данных о «русах» в раннесредневековых источниках дали возможность историкам высказать множество различных предположений с весьма неоднозначными выводами, которые нередко прилагаются как к IX, так и к X — XI вв. Между тем современная археология располагает конкретными материалами для воссоздания исторической ситуации в Восточной Европе по отдельным хронологическим срезам. Так этнокультурные карты, составленные по археологическим данным, достаточно определенно свидетельствуют о том, что историческая ситуация 9 в. существенно отличалась от той, которая наблюдалась в следующем столетии. Поэтому прямой перенос сведений, относящихся к X-XI вв., на предшествующий период восточно-европейской истории не правомерен.
Во 2 й половине 7 — 9 вв. ведущее место в истории южных земель Восточной Европы принадлежало Хазарскому каганату. Это было мощное гособразование, сумевшее длительное время сдерживать натиск Арабского халифата на Севевро-Кавказском хребте и подчинившее ряд воинственных кочевых племен, населявших степи Юго-Восточной Европы, Южного Приуралья и Западного Казахстана.
Население Хазарского ггосударства было полиэтничным, в его составе были гунно-хазаро-протоболгары, аланы, буртасы, славяне (прежде всего, пост-анты), угро-мадьяры, северо-западные огузы, некоторые финские и другие (более мелкие) племенные группы. Правящая (после 800 го года лишь номинально, реально править стали «великие мелех-беки») династия этой империи была орхоно-тюркского (тюркютского) происхождения.
Арабские авторы сообщают о десятке городов-крепостей Хазарии, имевших мощные каменные сооружения. Они сосредоточивались в основном на юго-востоке этой державы, куда через Дербентские «ворота» в первую очередь могли проникнуть войска главного противника ранней («классической») Хазарии — Арабского халифата.
Достаточно сложным и любопытным является процесс трансформации смешанного восточнославянско-сарматского племени русов (россомоны — «народ рос» — росы [как часть антов и пост-антов] — «русь») в недрах Хазарского каганата в течение последних 2 х третей VIII века. По большому счету, в многонациональных социально-экономических, культурных, этно-конфессиональных отношениях этой империи (как один из её элементов) и складывалась непосредственно Предгосударственная Русь.
Во время своего расцвета в 700-х гг. Хазария была монолитной структурой, но (вопреки своим гунно-протоболгарским, аварским и западно-тюркским предшественникам) уже не кочевой. Аланы и буртасы полностью, а хазаро-булгары частично осели на землю. Не была номадами, естественно, и та часть финского, славяно-постантского и крымско-готского населения, которое подчинилось Семендеру где-то в конце 7 века. Военное могущество раннего Каганата (столицей которого с сер.VIII столетия стал город Итиль, в низовьях Волги) обезопасило Восточную Европу от огузских, печенежских и кимако-половецких набегов с востока. Сильное сопротивление оказала Хазария и северной экспансии Арабского Халифата.
Лишь один из походов исламского воинства в Предкавказье и на Волгу был удачным. Однако данную победу Дамаск (тогдашняя столица арабов) не сумел закрепить. Через несколько лет Каганат возобновил «статус-кво», но и учёл неудачу в означенной войне 737 года. Столица окончательно переехала из северокавказского Семендера в Итиль на Нижней Волге. Значительные массы протоболгарского и аланского (ясского) населения были переселены из халифатско-хазарского пограничья вглубь империи. Так возникли Волжско-Камская Болгария, очаги салтовской культуры Дона, Северского Донца, Средней и Нижней Волги, на Яике и Нижнем Днепре. Разворачивая колонизацию аланами (ясами) и протоболгарами земель финских, славянских (пост-антских и именьковских) и буртасских подданых кагана, правительство Хазарии должно было как-то иногда и учитывать вынужденные потери родных земель этой частью своих подданых (будуна).
О подробностях мы можем только предполагать. Несомненно одно: существенная пост-антская территория была итильским правительством изначально изъята у какой-то местной восточнославянской группировки и передана аланским и булгарским мигрантам из северокавказских предгорий. Вполне вероятно, что этими «автохтонами» оказалось одно из пост-антских племён, а именно — росы.
На отобранной территории, охватившей значительную часть бассейна Северского Донца (касаясь и верхнего Дона), формируется где-то сразу после 737 г.— местный наиярчайший, преимущественно аланский (ясский) вариант салтовской археологической культуры. До середины 2 й четв. 8-го столетия в этом районе функционировал один из пост-антских позднепеньковских археологических комплексов. Ряд исследователей (Рыбаков Б.А., Седов В.В., Павленко Ю. В.) именно данную зону связывают с этнонимами «росского» корня IV — VII вв. (росомоны, «народ рос», росы).
Следствием рассмотренных миграционных метаморфоз и явилась весьма вероятная «диаспоризация» русов. Возможно, что это (лишённое в 737 — 740 гг. большей части своего земельного фонда) восточнославянское пост-антское племя получило какую-то материальную и иерархическую компенсацию от хазарского правительства (всё-таки один были одним из вассалов Каганата). Во всяком случае, росы в последующие полсотни лет почти оставили оседлое скотоводство и земледелие, постепенно трансформировавшись в своеобразную «общехазарскую» военно-купеческую корпорацию Каганата (это одним из первых подметил украинский востоковед Е.И. Прицак), расселившись во многих городах и факториях Итильского Эля. Количество такого рода поселений в Хазарии в течение 8 го столетия непрерывно возрастало.
Арабский исследователь IX — X вв. (который частично отобразил и ситуацию порядка 100 — 150-летней давности от времени своих записок) Ибн-Росте пишет: «Русь пашен не имеет». Другие арабо-персидские источники отмечают города, корабли, фактории, целые «острова» «русов», деловые качества этого народа, воинственность, драчливость, храбрость. Органическое единство индивидуализма росов с этно-традиционалистским укладом их корпорации иллюстрируется очень значительной властью жрецов и институтом человеческих жертвоприношений.
«Русы» достигли определённого могущества в Каганате. Росская диаспора сумела развернуть своеобразную этно-социальную корпорацию, торговая активность которой в Хазарии всё более напоминала монополию. Ей удалось ещё до 800 г. сформировать обще-восточноевропейскую систему торговых путей с экспортными нитями (прежде всего пушными) вплоть до Багдада и Балха.
Военная служба «русов» на восточнославянских землях, поездки «гостей»-корпорантов с торговыми и собирательско-данническими (для Хазарии) целями к самым отдалённым пост-антским племенам оставляли их в своей языковой среде.
А каковыми были русско-варяжские контакты? Первое («до-гостомыслово») появление варягов на севере Восточнославянщины датируется археологами ещё серединой 8 столетия. В районе Ладоги формируется (в процессе нескольких непростых трансформационных этапов) «циркум-ильменское» объединение местных восточнославянских и финских племён с варяжскими дружинами.
«Русь» же в конце VIII в. уже несколько десятков лет представляла из себя военно-торговую корпорацию хазарской службы и имела существенные отличия от норманнских мореплавателей в быту, идеологии, способах плавания и судостроения, верованиях и социальном устройстве. Другое дело, что для арабо-персидских наблюдателей оба эти светло-пигментированных «морских» народа были как бы «на одно лицо». Русские товары ещё в 790-х гг. знают Харун-аль-Рашид и его жена — Ситт-Зубейда. А сколько ещё до этого десятилетий прошло, прежде чем росская «диаспора-корпорация» не окрепла? Сначала были освоены купеческие пути Хазарии. Затем состоялся выход «русов» на прикаспийскую торговлю с Халифатом. Ещё позднее наши «корпоранты» (где-то до 785 г.) проникли в «глубины» исламской империи, выдавая себя за христиан, а не «язычников» (коими они тогда ещё были).
Так что, «русская корпорация» как торговое, cоциально-экономическое и этно-политическое (хотя и вассальное) явление, — возникла несколько ранее самого первого появления варягов в Ладоге. И при том гораздо южнее.
Восточное славянство (в томм числе и росы) самостоятельно развивает судостроение и, соответственно, технологию плавания по рекам, озёрам и морям. И вне зависимости (для «диаспоры русов», по крайней мере, до начала IX в.) — от варяжского «шнеко-строительства».
С началом (около 800 г.) гражданской войны в Каганате (в связи с принятием Итилем иудаизма как государственной религии) имело, по-видимому, место взаимодействие «русов» и независимых тогда северных восточнославянских племён. В военных дружинах этих структур вполне могли фигурировать (а то и руководить ими) — варяги. «Корпорация Русь» (возглавив, повидимому, несколько южных и центральных восточнославянских племён) отделилась под анти-иудаистскими лозунгами от Хазарии. Более того, князь росов провозгласил себя каганом и был (возможно) одним из активных языческих претендентов в борьбе за центральную власть в Итиле.
Тогда, скорее всего, и произошло первое взаимодействие «Циркум-Ильменщины» и Руси, о чём свидетельствует агиографический документ «Житие Стефана Сурожского». В нём говорится о том, что один из варяго-словенских предводителей — Бравлин принимает участие в «каганатской смуте» на стороне русов. В процессе перипетий хазарской гражданской войны это северное воинство совершает нападение на города южного Крыма. Данное событие достаточно смутно отображено в «Житии Стефана Сурожского». Интересно то, что в данном первоисточнике отмечаются как «новгородцы» (отряд Бравлина), так и «русы». Последних (какое-то воинское подразделение «диаспоры») русский «каган-князь» временно подчинил Бравлину, которому (то ли наёмнику, то ли ладожансому варяго-словенскому союзнику) был, возможно, поручен вспомогательный крымский театр военных действий хазарской гражданской войны.
Борьба за «Хазарию в целом» шла с переменным успехом. К концу войны Русь оформила свой собственный каганат. В его состав вошёл ряд тогдашних восточнославянских (пост-антских) союзов племён, точный перечень которых из-за недостаточной информации первоисточников определить невозможно. Весьма вероятно, наличие среди них уличей (русов-ал-лудана арабского источника «Худуд-аль-Алем») и северян (союзников русов), а также, по-видимому, небольших восточнославянских групп радимичей и полян.
Сформировавшаяся ранняя русская государственность включила в себя, помимо ряда восточнославянских племён и союзов, и те города, фактории и «острова», над которыми «росам-диаспорникам» удалось сохранить контроль. Однако весомая часть последних вынуждена была покинуть Итиль, Семендер, Булгар, Таматарху, Фанагорию, Керчь и ряд других населённых пунктов Хазарии. Значительное количество «русов» заполнило племенные центры северян, уличей и полян, где купеческие и сторожевые пункты «корпорации» были и раньше. Где-то в Азово-Причерноморье каким-то образом ещё сохранялся под контролем Руси (недалеко на востоке и северо-востоке от города Таматарха-Тмутаракань) и после «большой каганатской смуты» какой-то «остров русов» — Вабия. Это, скорее всего, дельта Протоки-Кубани. Что подтверждается современными археологическими материалами Голубицкого городища в кубанской дельте. Ещё до захвата Таматархи Святославом в 960 х гг. Вабия являлась, вероятно, оперативной базой кавказских походов «русов» 9 — 10 столетий.
Варяжские дружины, начиная с похода Бравлина, появляются в тогдашней Ранней Руси. Некоторые из них идут на непосредственную службу новому государству. Формируется также «механизм вступления» тех или иных групп викингов в состав «корпорации», которая ещё продолжительное время существовала и после «обретения державности», всё-более приобретая черты социально привилегированного слоя.
Здесь надо напомнить, что ещё в рамках Хазарии русская диаспора имела некоторые черты полиэтничности. В неё могли войти и славяне других племён, и финны, и тюрки, и аланы, и буртасы, и угры. Однако каждый «корпорант-неофит» должен был влиться в этно-социальную структуру «Руси», принять (хотя бы частично) её «конфессиональные ценности». Власть волхвов и институт человеческих жертвоприношений, как уже отмечалось, были очень значимы. Это обстоятельство, по нашему мнению, также свидетельствует против «первичного норманнства» росов. Варяги-язычники ни в своих походах, ни у себя дома почти не знали культа приношения в жертву богам людей. «Русы» же практиковали такие обрядовые действия очень широко и долго, вплоть до 986 года.
В течение 1-й трети 9-го столетия усиливается внешнеполитическая военная, торговая и дипломатическая активность нового государства.
Из значительного количества морских походов на византийские владения той эпохи нам известны два: на остров Эгину и на Амастриду. А сколько их осталось вне поля зрения очень скупых анналов и выборочных агиографий (житий святых) той эпохи?
Благодаря посредничеству волынян (пост-дулебов) ещё в 1-й четверти 9 в. устанавливается торговый обмен главных городов Русского каганата (через посредничество также и чешско-моравских племён) с немецким Раффельштедтом. Впоследствии же и с Регенсбургом. В те годы стали известны в Южной Германии купцы-«рузарии». В дальнейшем эти русско-баварские экономические связи осуществлялись (посредством, по-прежнему, бужано-волынян) через Моравское княжество.
В конце 830-х гг. каган Руси отправляет дипломатическую миссию в Византию. В её составе были и варяги.
Арабские источники отмечают наличие в Русском каганате 3 х центральных городов: Артании (Артаба, Арсании, Арсы), Куявии (Куяба) и Славии (Салау). Сообщается о некотором «старшинстве» Артаба в отправлении государственно-представительских функций в сравнении с двумя другими участниками означенной «триады» столиц: Куявии (Киева) и Славии (Словенска-на-Десне — будущего Чернигова). Трудность отыскания археологического аналога Артании состоит в неизвестности её хотя бы приблизительного расположения — где-то в Среднем Поднепровье, к юго-востоку от Киева. Переяславль-Русский (появившийся в кон. IX в.) был, по-видимому, всего лишь результатом тогдашней (в 870 е — 880 е гг.) эвакуации Артаба. Сама же Артания, вероятно, находилась где-то недалеко от нынешнего Переяслава-Хмельницкого. Порядка одной — двух сотен километров.
Нам неизвестны последствия контактов Арсы и Константинополя в 838 — 839 гг., но возвращению «послов» помешала новая «хазарская смута» с активным участием в ней кочевых угров. Поддерживая то одну, то другую сторону возобновлённого конфликта, мадьяры (вернувшись к концу 830-х годов к лояльности итильскому правительству) поселились на обоих берегах Нижнего Днепра, нанеся поражение местным боилам-сепаратистам и перерезав коммуникации Руси. Выходы к Чёрному (Русскому) морю для русов были тогда блокированы венграми.
Нижневолжский Каганат частично возобновил своё могущество. Правитель «русов» титулизируется уже снова как князь. По-видимому, «великий князь».
Артаб пошёл на значительные уступки Хазарии где-то около 840 г. Оставшись самостоятельной, Русь тогда отказалась от императорского титула кагана. Возобновив с разрешения Итиля (и вассальных ему мадьяр) крымскую и восточную «багдадскую» торговлю, русская «корпорация» (по данным Масуди) стала источником одного из главных таможенных доходов хазарского правительства тех лет. Воссоздались какие-то, хотя и формальные, даннические отношения.
Осознав уязвимость для кочевнических набегов (которые стали реальностью, как следствие хазаро-каганатских гражданских войн 1 й половины 9 в.) местонахождения своей лесостепной резиденции, великий князь русов, а им, согласно Масуди, в кон. 1-й пол. 9 в. был Дара [Дир], меняет столицу. Его резиденция переезжает в полянский Киев, пока ещё незначительно освоенный «русами-корпорантами». Однако ещё некоторое время за «божественной» Артанией сохрнялась функция «первопрестольной».
В сер. IX в. один из «инкорпорированных» в «русы» варягов (Аскольд) становится соправителем росского династа Дира. Последний же (по косвенным данным Масуди) до этого события был сильнейшим из «царей саклабов» конца 1 й пол. данного столетия, что отображает ведущую роль Руси среди славян уже в ту первоначальную стадию существования этого государства. При Аскольде отмечается определённое восстановление (после «кризиса» конца 830 х — начала 840 х гг.) убедительных внешнеполитических позиций нашего тогдашнего молодого этно-политического образования. Окончательно ликвидируется, по летописям, в 3 й четверти IX в. (по инициативе, вероятно, Аскольда) даже формальный сюзеренитет Хазарии над Русью. Хотя титул «кагана» оба правителя росов не стали для себя восстанавливать, «прижившись» к новому — «великий князь». Усиливается давление Руси на Византию. Симптомом чего и были два похода на Царьград.
Варяги оказались весьма существенным фактором становления надстройки Ранней Руси. Однако не они стояли у её колыбели. И не от них этнонимы «росы», «русы», «русь». Эти самоназвания восходят к одному из восточнославянских (с сарматским субстратом) племён. Как и от «росов»-«русов» — наша государственность, истоки которой, в какой-то мере, — в Хазарском Каганате. Это была государственная структура, из которой в результате языческого восстания выделилась самая ранняя Русь.
Последовательность этой государственности такова:
— Русский Каганат (800 е — 840 е гг.)
— Первое Русское Великое Княжение Дира (840 е — 850 е гг.)
— Первое Русское Великое Княжение Дира и Аскольда (850 е гг. — 882 г.)
— Второе Русское Великое Княжение (882 — 1132 гг.).
Вот о чем нам свидетельствует история.
