Тема боев за Донецкий международный аэропорт имени Прокофьева получила довольно широкое освещение в самых разнообразных СМИ. Однако на сегодняшний день остаются некоторые белые пятна, которые затронуты в меньшей мере. Одним из таких пятен являются попытки деблокады аэропорта 16-25 января 2015 года (которые вылились в рейд на Путиловскую развязку с уничтожением моста), атака Иверского монастыря и рейд на Еленовку. Причем все эти контрудары координировались лично начальником Генштаба, который непосредственно находился на передовой. Эта тема настолько обширная, что есть смысл ее рассматривать комплексно, но отдельными взаимосвязанными эпизодами.
О неудачном штурме Иверского монастыря и рейде на Еленовку мы уже писали. Сегодня речь пойдет об оперативном направлении Спартак — Авдеевка — вентиляционный ствол шахты «Бутовская».
Карта боев в районе Спартака (18-22 января 2015 г.)
Начиная с лета 2014 года ключевой позицией, на которой держалось все направление, являлся так называемый «Зенит» — территория части ПВО, прикрывавшей еще с советских времен индустриальный Донецк. С осени 2014 года оттуда были выведены зенитчики и радиолокаторщики, и их место заняло сводное подразделение, собранное из добровольцев из разных частей ВВС и ПВО по всей стране, «Дика качка» («Дикая утка»).
Общий план операции по выводу защитников развалин ДАП предусматривал в том числе и выравнивание фронта на направлении Спартака. Для этого планировалось взять под контроль позиции восточнее «Зенита» — блокпост боевиков на железнодорожном переезде от станции «Донецк-Северный» к Авдеевке и вентствол шахты «Бутовская». Для этого были выделены и практически единственные резервы — рота 25-й днепропетровской десантной бригады.
Однако попытка взять с ходу, осуществленная 18 января, была неудачной. Колонна десантников в темноте, без прикрытия, без знания местности нарвалась на сопротивление противника, понесла потери и откатилась. Один из бойцов вспоминал: «Вечером мы получили приказ на штурм блокпоста, который находился в районе пригорода Спартак. Мы выдвинулись на своих боевых машинах БМД-2 в составе полных экипажей. Выстроились в боевую цепочку и начали движение. В условиях ограниченной видимости нам помогла осветительным огнём артиллерия. Они осветили наш путь, а заодно и нас. С позиций сепаратистов мы были видны, как на ладони».
Результат оказался как бы предсказуемым: колонна попала под сосредоточенный огонь противника. Больше всего досталось первым двум БМД-2, шедшим в голове. Первая машина потеряла ход сразу, вторую (несмотря на одного убитого и одного раненого члена экипажа) механик-водитель смог чудом вывести из-под огня, благодаря чему удалось избежать больших потерь. На этом атака захлебнулась.
Десантники 25-й бригады отправляются в бой.
Два дня понадобилось, чтобы подтянуть дополнительные резервы (все тех же десантников 25-й бригады) и атаковать противника повторно. 20 января задача была выполнена: под наш контроль были взяты блокпост и расположенный справа от него вентствол, а линия фронта — отодвинута на пару километров в сторону Спартака.
Интересно, что все участники этого боя вспоминают о том, что среди оборонявших было много кавказцев: «Когда штурмовали позиции сепаров, я лично слышал, как эти отступавшие „шахтёры-ополченцы“ выкрикивали „Аллах акбар!“. Прямо как в фильмах про Афганистан и Чечню. Потом они подходили в тумане к нам и кричали с кавказским акцентом: „Укропы, уходите, пока не поздно, мы вас будем резать!“ и снова „Аллах акбар!“ Но резать у них как-то не получилось, потому что остались лежать в поле».
Практически сразу рота днепропетровских десантников перешла к обороне. Взятый блокпост находился непосредственно перед железнодорожной насыпью, за которой метрах в двухстах проходила ещё одна ветка железной дороги, туда отступили боевики. Слева был взорванный железнодорожный мост. В тылу у обороняющихся оказалось поле, на котором стоял густой частокол так и неубранных осенью подсолнухов, а за ним — автомобильная трасса — Донецкая объездная дорога.
Потеря такой важной точки сразу сказалась на устойчивости обороны противника на этом направлении, и почти непрерывно они стали контратаковать. «Сразу же после захвата блокпоста сепары начали обстреливать нас буквально из всех видов тяжёлой техники: „Грады“, пушки Д-30, танковые пушки, миномёты. Обстреливали неспроста. Скажем, накрывают они наш левый фланг, а справа наступает пехота. Тактику их мы разгадали и успевали давать отпор. Огонь сепары не прекращали, под обстрелом мы провели две ночи».
По всей видимости, окончательное решение вопроса с ликвидацией прорыва командование боевиков решило провести 22 января, для чего из относительно тылового Комсомольского (50 км южнее Донецка) 21-го числа была подтянута ротно-тактическая группа так называемой 1-й славянской бригады. Это была достаточно внушительная сила: мотострелковая рота на БМП-2, МТ-ЛБ и автомобилях «Урал» и «КрАЗ», усиленная батареей противотанковых орудий МТ-12 «Рапира», разведкой и парой танковых взводов на Т-72.
Защитники «Зенита».
По всей видимости, российское командование спланировало двойной удар: «славянцы» должны были ударить по позициям со стороны объездной дороги, а с окраин Спартака — «батальон Восток».
Однако на стороне наших защитников была погода: в тумане не знавшие местности «славянцы», которые шли тремя колоннами, заблудились, и бой боевикам пришлось принимать прямо из полевых порядков, что не могло не привести к огромным потерям.
Солдат из подразделения «Дика качка» Игорь Емельянов вспоминал: «Мы проснулись около 9:00, поели и пошли на пост. И тут вдруг заметили колонну техники, которая двигалась с боку поселка Спартак. У нее были опознавательные знаки, похожие на наши. Но никто не был уверен. Мы по рации передали, что видим неизвестную колонну. Командование отдало приказ не стрелять. Через какое-то время скомандовали „стрелять“, потом — снова „не стрелять“. Мы начали беспокоиться, не знали, что делать...».
Увидели колонну и десантники: «Позади и справа от нас на трассе за полем появилась колонна техники. Мы не знали, что это за колонна, сначала подумали, что наши войска идут со стороны аэропорта. Мы надеялись, они помогут нам огнём, потому что у нас шёл бой.
Первыми в колонне шли 7 танков, за ними — длинномер, перевозивший, как вскоре выяснилось, боекомплект, потом следовали 3 „Урала“ с прицепленными и сложенными пушками Д-30. А за ними — ещё 2 танка и БМП. Запомнил эти 15 минут томительного ожидания, пока командир выяснял по связи, кто это такие и что они делают у нас в тылу».
На опознание колонны потребовалось очень немного времени, и когда ее голова дошла до развилки, поступил приказ: уничтожить. Вытянувшаяся вдоль дороги техника стала достаточно легкой добычей.
Мгновения уничтожения вражеской колонны (снято с ОП «Зенит»).
«Тогда по рации я услышал голос полковника Александра Туринского („Графа“): „Огонь из всех стволов!“. Все началось около 10 часов утра и закончилось аж вечером. Я выбежал на бугор, который просматривался отовсюду. Словом, из моих 23 выстрелов было только два промаха. Один — конкретный, другой — рикошет. Попал по одному „Уралу“, по другому».
В горячке боя танки боевиков пошли на откровенно самоубийственный шаг — атаковали сам достаточно укрепленный «Зенит». «Я услышал, что приближается танк. Его прикрывали один вражеский снайпер и четыре террориста. За нами должны были находиться украинские посты — „Конкорд“ и „Пирамида“. Но они отступили. Ожидая, когда танк подъедет ближе, я заметил, что гранатомет плохо заряжен. Ракета при заряжании не издала характерного звука. Я вылез из окопа, во время перестрелки меня не заметили, но угроза для жизни была очень высока. Времени — несколько секунд. Все промелькнуло перед глазами. Наконец дозарядил оружие, навел и выстрелил с расстояния метров 10–11 и попал. В ходе боя в стенах образовалось несколько прогалин шириной метров с тридцать. Они нас видели, а мы — их. Опять мою судьбу решили несколько секунд. После секундных размышлений я выстрелил между башней и корпусом танка, он загорелся. Когда машина делала маневр, чтобы покинуть это место, то давила своих же людей...».
Сохранились и воспоминания одного из десантников, который участвовал в бою с позиции восточнее места уничтожения колонны.
«Тревога. Сепары поперли. Несколько минут на сборы, и уже стою у КШМки, загнанной в бункер. Снаружи четко слышен бой, арта кроет Зенит, причем делает это куда «плотнее», чем обычно. <....>
В бойницу увидел четыре стоящих посреди дороги «Урала», с прицепленными к ним «Рапирами», левее факелом вспыхнула БМП, в ней рвался БК [боекомплект]. Со стороны «Уралов» отстреливалась пехота, также прилетало и с шахты, проснулся «любимый» АГС за бруствером. В общем, было не скучно. <....>
Через некоторое время со стороны Авдеевки к «Уралам» начала двигаться МТ-ЛБ. Пока пытались разобраться «наш — не наш», броня спряталась за грузовиками, через некоторое время — выехал из-за «Урала». Мы получили подтверждение и сделали два выстрела из РПГ — 22-й не долетел, 26-й перед самой машиной ушел вверх — дистанция до мотолыги была 280 м, поэтому особо надеяться на попадание не приходилось. Следующим к колонне с того же направления подошли 72ка и мотолыга. Танк остановился перед колонной, а мотолыга пошла за. Т-72 развернул на нас башню, но огня не открывал, нам тоже оставалось лишь наблюдать, ибо чего-то способного его поразить у нас не было. Единственный ПТУР находился на «Казантипе» [название блокпоста] и был уничтожен еще в начале боя вместе с расчетом из 81-й.
Подбитый БМП-2 боевиков.
Как только мотолыга вышла из-за «Уралов», танк последовал за ней. Движения с того направления закончились, поэтому смог осмотреться, в бинокль заметил танк и МТЛБ, стоящие между цементным заводом и Спартаком. Вышел на арту, но та была слишком занята, когда освободилась, коробочки уже двинулись к «Зениту» и скрылись в посадке.
Следующим «гостем» стала МТ-ЛБ, двигающаяся со стороны той же Авдеевки. К тому моменту на пост прибежал прапор-ПВОшник с РПГ-7 и тремя выстрелами. Получив «добро» на огонь, дождались, пока мотолыга подползет на самый близкий для нас участок дороги: выстрел — недолет, второй — рикошет (прапор не снимал колпачки с гранат, по-видимому, это и привело), третий — в борт ближе к корме — попадание. Мотолыга проползла еще метров 10 и стала. Никто не попытался покинуть машину.
И снова «гость», на этот раз Т-64 и МТ-ЛБ, и снова со стороны Авдеевки, но тут уже новый нюанс — наши знаки на мишке... МТ-ЛБ облеплена людьми, как потом я понял, это те самые коробочки из Спартака. Танк, по-видимому, ранее «отжатый» у нас, при выходе к Путиловскому мосту. Пока получили подтверждение, что не наши, машины ушли. <....>
Осмотрев поле, увидел стоящий в дали БТР. Как позже выяснилось, сепарский. Догорала БМП, один из «Уралов» превратился в груду обломков«.
В гораздо худшем положении оказались десантники, которым пришлось вести бой сразу с двух направлений — одновременно ударила штурмовая группа вдоль «железки». Причем остававшиеся на трассе танки обошли блокпост с правого фланга, прикрывшись зданием шахты. Один из танков зашёл во фронт и встал на другой стороне железнодорожной насыпи. Второй танк некоторое время оставался в районе шахты, видимо, ожидая пехоту.
«Когда мы поняли, что боекомплекта почти не осталось, именно в этот момент услышали звук танкового двигателя. Это было примерно в промежуток с 15:00 до 15:30. Танк зашёл во фронт, спрятавшись за железнодорожное полотно, и встал перед нами примерно в 30-40 метрах. Он открыл огонь из пушки и пулемёта. От взрывов рельсы загибались, как проволока. У нас оставались пара „Шмелей“ и несколько „Мух“, пытались из них достать этот танк, но неудачно. Танк и шедшая за ним пехота не давали высунуться. Если честно, нас просто расстреляли, нам уже нечем было отвечать».
Уничтоженный «Урал» боевиков.
«Танки обстреливали нас практически в упор, бойцов буквально засыпало землёй от разрывов, ребята теряли оружие: достать его из-под завалов было невозможно. Многие уже израсходовали боекомплект, многие были ранены. В этот момент ротный дал команду отступать».
Рота отступила, потеряв четверых бойцов (общие потери 25-й бригады в этот злополучный день составили 11 человек). Потери боевиков были гораздо большими — несколько единиц техники, включая танк, множество убитых. Это стало ясно через несколько дней, когда десантники отбили утерянные позиции.
«Наши говорят, что только вокруг танка лежало 17 двухсотых сепаров, их никто так и не убрал. А тела Саши [Черникова] и его водителя-механика были у входа в блиндаж. Мы до последнего надеялись, что ребята живы, думали: может, ранены, может, в плену, только не погибшие». По утверждению боевиков, в этом бою им в руки попали трое раненых десантников — двоих легких взяли «на обмен», а тяжелого добили...
Из состава «Дикой качки» погибли три бойца. Точные потери колонны боевиков «славянской бригады» неизвестны до сих пор. По некоторым подсчетам, они составили 40 погибшими и умершими впоследствии от ран и 12 человек, которые попали в плен (вероятно, позже их обменяли).
Что касается потерь техники, то только по неполным данным, нашими бойцами было уничтожено 2 БМП-2, МТЛБ, 3 БТР-80, танк Т-64, 6 «Уралов» и «КрАЗ», два орудия МТ-12. Много техники было взято в качестве трофеев — как минимум 1 МТ-ЛБ, 1 «Урал» и БТР-80.
Трофейная «Рапира».
Начальник штаба «Дикой качки» вспоминал: «Мы тогда уничтожили три бронетранспортера, три боевых машины пехоты, один бронированный тягач, семь грузовиков «Урал» и один «КрАЗ». Все машины — российской сборки. Также захватили четыре пушки «Рапира», одну из которых потом починили и вели из нее огонь. Так, 1 февраля уничтожили из нее бронетранспортер. 22 января мы также захватили в плен боевиков из подразделения «Первая славянская бригада».
По словам десантника, «в данном бою противник потерял (из того, что видел сам) БМП-2, 2 МТ-ЛБ (одну из них затрофеили), 4 „Урала“ (один также пошел как трофей), 4 „Рапиры“ (одной позже пытались заменить ПТУР), БТР-80 (трофей), „КрАЗ“. По словам бившихся на других постах, подбили 2 танка — один противник смог эвакуировать, второй я не видел, хотя позже притащили какого-то мишку [танк] и БМП, но, чьи они были, не знаю, рассматривать возможности не имел».
Подводя итоги тяжелейших боев на этом направлении, стоит отметить, что украинским воинам удалось нанести противнику серьезные потери в живой силе и технике, а также занять позиции, которые и поныне являются основой обороны на донецком направлении.
