Ретро-фарс по мотивам «За двумя зайцами»

Автор: Виктория Рославич, Харьков

06.11.06 15:43

7540

Ретро-фарс по мотивам «За двумя зайцами»

Действующие лица: Городской Голова, Кузнецова Мария – вдова из Ремесленной слободы, Росинка - ее дочь, Коваленко Пилип Петрович – зажиточный торговец, Меланья - его жена, родная сестра Марии, Галия – их дочь. Эта маленькая история началась не так давно – пару лет назад в прекрасном Городе. Итак, мы совершим небольшое путешествие во времени. Пусть старики вспоминают, а молодые на ус мотают. В центре Города, в тени огромных каштанов, располагается мэрия, банк и многочисленные магазины. Слева, за речкой, видна Ремесленная слобода - место обитания кузнецов и кожевников, мастеров по металлу и дереву, ткачей и портных. Справа, в западной части города, расположен огромный парк и редкие дома по краям. На Главной Банковской улице Города вместе с приятелями появился Городской голова. Город бурлил и пенился ради воскресного дня: яркие наряды горожан соперничали с блеском солнечных лучей. Слышался смех и молодецкие выкрики - гуляла на майдане молодежь: „Разом нас багато - нас не подолати”. Ближе к вечеру, пожалуй, и «стенка на стенку» пойдут. Городской голова вальяжно прогуливался, снисходительно кивая головой и изредка раскланиваясь с наиболее зажиточными горожанами. Его трудовой день был в самом разгаре. Предстояло решить важную проблему: в городской казне уже давненько гулял ветер. Кредиторы замучили. Один из них, давным-давно приехавший из-за далекого моря, подсказал неплохую идею - надо господину мэру выгодно жениться. И даже пообещал дать взаймы денег на цветы и конфеты для капризной барышни. Чего долго думать. Городской Голова остановил свой выбор на самой богатой невесте Города – Галии. Ее отец, зажиточный торговец, держал в центре Города большую лавку. Галия была европейски образована – некоторое время посещала пансион благородных манер, расположенный в западной части Города. Мадам-француженка, которая у себя на родине была обычной белошвейкой, обучала девушек правильному европейскому обхождению. Всем подходила Галия нашему герою, только уж больно страшна была. Но, как говорят люди, – с лица воду не пить... А вот Росинка – дочка старой Кузнечихи из Ремесленной слободы – и пригожа, и умна, да только живут бедно. Был недавно Голова у них в гостях на именинах Марии, пообещал жениться на ее дочке-красавице. Даже обручение запили по старинному обычаю, песни обручальные подружки спели. Ну, да обещать – не жениться. И Городской Голова решился – предложение руки и сердца надо делать Галии. Выбрав подходящий момент, он начал очаровывать богатую наследницу: „В моей груди Везувий так и клокотит. Решайте судьбу мою несчастную”. Пожеманилась Галия для порядка и согласилась: приходите, мол, свататься. И день назначила. Утром Городской Голова с особым тщанием побрился, оделся во все модное и с букетом астр отправился к Коваленкам. А там его уже ждут: дым коромыслом, шампанское в ушате греется, Галия по всему дому носится – порядок наводит: «Папа оденьте галстук, а вы, мама, этот чепчик. Господи, говорить, как люди не умеете, ходить не умеете, в хате кругом простота. Зачем было меня по-благороднему учить? Жених-то образованный, ученый, богатый...» «Простота, доню, - не грех», - отвечает ей старая Меланья. Но дочку ей уже не остановить. «Вы сидите в комнате, пока вас не позову, а то ляпните что-нибудь мужицкое при кавалере. И смотрите, чтоб ваша тетка-хамка не приперлась». Как в воду смотрела - открылась дверь и на пороге появилась Мария Кузнечиха, сестра Меланьи. Поздоровалась и прошла к столу: - Дай, думаю, зайду к Коваленкам, выпью чарку-другую горилки. - А у нас сегодня день не приемный, - зашипела недовольно Галия. - Да вам тут не вольно и выпить? Поставь-ка для тетки самовар, Галька. - Я у вас не на побегушках. - Если б моя Росинка так кочевряжилась... - Мы, Мария Ивановна, это что-то одно, а вы – что-то другое, - невразумительно забормотал хозяин. - Что другое? Разве я не знаю, какие паны были Коваленки? Ваш дед кожи мял, и с того хлеб ел. А я яблочки продаю, и с того хлеб ем. И никого не боюсь. Эх, вы, водит вас эта дуреха на сворке, а вы и губы развесили. - Вон, вон отсюдова, - завизжала Галия. - Оборотни дурноголовые, - бросила в сердцах Кузнечиха и выскочила из дома, едва не столкнувшись на входе с Городским Головой. - Привет тому, кто в этом дому, - поклонился Голова семейству Коваленок, - я до вас по делу. Когда человек не такой, как вообще. И ум у него не для танцевания, а для устройства себя даден. И когда такой человек, если он ученый, поднимется умом своим за тучи, и там умом своим становится еще выше Лаврской колокольни. И когда он отсюдова глянет вниз на людей, то они ему покажутся такие махонькие – махонькие, все равно, как мыши, пардон, крисы. Потому что это же человек (жест рукой вверх – очевидно, показывая величину такого человека). А тот, который он тоже человек, но (жест рукой вниз), то не то... И, вообще, мне вся Главная Банковская улица должна. Так вот, скоропостижно хочу жениться. Не благословите ли это безумное предприятие? Ну, как такому образованному да богатому откажешь?.. Благословили Коваленки детей святой иконой и назначили день свадьбы. А у Лавры-то народу видимо-невидимо собралось - не каждый день Городской Голова женится. И надо же было Кузнечихе с подружками мимо проходить. Увидела жениха – глазам не поверила: - Люди, он же недавно с моей дочкой обручился. - Врешь, старая, - закричал жених, - я вам - Городской Голова. Я вам не как-нибудь что, а что-либо как. Пошатнулась Галия - предательство кого угодно с ног собьет. Побелела, еле шепчет: - Чего ж вы ходили ко мне? Клялись, падали передо мной на колени. Говорили, что в груди шкварчит, а то шкварчала ваша папироска. Не за ваши статки я шла, я вас любила, а вы осрамили меня на весь Город. Уходите. - Я пойду. Дважды просить себя не заставлю. - Он же банкрот, - прошелестело по рядам собравшихся перед Лаврой горожан. - Ну, чего вытрищились? Ну, банкрот. Если бы я был богатый, пошел бы я на вашу помойку. Я бы себе нашел место получше, где все по-модному, по-заграничному. И собрались горожане и выбросили такого Голову из Города. И пошел он дальше по свету, искать дурных да доверчивых. В небе канарєєчка літає, И співає прямо в горизонт. А мы підем випьєм, погуляєм, В том усе життя и весь наш резон.