Когда стоит идти на прямые переговоры с «ДНР» и «ЛНР»?

Надежда Савченко считает, что для возврата оккупированных территорий Донбасса нужна прямая связь Киева с «ДНР» и «ЛНР» без третьих и четвертых сторон и что лично она готова вести переговоры с главарями боевиков.

После этого заявления одни начали ставить под сомнение геройство бывшей военнопленной, другие раскритиковали ее мнение, при этом оправдывая ее как героя, а некоторые восприняли это как первое громогласное подтверждение своего изначального скепсиса по поводу того, какой из Савченко получится политик.

Естественно, каждый гражданин вправе сам выбирать, как относиться к тому или иному мнению любого народного избранника, даже если он Герой Украины, сражавшийся за сохранность ее границ и побывавший в плену у врага. Но с Савченко, понятно, случай особый — с размахом ее сегодняшнего влияния на украинское информпространство может посоперничать разве что только президент.

Как бы там ни было, право на свою точку зрения, даже если она не нравится многим представителям патриотической общественности, есть и у нее.

Вопреки конспирологическим версиям едва ли за позицией Савченко по Донбассу стоит нечто противоречащее человечности и патриотизму.

Другой вопрос — целесообразность того, о чем она говорит. Действительно ли это может привести к полноценному решению конфликта, прекращению боевых действий и страданий или скорее переведет войну в псевдомирное русло, которое чревато новым политическим хаосом, а как следствие — очередными военными столкновениями и массовыми жертвами?

Чтобы ответить на этот вопрос, начать нужно с другого, а именно с того, каким же все-таки путем мы собираемся достигнуть прочного мира на Донбассе и возврата оккупированных территорий. На сегодняшний день выделаются две основные модели — «минская» и «хорватская».

Прямо и направо

Минские соглашения нужны были как минимум для того, чтобы сократить масштаб боевых действий, а как максимум — чтобы поставить условием политического урегулирования восстановление украинского контроля над границей.

Но для Кремля это означало бы провал всей операции, поэтому в данном вопросе он будет несгибаемо упираться рогом. Даже если Киев согласиться сначала выполнить политические пункты. Да и не в кремлевской стратегии только дело. Для нормального функционирования ВСУ на границе нужен безопасный тыл, то есть лояльность со стороны местного населения, а с этим, очевидно, будут серьезные проблемы.

Москва, конечно, может предлагать каким-то образом записать в украинские пограничники легализованных боевиков, но это, разумеется, было бы фарсом и продолжением войны другими способами. Поэтому наиболее вероятный и приемлемый вариант на данном этапе — размещение миротворческой миссии. И на линии разграничения, и в зоне АТО, и на границе.

Сейчас Россия выступает против этого, хотя еще недавно Путин публично поддержал предложение Порошенко о вводе полицейских ОБСЕ. При этом российский президент подчеркнул, что ему это нравится только относительно линии соприкосновения. Но спустя некоторое время Кремль традиционно сменил риторику на противоположную и устами боевиков дал понять, что миротворцев он отвергает.

Ну что ж, чем больше будет проседать под давлением санкций российская экономика, а вслед за ней и тамошняя политическая система, тем скорее Москве придется согласиться на миротворческую миссию, а в дальнейшем и на многое другое.

К тому же ослабление кремлевской позиции в этом вопросе не будет веским основанием для снятия санкций. Более того, международное сообщество может их впоследствии усиливать, чтобы ускорить окончательное усмирение агрессора. Однако это уже будет не совсем «минский», а больше «хорватский» сценарий.

croatiaweek.com

В начале 1990-х хорватские сербы при помощи Югославии Слободана Милошевича отвоевали у Хорватии треть территории, где была провозглашена Республика Сербская Краина. Далее в зону конфликта были введены миротворцы ООН. Когда же Югославии стало не до Сербской Краины, хорваты провели военную операцию и, за исключением одного района, вернули контроль над всей ранее потерянной территорией.

Правда, ценой этой операции стали многочисленные жертвы среди хорватских военных и мирного населения, хорватами были убиты и ранены несколько миротворцев, а более 200 тысяч хорватских сербов были вытеснены со своей земли...

Какая модель предпочтительнее для Украины?

На «минском» уровне можно добиться дальнейшего сдерживания широкомасштабных боевых действий, а также решения таких существенных вопросов, как освобождение украинских пленных, восстановление соцвыплат гражданам Украины в оккупированных районах через посредничество международных структур и ввод миротворческого контингента. В то же время с выполнением политической части договоренностей пока что выходит беспросветный тупик.

«Хорватский» сценарий выглядит более победным: таким образом устанавливается прочный мир и, по крайней мере, на военно-политической плоскости конфликта ставится точка. В то же время массовые жертвы среди военнослужащих и мирного населения, убийство миротворцев и вытеснение со своей земли тех, кто не брал в руки оружия, -- все это ни в какие рамки не лезет.

Так что наиболее оптимально для Киева было бы взять лучшее из реального в «Минске», а стратегически ориентироваться на «легкую» версию «хорватского» примера. Иными словами, ожидать, когда Кремлю станет не до «ДНР» и «ЛНР», и вернуть свое. Но при этом сделать все возможное, чтобы не выступить в роли злостных мстителей, разбрасываясь жизнями своих солдат, мирных граждан и миротворцев.

Граница полезного

Теперь вернемся к вопросу, вынесенному в заголовок. Представим ситуацию: окончательным условием, например, освобождения украинских пленных Москва ставит прямые переговоры Киева с «республиками» без посторонних лиц, полагая, что тем самым приближается политическое признание боевиков. Стоит ли идти на это Украине?

Стоит, поскольку в РФ могут думать, что угодно, но это не значит, что так должен думать Киев и что это неминуемо переломит украинское общественное мнение. К слову, многие у нас прекрасно понимали, почему Порошенко поспешил подписать Минские соглашения. Но стали ли от этого боевики более легитимными в глазах украинцев, как бы ни пытались работать над этим внутренние силы, служащие интересам Кремля?

Очевидно, что нет.

Подобную логику можно применить и к таким вопросам, как восстановление законных выплат гражданам Украины на оккупированных территориях через посредничество международных структур и ввод миротворческой миссии.

В то же время идти без участия других сторон на прямые переговоры с «ДНР» и «ЛНР» по политическим вопросам, по сути, означает собственноручно создавать условия для внутреннего хаоса — ключевой цели российской агрессии.

Среди лидеров «республик» никаких самостоятельных фигур уже нет. Одни с самого начала педантично выполняют указания Кремля, других понудили к этому по ходу дела, а буйных или отозвали, или устранили. Поэтому в политическом смысле на «нет» и «прямой связи» нет.