Период репрессий 1937--1938 годов упоминается исключительно как прямое доказательство невменяемости Сталина, «кровожадности» советского строя, нецивилизованности и антигуманности СССР. И как косвенное оправдание действий Гитлера, «благородно отправившегося на свержение большевистского режима».
Если рассматривать довоенный период в его историческом контексте, очевидно: не жестокость Сталина была соринкой в западном глазу. А дискуссия о том, кто был более жестоким и тоталитарным — «демократический» Запад или «тоталитарный» СССР, все еще открыта.
Продолжение. Начало здесь
Пока США, нажившись на Первой мировой, искали на удаленную временную работу в Европе маленького фюрера, внутренняя американская политика бездействовала, равнодушно взирая на десятки миллионов безработных жертв очередного экономического кризиса. Люди отдавали единственный кусок хронически недоедавшим детям и единственную жизнь на массовых акциях протеста, где погибали если не от голода, так от пуль. В марте 1932 года в Детройте полиция при содействии военизированных батальонов автомобильного олигарха Форда в упор расстреляла «голодный марш» — демонстрацию уволенных с «фордовских» заводов рабочих. Десятки убитых и раненых с обеих сторон, облавы, аресты в больницах, где участников митинга вытаскивали на улицу прямо из коек.
Силовые подразделения убивали американцев свинцом, а производители продовольствия — огнем. Фрукты и овощи сжигались в попытке удержать цены на то, что осталось.
«...Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу вместо дров — она горит жарко. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные все выловят... А дети, умирающие от пеллагры, должны умереть, потому что апельсины не приносят прибыли... Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь... и в глазах людей поражение, в глазах голодных зреет гнев...».
Годом окончания депрессии считается 1939-й — начало усиленной европейской милитаризации. Ближайшая война была в графиках почти всех крупных европейских игроков — депрессия 1929--1939 годов поставила на колени не только США, но и Великобританию, Францию, Германию.
Вступив в войну с Японией, власти США, по условиям военного времени, бросили в концлагеря с колючей проволокой всех американских граждан японского происхождения, чтобы упредить нелояльность и формирование японской пятой колонны. СССР, уже с середины 1930-х частично находившийся на военном положении из-за регулярных боевых действий на Дальнем Востоке, предпринимал более мягкие меры по нейтрализации активности диверсантов и пятой колонны (всеобщая паспортизация, обязательная регистрация, переселение с 1 января 1935-го советских немцев из возможных прифронтовых зон).
Кадровые проверки и чистки в Красной армии в 1937--1938 годах были жестоким, но стандартным комплексом внутриполитических мер предосторожности, соответствовавшим духу времени и обстановке. Эти меры, часто несправедливые, объяснялись среди прочего разношерстностью офицерского состава, вобравшего людей меркантильных, карьеристских или откровенно антисоветских убеждений. Дело о сотрудничестве с германской военной разведкой в отношении Тухачевского возбуждалось еще в 1930-м. В 1937-м его обвинили в подготовке военного путча в СССР.
Сталин: «...Несомненно, имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами...».
В памяти был свеж недавний военный переворот, устроенный нацистами в Испании и приведший к гражданской войне (1936-1939), в которой неофициально схлестнулись фашистская Германия и советский СССР.
Если доказательная база по делу Тухачевского все еще считается спорной, саботаж (завершившийся открытым предательством в июне 1938-го) начальника Управления НКВД по Дальневосточному краю, комиссара госбезопасности 3-го ранга Генриха Люшкова в лишних доказательствах не нуждался. Люшков «вредительствовал» в Красной армии, сотрудничал с японской разведкой, стал перебежчиком, впоследствии работал на армию Японии, участвовал в разработке покушения на Сталина.
А в Москве начиная с 1937 года Германия предпринимала попытки создать местную группу агентов НСДАП вокруг германского посольства — пятую колонну в СССР и ячейку слежки за самими немецкими дипломатами. Занимался этим Эрнст Вильгельм Боле, руководитель заграничной организации НСДАП и статс-секретарь МИД Германии.
Это не сюжеты пропагандистских кинокартин о «вредителях», а документальные примеры того, как СССР приходилось бороться с внутренними идеологическими врагами. Можно обвинить Сталина и советские органы безопасности, с полным правом считавших ситуацию в стране предвоенной, в попытке ввести чрезмерно жесткие превентивные меры. Во всяком случае, они были направлены на внутреннее укрепление страны, а не внешнюю экспансию, как в Германии, и не на умерщвление миллионов людей в голодомор «Великой Депрессии» и в будущих войнах Европы, как на Западе.
Даже германские дипломаты того времени признавали, что «Советы занимали оборонительную позицию и делали все возможное, чтобы предотвратить войну», тогда как политика Гитлера «вела к войне».
В сложившихся неблагоприятных условиях Советскому Союзу пришлось сменить политику обороны и неприсоединения на более активную. В 1934-м СССР вошел в Лигу Наций. В 1935-м подписал советско-французский договор о взаимопомощи (Франция при этом проигнорировала советское предложение военного союзничества), договор о взаимной помощи с Чехословакией.
Гитлер тоже времени даром не терял. В 1935-м Германия объявила всеобщую воинскую повинность. В 1936-м подписала с Японией антикоминтерновский пакт (позже к нему присоединится и фашистская Италия), ставивший перед собой задачу тотального уничтожения всех стран с социалистической идеологией. К пакту прилагался дополнительный секретный протокол. Советский разведчик в Японии Рихард Зорге заполучил его копию, и МИД СССР был подробно осведомлен, против кого собрались дружить Германия и Япония.
Позиция Великобритании и Франции -- стран, на которые Сталин возлагал надежды как на вероятных партнеров по антигитлеровской коалиции, также не внушала надежды. Было очевидно, что они (особенно Великобритания) заинтересованы в продвижении Гитлера на восток.
1938-й. Аншлюс Австрии. Уничтожение Чехословакии («Мюнхенский сговор» Великобритании и Германии, оговаривавший ее раздел между Германией, Польшей, Венгрией и предполагавший не зависимое друг от друга существование Чехии, Словакии и Закарпатской Руси). Германо-британский пакт о ненападении. Германо-французский пакт о ненападении. Гитлер захватывает Судетскую область, потом Чехию. Вермахту достается самая мощная оборонная промышленность Европы — чехословацкая -- с огромными запасами вооружений, а также союзник в лице перешедшей в нацистский лагерь Словакии.
СССР заявляет о поддержке Чехословакии (согласно советско-чехословацкому договору 1935 года). Франция и Великобритания блокируют советские мирные инициативы в Лиге Наций. Румыния и Польша по наущению Лондона заявляют, что не пропустят советские войска через свои территории на помощь Чехословакии. Варшава грозит Москве началом военных действий.
Франция и Британия требуют, чтобы Чехословакия капитулировала. Иначе, «...если чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне...».
Это — прямое заявление Великобритании и Франции о готовности воевать на стороне фашистской Германии против СССР.
СССР начинает концентрацию войск на своих западных границах и грозит Польше, изготовившейся напасть на Чехословакию, аннулированием советско-польского пакта о ненападении. Но Чехословакия сама складывает оружие.
Последствия «Мюнхенского сговора» были совершенно очевидны для советской стороны.
Общую его тональность иллюстрирует сентябрь 1938-го, когда ближайшее окружение Чемберлена советовало ему выступить перед Гитлером с воодушевляющей речью, в которой бы шла речь о том, что «...Германия и Англия являются двумя столпами, поддерживающими мир порядка против разрушительного напора большевизма...». В этой связи он, Чемберлен, не желает «...совершить ничего такого, что могло бы ослабить тот отпор, который мы можем вместе оказать тем, кто угрожает нашей цивилизации...».
Великобритания и Германия, таким образом, признавались единой цивилизацией с примерно родственной идеологической платформой, а социалистический СССР — их общим идеологическим врагом.
Это должно дополнительно настораживать сторонников смешения советского социализма и германского национал-социализма.
Формирование антисоветского лагеря не удалось скрыть. Например, 4 октября 1938 года французский посол в Москве Робер Кулондр отмечал, что Мюнхенское соглашение «...особенно сильно угрожает Советскому Союзу. После нейтрализации Чехословакии Германии открыт путь на юго-восток...».
Первый заместитель наркома иностранных дел Потемкин обвинил Чемберлена и Даладье в том, что они позволили Гитлеру проглатывать малые страны Европы одну за другой, пока территориальная и ресурсная наживка не привела бы его на восток.
Нарком иностранных дел СССР Литвинов заявил, что Гитлер никогда не осмелился бы пойти на риск войны, будь Англия и Франция, опираясь на помощь СССР, заинтересованы в решительном отпоре.
В апреле 1939-го Гитлер заявил, что ему удалось вновь собрать воедино весь немецкий 80-миллионный народ. Но как накормить 80 миллионов голодных ртов? Призрачная «экономика» Третьего рейха не давала ответа на этот вопрос. Ответ был очевиден — Польша. Для польской кампании требовались бездействие Запада и нейтралитет СССР. Если в первом Гитлер почти не сомневался, то «советский вопрос» требовал скорейшего решения.
Тем временем неспокойно было и на восточных советских границах. Япония оккупировала Маньчжурию, а с 1937 года приступила к расширению плацдарма. Это с 1934 года привело к советско-японским военным столкновениям, которые разрослись в военные конфликты 1938--1939 годов в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол. Фашистская ось (Япония, Германия, Италия) грозила СССР полномасштабной войной на два фронта.
В этих условиях прием делегации Риббентропа в Москве 1939-го, несмотря на государственный статус визита, был более чем сдержанным.
Самолетам было предписано приземлиться на одном из периферийных московских аэродромов. На летном поле нацистов встречал небрежно сшитый флаг Третьего рейха. Изображение свастики на знамени было развернуто (случайно?) в обратном направлении, символизируя зло.
Советская сторона демонстративно отказалась кормить германских дипломатов, которым по прибытии пришлось довольствоваться быстрой закуской — это все, что мог предложить посол Шуленбург. Большой германской делегации, не вместившейся в два самолета, даже не предоставили резиденцию, поэтому Шуленбургу пришлось размещать гостей в тесном здании бывшего посольства Австрии, ставшем собственностью Германии после аншлюса. Разглядывая комфортабельный отель, в котором нежились военные делегации Великобритании и Франции, прибывшие в СССР для переговоров о создании международной антигитлеровской коалиции, Риббентроп, раздраженный холодным приемом, с подозрением распорядился выяснить советские протокольные нормы «при подобных визитах».
Все это демонстрировало более чем формальный подход со стороны советского правительства.
Переговоры состоялись лишь потому, что в Москве понимали: Польша обречена, гибель последует молниеносно, а германское вторжение, с молчаливого одобрения шатких польских союзников — Англии и Франции, может тут же перекинуться на советскую территорию. Это впоследствии подтвердила и «странная война» антигитлеровских союзников Польши, которые, имея значительное военное преимущество над вермахтом, фактически отказались от военных действий против Гитлера и игнорировали польские просьбы о помощи. А США заявили о нейтралитете.
Британия и Германия накануне и в ходе войны лишь имитировали взаимную враждебность (то, в чем сами упрекали СССР), ведя скрытные переговоры (самый знаменитый их этап — «перелет Гесса»).
Советской разведке было также известно, что Польша на определенных условиях (совместный с Германией раздел европейской части СССР в обмен на уступку Гитлеру желанного Данцигского коридора в рамках тайных договоренностей, обозначенных в секретном протоколе к двустороннему пакту о ненападении) может «выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину».
Сыпались, как из рога изобилия, и сообщения о том, что лидеры западных стран обсуждают намерение немцев нападением на Украину «начать расчленение России».
Тем не менее даже в этой удушающей обстановке СССР не стал делать резких движений. Как сообщал Шуленбург, СССР был «...заинтересован в сохранении статус-кво на Востоке, то есть сохранении Польши и Прибалтийских государств в их нынешнем состоянии...» и обеспечении гарантий суверенитета Прибалтийским государствам. Последнее было особенно важно, так как военное присутствие Германии в Прибалтике расширялось. Эстония заключила с Германией тайные военные соглашения, разрешила передислокацию германских войск через свою территорию и даже достроила для них железнодорожные ветки в восточном направлении.
Находясь в международной изоляции, желая избежать войны на западном и восточном фронтах и выиграть время для завершения реформирования армии перед лицом неотвратимой агрессии Германии, СССР был вынужден пойти на подписание пакта Молотова--Риббентропа.
Продолжение следует
