Снятый в 1940-м году фильм «Закон жизни» режиссёров Бориса Иванова и Александра Столпера уже вышел было на широкиt экраны страны, но… внезапно был запрещён. Причём, запрещение было столь спешным, что копии фильма пришлось изымать с мест, куда они уже был отправлены. Сотрудникам органов приходилось выезжать в удалённые колхозы и даже гоняться за плёнкам на мотоциклах по казахским степям.
Запрету предшествовала разгромная статья в «Правде» и последовавшее совещание при ЦК, на котором присутствовал весь цвет советской литературы. Вёл заседание главный идеолог сталинских лет Андрей Жданов. Но тон собранию задавал лично Сталин. Иосиф Виссарионович обрушился с разгромной критикой на фильм, причём главным обвиняемым был сценарист фильма, а не режиссёры. Что такого страшного совершил сценарист Александр Авдеенко? Пожалуй, понять это будет сегодняшнему зрителю непросто.
Формально «Закон жизни» – стандартный фильм тех времён. Аморальный тип и враг в лице комсомольского вожака Огнерубова выведен на чистую воду советской молодёжью и в конце получает заслуженное наказание. Как и положено в кинематографе тех лет (и как оно почти всегда бывает и в жизни), Огнерубов сочетает партийный карьеризм и беспринципность с бытовым разложением и аморалкой. Но в советском обществе враг, если и проявится, то обязательно будет повержен, а справедливость восторжествует, ура, товарищи!
Вроде бы всё так… Но, как говорится, есть нюансы.
В том, какими красками создатели картины раскрасили типовой сюжет, высшее политическое руководство страны усмотрело нешуточную опасность. В фильме красивой марксистской фразой секретарь комсомола Огнерубов осуждал ханжество и призывал «брать от жизни всё». И делал это настолько убедительно, что комсомольцы следовали его примеру и буквально боготворили своего учителя. А разоблачение произошло во многом вследствие случайности: Огнерубов приударил за сестрой уже ранее обесчещенной и брошенной им женщины, которая произнесла пламенную речь на собрании комсомольцев. Грешил бы Огнерубов аккуратнее – глядишь и дальше бы сидел в своём высоком кресле. Более того, окружающие Огнерубова клевреты и подлецы по-прежнему чувствуют себя прекрасно. Они лишились покровителя и лидера, но тут же неплохо пристроились.
Обаяние отрицательного образа, особенно яркое на фоне бледных положительных героев – во-первых. И опасное возвращение к только что искоренённой практике всеобщего «раскрепощения» (вспомним хотя бы Коллонтай с её пресловутым стаканом воды) – во-вторых. Критика советского комсомола в целом, комсомола как системы и явления, который порождает проходимцев и подлец-в – в-третьих. Это должно было особенно уявзить Сталина, потому что в 40-м году получалось, что все чистки 1937-го и 1938-го годов оказались безрезультатными. Чистили-чистили, а в результате – вот вам Огнерубов, живой, весёлый и побеждающий.
Такое сочетание и решило судьбу фильма, который был (накануне войны, подчеркнём это) положен на полку как растлевающий советскую молодёжь. Обратимся к статье в «Правде»: «Авторы фильма изобразили вечер выпускников в институте, как пьяную оргию <…> И по фильму ни администрация института, ни общественные организации, ни сами студенты, завтрашние врачи, не только не останавливают, не прекращают этого безобразия, но и сами принимают в нем активное участие.
<…> На пьянку и разложение подбивает студенческую молодежь руководящий комсомольский работник Огнерубов – циник, внутренне гнилой человек, враг, разлагающий молодежь, через быт пытающийся внушить ей вражеские идеи. Авторы фильма дают полный простор своему герою Огнерубову, проповедующему беспорядочную любовь и разврат. По фильму выходит, что эта вражеская проповедь Огнерубова безотказно находит доступ к сердцам и умам студентов <…>
… Враг Огнерубов изображен этаким завлекательным Печориным, комсорг Сергей Паромов, как и его товарищи, показан в фильме безвольным человеком и частенько недалеким простаком. <…> Его морализаторство в фильме беспомощно и бесцветно».
В течение нескольких лет до 1940-го года Авдеенко уже дважды критиковали за то, что по словам Сталина «на описание таких людей [ставших нашими врагами], у него красок хватает, там есть логика, инициатива. Когда этих людей изображаете, у вас находится аргумент и все, что угодно, а когда наших людей изображаете, то краски иссякают, наши люди получаются какими-то замухрышками».
И тут – третий раз! Партийные органы стали требовать суровых мер. Доложено было и самому Сталину. Последней же каплей стало, по-видимому, то, что уроженец Донбасса Авдеенко недавно вернулся из командировки с только что присоединённой к СССР Западной Украины. И привёз оттуда хвалебную статью о Черновцах, где, по его мнению, не хуже, чем в крупнейших городах СССР. Сталин вышел из терпения. Сформулировав, впрочем, на том заседании свою позицию несколько мягче, чем это было сделано в правдистской статье.
«Не в том дело, что товарищ Авдеенко дает врагов в приличном свете, а в том, что победителей, которые разбили врагов, повели страну за собой, он оставляет в стороне, красок у него не хватает. Вот в чем дело. Здесь основная необъективность и неправдивость», – высказывает мнение Сталин на заседании ЦК.
Много говорилось на том заседании и о личности Авдеенко, зазнавшегося после успеха первой повести (по которой прошёлся рукой мастера сам Горький). О том, что Авдеенко-де зажрался, погряз в бытовых излишествах, выдаёт на гора макулатуру, а его явное сочувствие к рвачам и карьеристам, соединённое с бессилием в описании положительных героев, отражает внутреннюю сущность автора. В общем, сталинский вывод по Авдеенко был таков: симпатия сценариста к Огнерубову обусловлена духовным родством с последним, а «нехватка красок» в описании положительных героев – в чрезвычайном отдалении от них автора.
Каковы же были оргвыводы о человеке, который удостоился суровой критики лично от Сталина, и фильм которого был запрещён? Авдеенко был исключён из Партии и из Союза писателей. И вынужден был вернуться к рабочей специальности, с которой пришёл в середине 1930-х (по протекции Горького) в литературу.
Через несколько лет, в 1943 году, он был восстановлен и там, и там. Сталину понравились его военные очерки, и он решил, что фронтовой корреспондент Авдеенко может вернуться в литературу. После чего Авдеенко продолжил совершать все положенные колебания вместе с генеральной линией Партии и пережил не только Сталина, но и Советский Союз.
Ну, а фильм можно смело рекомендовать к просмотру.
