Взятие российско-террористическими войсками Углегорска в самом начале Дебальцевской операции крайне негативно сказалось на общей устойчивости украинской группировки на этом направлении. Нельзя сказать, что командование не понимало важность этого населенного пункта, поэтому для его деблокады были проведены две локальные операции, в результате которых хоть и не был освобожден Углегорск, однако по крайней мере была выведена часть оказавшихся в окружении.
После фронтального штурма города 28 января в руках бойцов 13-го отдельного мотопехотного батальона (всего около 50 человек) оставалась только южная часть города, в интернате и Дворце культуры засели милиционеры из «Свитязя» (37 человек) и отошедшие противотанкисты 44-й артбригады (35 человек). Противотанкового вооружения у них не было, зато противник к обеду смог подтянуть большие силы пехоты и, что самое главное, — танки.
Карта боев
Одновременно командование сектора попыталось помочь окруженным, организовав удар со стороны Дебальцево. Однако удалось собрать немного — около ста человек (50 — из 25-го отдельного мотопехотного батальона и столько же из подразделения Нацгвардии) при поддержке шести БТР-80 и двух БМП-1. Зайдя в город без проблем, наши бойцы сразу же вступили в ожесточенные столкновения. Уже в ходе боя для усиления подошли два танка 30-й бригады. Но на тесных улочках небольшого городка один танк был подбит практически сразу, и под прикрытием огня второго в условиях надвигающейся темноты был дан приказ отходить.
Майор Сергей Великохатный из 13-го омпб — герой боев за Углегорск.
Майор Сергей Великохатный из 13-го омпб вспоминал: «Тут появилась мобильная связь, „Волк“ [позывной еще одного майора батальона, командира одного из блокпостов. — Авт.] побеседовал с комбатом: „Все, остаемся здесь, идет к нам 30-ка на помощь“.
Комбат отправил „Волка“ встречать эту колонну 30-й бригады. Пошел он и вместо 30-ки встретил вражеский танчик, который из-за дома на Штанах работал в сторону Дебальцева из пушки, колонну нашу не пускал. Танк был без пехоты, „Волк“ сумел застрелить одного из танкистов. Наша разведка пошла за „Волком“, забрали у убитого документы, оказался командир танковой роты».
Операцию было решено продолжить с утра 29 января, причем более крупными силами с привлечением армейцев из 30-й механизированной бригады. Однако по непонятной причине план изменили и привлекли лишь крайне ограниченные силы мехбригады. Основной ударной силой должны были стать нацгвардейцы из батальона «Донбасс», батальона им. Сергея Кульчицкого и батальона им. Джохара Дудаева. Однако из планировавшихся четырехсот человек удалось собрать только 70.
Удар должен быть двойной: со стороны Каютино и со стороны Дебальцево. Из бронетехники у разведвзвода «Донбасса» был единственный БРДМ с кустарно установленным СПГ, от 30-й бригады было задействовано четыре БМП, два танка и пять БТРов.
Противотанкисты в интернате, 30 января 2015 г.
Первым нанесли удар со стороны Каютино, тут наши смогли дойти до перекрестка, где завязались серьезные бои. В ходе противостояния бойцам удалось сжечь один танк противника и еще один подбить, также был сожжен «Урал». Своеобразным трофеем стала наша же брошенная МТЛБ, которую заправили и завели прямо во время боев (потом она активно использовалась «Донбассом» уже в ходе боев за Широкино).
В полдень появился резерв противника, и группе был дан приказ отходить из Углегорска, что и было сделано. При этом с ними ушли бойцы с опорного пункта «1302». Потерь не было, были захвачены двое пленных.
В это время с другой стороны Углегорска организовывался параллельный штурм сводной группой взвода 30-й бригады на одном танке и двух БМП и батальона «Донбасс».
Однако и противник «не сидел сложа руки»: на въезде в город организовал две стационарные огневые (танк и БМП). Поэтому входившая колонна была встречена плотным огнем. Почти сразу был подбит танк, спешившиеся пехотинцы вступили в бой. Хаос внесла группа противника, которая атаковала с поля с целью полного уничтожения колонны.
Как писал по горячим следам в соцсетях Семен Семенченко, «из зеленки выехал российский танк и ударил прямой наводкой наш, сбоку заработали подвезенные на платформах зенитные орудия сепаров, крупнокалиберные пулеметы, минометы, гранатометы и разная стрелкотня. Я на легковой машине ехал за танком, и водитель еле успел увести ее из-под огня, спрятав за следующую броню. Лобовое стекло вдавило внутрь взрывной волной, бойца Медка контузило средне, меня легко, бегал потом после боя, искал ежей по кустам до конца дня. <...>
Потом под огнем водители вывозили наших на машинах и возвращались назад. Командиры отделений и взводов выводили хлопцев под пулеметными очередями и выстрелами орудий».
В итоге Нацгвардия стала отступать. Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, к месту боя прибыл генерал Юрий Аллеров (позывной «Говерла»), руководивший Нацгвардией в этом секторе, которого охраняли бойцы 73 МЦ СпН.
Наша подбитая техника в городе, февраль 2015 г.
Стоит сказать, что командование «донбассовцами» на поле боя было в какой-то мере утеряно, так как командовавший батальоном Семен Семенченко покинул место боя и уехал в сторону Дебальцево за помощью. В итоге ему удалось выпросить у штаба сектора «С» БТР, экипаж которого помог в эвакуации. По итогу скоротечного боя и хаотичного отступления на месте осталось четверо бойцов, которых в час ночи эвакуировали «донбассовцы».
31 января стало понятно, что отбить город не получится — слишком усилился гарнизон, так как к боевикам со стороны Кондратьевского подошло подкрепление с танками и БТР.
Не получив помощи, «Свитязь» и артиллеристы покинули Углегорск без потерь, уйдя в сторону Красного Пахаря. Свой отход командир «Свитязя» Александр Фацевич прикрыл, вызвав огонь артиллерии, которая отработала по интернату буквально через несколько минут после отхода.
Командир 3-й противотанковой артиллерийской батареи Роман Боровнёв вспоминал: «Наконец решили выходить сами, в момент „окна“, когда танк из балки — тот, который дольше всех перезаряжался — уехал. По нему еще командир „Свитязя“ вдогонку пальнул, чтобы танк чуть дольше задержался.
Снова вызвали огонь на себя по всей территории школы и вышли в балку за несколько минут до начала обстрела. Это был отвлекающий маневр: сепары знали, что когда мы вызываем огонь на себя, то обычно прячемся в подвале.
Они думали, что мы там и сидим, поэтому просто курили и ждали завершения артудара. А мы в это время уже двигались в сторону Енакиево, выключив телефоны, даже батарейки из них вытянули.
Подошли к шахте „Углегорск“, там враг. Они нас видят, но не могут понять, кто это: сепары ходят в „горке“, „Свитязь“ тоже в „горке“, мы в другой форме — все разные. Пока корректировщики разобрались, открывать по нам огонь или нет, мы прошли.
Шли болотами, по речкам и полям часов шесть, у нас был один раненый, из-за которого мы периодически останавливались. Дошли до села Красный Пахарь, где стояли наши разведчики. Они на БМП за четыре ходки вывезли дальше. Потом на „КрАЗах“ добрались до Артемовска».
Сразу после неудачной попытки штурма армейцы начали спешно окапываться на трассе Углегорск — Дебальцево, что стало очередным рубежом обороны группировки и, как показали дальнейшие события, увы, не последним.
