В этой картине соединяются жанры антиутопии, детективного футуристического нуара и криминального боевика. И это соединение уже любопытно само по себе. Плюс очевидные отсылки к сериалу «Черное зеркало»; холодная, практически монохромная атмосфера, лишенная выраженных эмоций и красок, за исключением крови и воспоминаний; недружелюбные гранитные, бетонные, базальтовые декорации; взрослые сцены секса и убийств; метафора, заложенная не только в содержание, но и в манеру съемки.
Существенный минус — слишком простая и неуклюжая развязка, диссонирующая с предшествующими ей сложностями и интригами. Но ради всего остального, что предваряет финал, «Аноним» стоит смотреть.
События разворачиваются в будущем, где действует система тотального цифрового контроля, что значительно упрощает и повышает раскрываемость преступлений. Для идентификации личности больше не нужны отпечатки пальцев и ДНК: всем гражданам имплантируются мини-компьютеры для полного и моментального опознавания. Вот идешь ты по шумной центральной улице в час пик, по которой беспрерывно снуют прохожие, но все они для тебя — не случайные безымянные незнакомцы, а вполне конкретные лица с именем и фамилией, родом деятельности и местом работы.
Так идет по улице детектив полиции Сэл Фриленд (Клайв Оуэн), и все встречные для него — раскрытые книги. Пока в потоке «обнаженных» людей, начисто лишенных тайн и загадок, не мелькает шатенка в черном, не распознанная программой, отсутствующая в базе данных. «Ошибка. Файл не найден», — утверждает система. А девушка тем временем опускает голову и незаметно проскальзывает в глубь толпы. Сэл заинтригован. Но тут его вызывают на место убийства, жертва которого в момент смерти подверглась хакерской атаке, так что файл с записью последней увиденной ею картинки содержит не личность убийцы, а видео собственной кончины. Кто-то взломал систему и инкогнито убивает людей. И меняет реальность, которую они видят.
Новозеландский сценарист и режиссер Эндрю Никкол в 1997 году снял «Гаттаку» и зарекомендовал себя как идеолог оригинальной антиутопии, снятой по самостоятельному сценарию, а не по заезженным романам классиков-футуристов, изобличающих тоталитаризм и диктатуру, основанные на передовых технологиях. В «Гаттаке» удачными оказались и идея, и ее реализация. А вот «Время» 2011-го стало плачевным примером того, как можно прошляпить, профукать, растратить блестящую идею и паскудно претворить ее в жизнь.
Скажем так: «Аноним» не дотягивает до «Гаттаки», но гораздо лучше «Времени».
Правда, идея с оцифрованной памятью и оцифрованной реальностью едва ли оригинальна. В конце прошлого года вышел третий сезон британского сериала «Черное зеркало», где были эпизоды под названием «Крокодил» и «Аркангел». Никкол повторил элементы обоих. Так, в «Крокодиле» речь шла о преступлении и технологии, считывающей из мозга воспоминания и моделирующей их на дисплее компьютера, будто обычное видео. Силой мысли и воображения можно было подкорректировать запись, но обмануть собственный мозг — задача не из легких. В «Аркангеле» же речь шла о программе родительского контроля, которая, вживляя в ребенка чип, помогала беспокойным родителям не только отслеживать чадо, но и видоизменять реальность, которую видит малыш: например, затушевывать нежелательные окружающие проявления агрессии, боли, насилия, секса.
А еще раньше, еще в первом сезоне «Черного зеркала», был эпизод «История всей твоей жизни», где технология превращала человеческую память в эдакую папку с файлами и позволяла воспроизвести любой момент жизни просто перед глазами или на мониторе, будто используешь тайм-код при прокручивании видеоролика.
Все это позаимствовал Эндрю Никкол для «Анонима». Но вот что интересно: весь сюжет фильма, от титров до титров, зритель видит исключительно через систему, то есть нет ни одного кадра, в котором кто-либо из персонажей избавился бы от вживленного компьютера и посмотрел бы на мир собственными глазами, без фильтров и программного анализа. Разве что за исключением сцены, где главный герой закрывает глаза и пару минут действует абсолютно вслепую, наощупь. Помимо очевидной метафоры современного общества, с головой погруженного в цифровой мир, где каждый, активно включенный в соцсети и прочие интерактивные сервисы, открыт, общедоступен, лишен интимности и неприкосновенного личного пространства, то есть лишен той самой анонимности, вынесенной в название фильма, помимо этого взгляд на мир через систему — это также взгляд на мир зрительного зала через субъективный объектив кинокамеры в руках режиссера-творца.
Как и система, которую можно взломать и навязать с ее помощью любую реальность, так и кино предлагает действительность, которой не существует, но которая порой так убедительна, что мы доверчиво заменяем ею реалии.
Разыгрывая кошки-мышки между главным героем и девушкой-анонимом, Никкол использует атрибуты классического нуара: герой-детектив в темной строгой одежде (костюм, плащ, часто шляпа), la femme fatale (роковая женщина): загадочная красотка, за которой тянется шлейф кровавых убийств, но она заверяет, что не виновата и сама является жертвой; ощущение беспрерывной невидимой слежки за персонажем, который рано или поздно должен угодить в ловушку. Единственный минус — миловидная, конфетная, незамысловатая внешность и точно такая же игра Аманды Сейфрид, которую Никкол уже снимал во «Времени», плохо подходят на роль фатальной, опасной, холодной красавицы. Или же нужно было лепить из героини не эффектную, сексапильную даму, а, наоборот, безликого городского призрака, человека-невидимку, искусно растворяющегося в уличной массе.
«Аноним — враг системы», — говорит начальник полицейского управления. В современном обществе аноним — это изгой, отшельник, аутсайдер системы. У героини Аманды Сейфрид нет имени, и несколько раз за фильм она повторяет, что предпочитает «оставаться невидимой», предпочитает «не существовать». Сегодня, если у тебя нет аккаунта в соцсетях, если ты не живешь в планшете или смартфоне, если не выставляешь свои будни и уикенды, включая жратву и туалет, на всеобщее обозрение, если ты не чекинишься в кафе, кинотеатрах и прочих местах, не делаешь селфи, не постишь, не комментируешь, не фиксируешь в сети каждый свой шаг, тебя будто не существует, ты вне трендов и вне системы. И эта невидимость, эта блаженная анонимность, сохранять которую становится все труднее, — твое нерушимое право, твой тихий протест и твоя по-настоящему личная жизнь, которая никого-никого не касается.
