16 ноября в прокат выходит основанная на реальных событиях криминальная драма «Межа» украино-словацкого производства. Правда, фильм больше словацкий, нежели украинский, но сути дела это не меняет: картина удалась без всяких «но». На фестивале в Карловых Варах лента получила приз за режиссуру и будет представлять Словакию на «Оскаре» (от Украины едет концептуальный проект Васяновича «Уровень черного»).
Если авторским фестивальным кино отечественная индустрия мало-мальски может похвастаться («Счастье мое», «Племя», тот же «Уровень черного»), то за зрительские проекты, рассчитанные на широкую публику, все еще неудобно (взять недавнюю «Сторожевую заставу»). И проблема не в том, что на добротные жанровые фильмы не хватает денег, а в том, что актеры, сценаристы, операторы и постановщики выполняют свою работу плохо.
И на фоне этого «плохо» «Межа» является продуктом с европейским знаком качества.
Действие разворачивается в 2007 году. Словакия готовится вступить в еврозону и открыть границы. Сытые пузатые чиновники вещают с телеэкранов о грядущих возможностях и светлом будущем, в то время как уровень безработицы в стране зашкаливает, и многие, чтобы прокормить семью, становятся на нечестный путь. В их числе — контрабандист Адам, который нелегально переправляет через украино-словацкий кордон беженцев и сигареты, попутно подкармливая коррумпированную полицию. Казалось бы, у него все слажено и схвачено. Но в отработанную и относительно безопасную схему вклиниваются наркотики. Не имей Адам никаких моральных принципов, он бы потер руки: дурь вместо табака — это куда большая выручка. Но ему не по душе нести вину за кайфующих в подворотне подростков, так что герой отказывается от сделки, чем вызывает на себя гнев «большого босса». И с этого момента жизнь Адама и его близких рушится.
Если бы «Межа» раскинулась на три трехчасовые части, ее вполне можно было бы назвать большой криминальной сагой в духе «Крестного отца». В семье главного героя бушуют почти что сицилийские страсти: старшая дочь хочет замуж за того, кто неугоден отцу; жена периодически подает голос, но не имеет никакого авторитета и влияния; а пожилая мать, суровая и властная, — вылитая синьора-босс мафиозного клана. Тучи над происходящим в кадре постоянно сгущаются. И, как и в любой правильной гангстерской эпопее, непременно присутствует сцена похорон: скорбящие элегантные женщины в черном и непроницаемые мужчины.
А там, где похороны, там и свадьба. «Ты приходишь ко мне в дом в день свадьбы моей дочери и просишь...». Ну, вы помните. Шутки шутками, но словацкие киношники действительно сняли плотную и насыщенную историю, которая могла бы вылиться в монументальный криминальный цикл или высокой пробы мини-сериал. Смотришь и чувствуешь, что чем ближе к финалу, тем больше будет смертей, и не будет никакого светлого будущего, никакого выхода из этого дерьма, разве что для внуков, не детей.
Хотя выход из дерьма остроумные авторы как раз находят, причем буквально. Соответствует эта сцена реальным фактам или нет, но она восхитительна: из стоящего на границе биотуалета, под который замаскирован подземный тоннель, один за другим выбегают нелегалы, толпы нелегалов, и несутся навстречу новой «хорошей» жизни.
«Межа» вообще местами отчетливо склоняется к комедии и даже фарсу, и это довольно неожиданно. Как в том фрагменте, где нерешительный юноша, желая получить мудрый совет, читает потенциальному тестю стихи, с которыми пойдет просить руки его дочери, а за дверью в этот момент рвет воздух истерика бедолаги, которого пытают брутальными бандитскими методами. Видимо, таким способом авторы максимально дистанцируются от клейма «чернуха», которым запечатался постсоветский кинематограф, посвященный безрадужным реалиям.
В фильме, где нет ни одного положительного героя, все же имеется очень яркий протагонист. И актер, сыгравший Адама, — однозначная находка: жесткий, брутальный, харизматичный, фактурный и вместе с тем уязвимый, потому что подобно рыцарю давно минувшей эпохи наивно верит в честь, дружбу, преданность, рукопожатие, данное слово. «Злодеи» же здесь не лишены очеловечивающих черт, потому что каждый из них, как и Адам, превыше всего ставит семью. Семья здесь — как наивысшая ценность и одновременно щит, которым прикрываются низкие и скверные поступки. Друг предает, чтобы вытащить из тюрьмы сына. Продажный коп молит о пощаде, ведь дома ждут жена и дети. И даже отвратительный и безнравственный персонаж Станислава Боклана предстает любящим родителем, который пришел поддержать сына на рядовом школьном футбольном матче.
Что есть черта и где она проходит? Этот внутренний компас и ориентир, позволяющий делать одно и запрещающий делать другое? Все герои, включая Адама, переступают черту закона, кто-то вдобавок переступает через себя, а у кого-то сдерживающих рамок нет вовсе. Что есть граница между Европой и недоЕвропой? Просто линия с пограничным контролем или пропасть, разделяющая культуры, ментальности и воспитание, разделяющая впитанные с молоком матери жизненные векторы и приобретенные в среде стремления? Обреченно оживают и замирают вновь нарисованные на стене подсолнухи, украинский символ процветания: вроде бы и хотят цвести, но не могут.
