Огнееды Андреевского спуска

Добрались и до Андреевского спуска. Где здравый смысл, художественный вкус, рационализм? Где разумные основы киевского градостроения, сформированные из понимания неоспоримого факта: Киев — старинный город, древний город, колыбель Руси? У папы «Черного Монстра на Андреевском» имеется объяснение.

Архитектурный облик определяет индустрия потребления, а она полюбила функциональный дизайн.

Впрочем, не то с осуждением, не то с энергичным блеском в глазах замечает папа, «киевской архитектуры это пока не коснулось».

Похоже, это — проблема.

Люди, отстаивающие право Киева не только считаться, но и выглядеть старинным, древним, помнят: начало отрыванию кусочков от киевской визитки положил знаменитый ахметовский снос сразу двух домов на Андреевском.

На фоне всеобщего методичного убийства старой архитектуры.

На глазах первых свидетельниц — трусливо промолчавших теток из дома-музея Булгакова.

Недостаточно красивое, по мнению застройщика, место предполагалось украсить стеклянной гостиничной коробкой, окна в окна с уютной зимней берлогой героев «Белой гвардии». Как в истории с Эйфелевой башней, единственным местом, откуда была бы не видна коробка, оставалась сама коробка. Возведение коробки не то остановили, не то приостановили, а теперь снова взялись.

Тогда-то и повисло в воздухе ядовитое: ваш Андреевский спуск — ненастоящий.

Спустя время по городу пронеслись тревожные вести: фальшивой священной коровой объявили и Гостиный двор на Подоле. А теперь, чтобы функциональный дизайн быстрее коснулся киевской архитектуры, подключены молчавшие тогда «киевоведы», «неравнодушные киевляне», «медиаэксперты», «экскурсоводы», «культурологи», «блоггеры», «экс-заместители». Даже из других городов. Даже из Киева.

Им все нравится.

В толпе всаживающих нож в спину Города замечена даже некогда примелькавшаяся как брезгливо-суровая защитница-ревнительница-музейщица старого Киева. Она напоминает о прочих домах Андреевского, снесенных за последние годы. Упоминает «киевоведов», разделяющих ее мнение, будто уникального архитектурного комплекса улицы давно нет. Винит киевлян: «...После того как местные жители и киевляне в целом согласились с безвкусицей новостроя № 32, моральных оснований оспаривать какое-либо другое строительство у нас, по моему мнению, не осталось. Спорить о стиле фасада Театра на Подоле сейчас бессмысленно. Чем дольше стоит руина на улице (и чем таких руин больше), тем быстрее мы окончательно потеряем то, что осталось от Андреевского спуска...».

Похоже, вопрос, где же все это время были «культурологи и экскурсоводы», возлюбившие теперь функциональный дизайн, совершенно нефункционален.

Еще дальше в беспримерной приверженности ценностям функционального дизайна пошел галерист с Андреевского, запоминающийся булгаковской фамилией «Карась». Юркий Карась утверждает, что скандал спровоцировала не постройка, а «провинциальный вкус Киева». «...Проблема этого решения в том, что оно принципиально непривычно для провинциального вкуса Киева, который более склонен к эстетике городка Барби — урочища Гончары-Кожемяки на улице Воздвиженской», — призывно помахивает он застройщикам хвостом и плавниками.

Напускает на себя деланно непонимающий вид и «счастливый обретением дома руководитель театра на Подоле». Он уже делит шкуру Андреевского и «...объявил, что будет приглашать к постановкам зарубежных режиссеров, благо уровень театра позволяет. А еще пообещал, что в новом театре мы обязательно увидим постановку Андрея Жолдака...».

Зарубежные режиссеры — м-м-м, как призывно для провинциального вкуса!

Лгут, изворачиваются, подменяют понятия. Зачем мелочиться? Что такого уникального в Андреевском? Просто одно из названий. Не лучше и не хуже других киевских улиц. Вы же не хотите обидеть другие киевские улицы? Андреевского спуска, как единого архитектурно-исторического комплекса, не существует. Жалость, сочувствие к нему — заблуждение, незнание истории, узость мышления, неспособность понять современность, само величие хода истории.

В массовое городское сознание усердно внедряются многократно повторяемые тезисы: «существует театр на Подоле», «театр на Подоле нужно защищать», «реконструированный театр на Подоле», «скандальный театр на Подоле», «судьба Театра на Подоле».

Делается все это с намерением выдать несуществующее за существующее. Укоренить мнение, будто страшноватая коробка, черной угрожающей тучей нависшая над изящным Андреевским — театр. Воображаемое место интеллектуального времяпрепровождения, укрепления духа и разума, знакомства с творческими достижениями просвещенной Европы и священнодействиями местных заштатных кудесников.

Незамысловатый маневр позволяет легче переходить на личности и причислять неравнодушных ко всему старокиевскому к лагерю недоумков, лишающих город «театра».

Остановитесь и вдохните глубже.

Никакого «театра» нет. Его не существует. Все, с чем мы имеем дело — попросту громадная черная коробка в состоянии «после строителей».

Следующий мнимо-логичный аргумент лоббистов застройки утверждает: «театр на Подоле» — это красиво, потому что современно.

Обязательно ли «современному» спорить до взаимного уничтожения с «несовременным», вторгаясь на заведомо чужую территорию и даже не пытаясь из вежливости мимикрировать и вписаться в уже сформированную среду масштабно, этажно, стилистически, функционально?

Авторы непрошенного гостя уверяют: стерпится-слюбится. Можно замаскировать экранированием, с применением вертикального озеленения фасада, заставив притвориться холмом на фоне ландшафта. А то и сам позеленеет в ходе окисления металлического сплава, из которого изготовлена глубокая «каска» здания.

«...здание растворяется в зелени холма, у подножия которого оно находится...».

Зачем этот громадный зеленый холм, нелогично усевшийся прямо в стройный ряд низеньких домиков-тортов Андреевского? Зачем серо-зеленая «каска», выглядывающая из-за крыш, как будто великану вздумалось поиграть в «войнушку»?

В архитектурном бюро, разработавшем новый проект «театра», описывают свое детище с деланным пафосным восторгом. Ни дать, ни взять, люди в революционных кожанках, только что обещавшие с баррикад землю крестьянам, заводы рабочим. «...Существенно поменялся функциональный характер здания, превращая театр из „дворца“ в „место для всех“...».

Не надо ничего превращать. Андреевский был местом для всех задолго до всех вас. Оставьте его в покое.

Уничтожить «вчера» и, по возможности, накрепко утвердить себя на фундаменте зыбкого «сегодня» — не просто самая жалкая попытка присвоить чужое и увековечить себя в истории, но и повод для размышлений психолога, терпеливо записывающего высокомерный бред больного. Пациента снедает зависть и комплекс неполноценности.

Город, о котором с презрением загалдели недавние его защитники; тот Город, который изначально отрицают пришлые, но властные — всегда имел собственный характер, темперамент, облик, биографию и репутацию.

В отличие от тех, за чьи деньги перекраивается портрет Киева — впопыхах, воровской ночной украдкой.

Черный, непрошибаемый, обезличенный монолит напечатан на том же 3D-принтере, что и темные костюмные фигуры местных прародителей новой истории. Уютные байки натасканных охранников стройплощадки о кропотливо собранных кирпичах киевских мануфактур позапрошлого века, послуживших облицовкой фундамента, напоминают глянцевые пресс-релизы для европейской публики о новых украинских «меценатах, филантропах, благотворителях, основателях и спонсорах». Людях дающих.

Это борьба на поражение. Старый мир, родивший уникальные, авантюрные и необычные характеры-индивидуальности — против нового мира, без лица, традиций, джентльменской спортивной этики, но с круговой порукой и крепким корпоративным естеством.

Прогнившие с головы в нетерпимом духе украинского безвременья, перекрикивают, забалтывают «запрещенной во всех развитых странах фальшивой игрой в историзм», «псевдоисторической ложью, которую сделали традицией», призывают жить, как «во всем мире», где «если уж историческое здание утрачено, честно строят современную архитектуру».

Подобные им, только заведующие не «культурой», а «прессой», описывают этих антигероев с ложной гордостью: из-за кулис и подворотен вышли мужественные люди, «культурологи и экскурсоводы», долгое время наблюдавшие за этим безвкусно переоцененным уродцем — Андреевским спуском. Много лет, сжимая кулаки, они подавляли в себе гнев, протест, зов собственного тонкого чутья, наблюдая, как иные одноклеточные, старомодные, косные с довольными улыбками на лицах разгуливают по мощеной мостовой места, незаслуженно заполучившего гордое именование визитной карточки Киева.

Этой словесной шелухой заплеван Киев. Выплевывают ее в худшем случае циничные, ангажированные. В лучшем — потухшие, спившиеся, закупорившиеся, уставшие от внутренней борьбы. И бесконечно далекие от осознания всеохватывающего драматизма, в который погружается наша жизнь.

Расфуфыренные, с картонными регалиями-чинами, они жадно глядят на скудный стол навсегда дискредитировавшего себя ведомства «культуры». Именно они — настоящие провинциалы, настоящее бедствие Города, прививающее ему вирус слабости, шаткости, глупости, примечательно «дурноватой» стилистики досужих измышлений.

Тем временем, сторонников сохранения исторического духа старого Киева иронично величают не иначе как «любителями исторического Андреевского». Напоминая этим несносным «воздыхателям по временам Михаила Афанасьевича», что Андреевский спуск и во времена оные, до появления Черного Монстра, был не ахти. Да и чем, собственно, плох монстр? «Без пластиковой псевдолепнины и бетонных колонн? Отлично.

В 21 столетии живем. Вот и строить нужно так, как в 21 столетии. Уничтожили старину? Господь с вами. Старья на Подоле, в котором только крысы и вонючее тряпье, еще предостаточно. Там и стройте свою псевдостарину. Предпочитаем ездить на хорошем автомобиле, а не в экипаже с упряжкой лошадей».

Авторитетно барабаня пальцами по столу, подытоживает эти сумасбродные речитативы сам папа «Черного Монстра», харьковский архитектор Олег Дроздов. Солидно адвокатствует в парике защитника современной архитектуры, противника «псевдоисторических построек». В качестве примера приводит родной Харьков, где «почти таких нет, а Киев в этом смысле остается герметичным заповедником». Жалуется, что в Киеве «монополизирована профессиональная практика, профессиональное сообщество практикует симуляцию исторической застройки». Это «очень плохо и, поскольку происходит уже лет двадцать, вводит в заблуждение целое несведущее поколение. Это грозит потерей чувства истории у молодого поколения».

Защитники Андреевского, таким образом, вызывают обеспокоенность не только в связи с потерей чувства времени, истории, но и с чувствами будущих историков. Ведь они могут остаться без работы, если конец XX и XXI веков не предоставит им материала для исследований. И это еще цветочки по сравнению с тем, что «целый город останется вне мирового контекста», пугает Дроздов.

Жертвенность творца, для которого, по его словам, отображение эпохи важнее, чем эстетизация. В свою защиту жертвующий приглашает сразу все человечество, которое «уже последние сто лет живет в этой парадигме, я ничего не выдумываю». Такие заведомо ложные дилеммы и гнусные апелляции к мнимым авторитетам отлично умел распознавать и «курощать» небезызвестный Карлсон. Он вытаскивал из кармана блокнот и просил продиктовать имена «хотя бы двух-трех маленьких огнеедов».

Что можно противопоставить безумию? Только упорство в защите здравого смысла.

Немцы, заботливо, по кирпичику восстанавливавшие свои разрушенные агонией Второй мировой войны города, могут только непонимающе пожать плечами. Там возрождают разрушенное, здесь разрушают исконное. Киевлянам предлагают согласиться с уничтожением исторического облика города, недоуничтоженного войнами. И они согласны. Что ж, это ваша жизнь, ваш город, ваше право.

Варшавяне гордятся тем, что по кирпичику отстроили свою средневековую рыночную площадь, разрушенную в войну. Вырвали ли тем самым они свой город из мирового контекста или вернули в него?

Вот вопрос, ответ на который предстоит дать Дроздову и финансисту возведения «Черного Монстра» — Порошенко. Возможно, болезнь уже в головах.

Не исключено, что, настырнее разговорив словоохотливого папу «Черного Монстра», удалось бы выведать у него и другие одиозные планы. Как насчет обращения старой Варшавы в функциональную веру? К счастью, вряд ли варшавяне станут слушать новоиспеченного адвоката мирового функционального дизайна. Просто потому, что никакого отношения к спору о функциональном дизайне этическая проблема уничтожения старого Киеве не имела и не имеет.

Еще в дни варварского хозяйничанья Ахметова мысль об уничтожении Подола и Андреевского спуска — единственного места с худо-бедно сохранившейся комплексной исторической застройкой — больше не выглядела жестокой шуткой.

Прожив несколько лет с этими людьми, мы знаем: если они настойчиво объясняют, что жестокая шутка — неизбежная шутка, в это можно верить.

Фото авторов