Мобилизованные военнослужащие за годы войны на Донбассе проявили себя очень достойно. Особенно выпукло это проявилось в ходе боев за Дебальцево зимой 2015 года. Историю одного из танкистов 13-го мотопехотного батальона на фоне боев за Углегорск и хотелось бы рассказать.
Осенью 2014 года началось переформатирование батальонов территориальной обороны, созданных практически «на коленке» весной-летом, в полноценные мотопехотные батальоны. На этой стадии по крайней мере часть из новосозданных подразделений получила усиление в виде танкового взвода. Получил свои три танка Т-64БВ и 13-й батальон, созданный на базе тербата «Чернигов». Машины были взяты с хранения в Гончаровском и поэтому имели множество недостатков.
На очередной акции «Свободы» (Михаил возглавляет барское отделение этой организации)
Были сформированы и экипажи из мобилизованных третьей волны. Командиром одного из танков стал преподаватель колледжа транспорта и строительства из г. Бар Винницкой области Михаил Фрик.
Зимой 2015 года батальон оказался на дебальцевском направлении. Основным пунктом для обороны был назначен юго-западный фас «кармана» со стратегически важным городком Углегорск, численность населения которого до войны составляла 10 тысяч человек. Этот ключевой (на тот момент) пункт обороны к концу января 2015 года прикрывала всего лишь рота (около 80 человек) 13-го мотопехотного батальона с тремя БРДМ-2 и таким же количеством танков Т-64БВ.
Гончаровское. Танк Михаила Фрика с экипажем: наводчик Виталий Гудков, механик-водитель Андрей Мельник
Утром 29 января после артиллерийской подготовки бронегруппа боевиков из состава «3-й мотострелковой бригады» и «бригады «Оплот» атаковала позиции батальона. При этом отличился экипаж танка Андрея Мусиенко, который, пока у него не отказало орудие, успел подбить как минимум 1 БМП и 1 МТЛБ. Один танк вообще не завелся, а танк Фрика находился в резерве и был выдвинут на помощь.
Подбитый танк Фрика на улице Углегорска
«По данным разведки стало известно, что идет большая колонна врага: около 13 танков, 30 БТР, БМП. А на нашем посту стоял один танк и 15 солдат, поэтому я получил приказ идти на помощь».
Но к тому времени вражеские танки и пехота уже вошли в Углегорск, и недалеко от троллейбусного депо танк получил несколько прямых попаданий. Сам командир экипажа получил ожоги (обгорели руки и лицо) и отдал приказ покинуть машину.
Фактически танкист остался в одних носках, берцы сгорели, вся одежда расплавилась. Ему удалось доползти до троллейбусного депо. Там в подсобке он прятался целую неделю. От голода бойца спасли полчайника воды и три банки варенья, от холода — найденные куртка, свитер и кроссовки.
«Руки после ожогов я сразу же засунул в снег, и они задеревенели, работал только один палец на левой руке, а так я пользовался ладошками, поскольку пальцы не разгибались. Через пару дней почувствовал, что по ногам как бы течет вода. Посмотрел на ноги — воды нет. Тогда понял, что с пальцами ног что-то происходит. Через два дня постучал ногой о ногу — уже ничего не чувствую, обморожены».
Андрей Мельник (погиб в Углегорске 29 января 2015 г.)
7 февраля он все-таки решил искать больницу. Местные направили на Кондратьевское шоссе — мол, там проезжает автобус, который едет в больницу. Но когда автобус проверяли на одном из блокпостов «казаки», местные указали на Михаила: «не наш».
"Казаки" вытянули меня из автобуса, начали толкать, увидели под одеждой обгоревшую форму. Я не мог ее полностью снять, так как сначала бы замерз, а потом сделать это одним пальцем было невозможно. Спросили, „укроп“ ли я, доброволец или мобилизованный, род войск. Когда услышали, что танкист, то начали бить".
Били с полчаса, собралось посмотреть человек 30 местных. Потом Михаилу сообщили, что ему повезло — его поменяют на «очень важного человека».
После этого уже не били. Отвезли в штаб в Енакиево, тут оказали первую медицинскую помощь. А потом начались допросы.
"Один, наверное, из заместителей командира, сказал, что если с их бойцом в плену что-то произойдет, то он лично меня застрелит. А другой — кавказской внешности — посоветовал меня зарезать, чтобы смерть не была такой быстрой. Но когда командир поднял простынь и увидел мои ноги, то приказал вызвать "скорую".
В больнице поставили круглосуточную охрану, в палате постоянно был человек с автоматом. «Они говорили, что вряд ли я отсюда убегу, а они такие себе благородные, что охраняют меня от местных, чтобы те не устроили самосуд за те зверства, что мы тут сделали — „поубивали стариков и детей“.
А еще в больницу регулярно привозили раненых ДНР-овцев, и они всегда заходили ко мне и говорили все, что обо мне думают».
Во время реабилитации
Одна из медсестер помогла Михаилу связаться с родными. И это было очень важно, ведь все считали его погибшим. А так он был включен в списки на обмен. В Киевском ожоговом центре Михаилу ампутировали на каждой ноге по полстопы, сделали операцию по пересадке кожи на лице. Потом была реабилитация в США, установка качественного немецкого протеза и возвращение к полноценной жизни.
