Безусловно, есть темы в кино, заточенные под наградный сезон и оскаровских академиков в частности. Это расизм, гомосексуализм, холокост, феминизм, СПИД, трансгендерность, аутизм, паралич и прочие виды инвалидности. Что-то из этого выстреливает («12 лет рабства», «Горбатая гора», «Лунный свет», «Сын Саула», «Филадельфия», «Далласский клуб покупателей», «Человек дождя», «Вселенная Стивена Хокинга»), а что-то пролетает мимо («Сельма», «Суфражистка», «Девушка из Дании»).
На тему «оскаровских тем» отлично пошутили в комедии «Гром в тропиках», где белокожий Дауни младший сыграл неправдоподобно чернокожего актера в лаврах славы, а Бен Стиллер -- белого актера, который мечтает об «Оскаре» и поэтому крайне жалостливо и неуклюже, естественно, исполняет роль умственно неполноценного.
А вообще, как известно, чтобы гарантированно получить статуэтку, надо сыграть черную лесбиянку без ноги. Шутка, конечно.
В мелодраме «Дыши» 34-летний Эндрю Гарфилд, который в прошлом году замахивался на «Оскар» дважды (критики нахваливали сразу две его работы: роль монаха-иезуита в религиозной драме «Молчание» и роль солдата-адвентиста-отказника, не приемлющего оружие, в антивоенной драме «По соображениям совести», и последняя таки попала в номинацию), сыграл реального человека Робина Кавендиша, практически целиком парализованного вследствие полиомиелита. Врачи прогнозировали ему несколько месяцев, а он прожил в состоянии паралича, на аппарате искусственного дыхания больше тридцати лет. Более того, стал первым пациентом с подобным диагнозом, который покинул стены больницы и жил дома, в кругу семьи. Не существовал, а именно жил: растил сына, путешествовал, занимался общественной деятельностью, и все благодаря любящей жене, которая приглашала друзей, устраивала регулярные вечеринки, нашла способ выводить супруга на пешие и автомобильные прогулки и даже организовала авиаперелет.
Тематическую конкуренцию Гарфилду в этом году составит Джейк Джилленхол, который тоже сыграл человека на инвалидном кресле, тоже реального: жертву теракта во время Бостонского марафона, который лишился обеих ног (кстати, Клэр Фой, воплотившая образ мужественной, предприимчивой и неунывающей жены Кавендиша, также вполне может претендовать на номинацию).
Режиссерский дебют актера Энди Серкиса «Дыши» подкупает в первую очередь тем, что это не трагедия, это почти комедия про трагедию, к тому же с привкусом ретро-ромкома. Здесь никто не убивается, не рыдает, не злится, не ропщет, не проклинает судьбу; все хором шутят на, казалось бы, совсем невеселую тему и открыто высмеивают собственное незавидное положение и вышагивающую по пятам смерть.
Когда аппарат искусственного дыхания из-за короткого замыкания выходит из строя за тысячи километров от дома, посреди дикой природы, вдали от всякой возможности обратиться за помощью, чета Кавендишей вместо причитаний, взаимных упреков и опускания рук устраивает на месте аварии песни и пляски, затусив с проезжающими мимо цыганами. А инцидент с собакой, которая бегала по дому и выдернула из розетки провод аппарата, что едва не закончилось для Робина удушением, впоследствии превратился в семейный анекдот. «От нехватки воздуха он крякал, как утка», -- рассказывает хохмач-родственник, а Кавендиш подкрякивает, передразнивая сам себя.
Конечно, Кавендиши предстают слишком идеальными, слишком стойкими, слишком оптимистичными. Их жизнь кажется неправдоподобно (взирая на тяжкий недуг и связанные с ним лишения) безоблачной, счастливой, насыщенной. Ведь даже в здоровых семьях есть рутина, безрадостный быт, пресные будни, а у Кавендишей сплошной праздник. Но, видимо, именно такими родителей запомнил их сын Джонатан, который вырос в кинопродюсера и сам профинансировал ленту «Дыши».
Сладость жизни главных героев – такая же условность, как яркая винтажная рамка, в которую вмонтирована эта история. Англия конца 50-х – эпоха светских раутов, крикета, белых перчаток и красной помады. Но когда жизнь Робина Кавендиша подходит к концу, на дворе уже 90-е – эпоха рейва и скинхедов, совершенно другая вселенная. Однако зрителю кажется, что время остановилось, замерло так же внезапно и необратимо, как тело героя, и пошло вперед, своим чередом, лишь тогда, когда сменилось звуковое сопровождение кадра, когда остановилось ритмичное сипение аппарата.
Эндрю Гарфилд впервые так много и так широко улыбается на экране. Он в самом положительном смысле слова похож на девушку в стиле пин-ап, которая замерла в позе, излучающей свет.
