Украинские партии — сила или слабость?

Принято говорить, что у нас «слишком много партий» и, закатывая глаза, посыпать пеплом голову. От подобных действий может произойти косоглазие и ущерб волосяному покрову, поэтому следует этот миф развеять и рассмотреть истинное положение вещей. У нас не партий много, а зарегистрированных юридических лиц подобного профиля.

Аргумент о «ворохе партий» используют «антипатики» демократии, пытаясь прицепить к ней ярлык анархии. Однако анархия царит совсем в иных обществах — коррумпированных или пораженных мракобесием до такой степени, что государственные институты уже разложились. В особенности порочным является симбиоз коррупции и мракобесия, такой тандем гарантированно выдавливает государство на периферию, и впоследствии пожирает его. В то же время в таких странах, как Израиль или Италия, где партий чрезвычайно много, барьер для прохождения в парламент низок, и, более того, под каждые выборы появляются новые политические силы — отнюдь не происходит ничего подобного. Причем — несмотря на частые смены правительств.

Такие смены, кстати говоря, сами по себе тоже не являются чем-то из ряда вон выходящим: в Японии не успеваешь запомнить имя очередного премьера, как он уже слагает полномочия. Между тем это и правда не слишком важно. Всего с несколькими исключениями — все эти премьеры со времен поражения Японии во Второй мировой войне... представляли разные фракции (платформы) одной и той же партии, Либерально-демократической.

Формальное количество партий ничего не говорит об их силе как общественно-политического института.

В Украине также сложилась собственная модель политико-партийной системы — позади уже четверть века, если вспомнить, что первые партии появились еще во времена перестройки (период УССР и УНР вряд ли стоит принимать во внимание, хотя некоторые «родимые пятна» этих устройств сохранились в украинской жизни до сих пор).

В первой относительно свободно выбранной Раде (у КПУ имелась квота) существовало два идеологических и три фактических лагеря. Это, собственно, коммунисты и антикоммунисты (их избрал запад республики, отчасти Киев, Центр, и Харьков). Программы обоих лагерей ясны из их названия. Третий лагерь — выдвинутые «трудовыми коллективами» руководители крупных промышленных предприятий. Вскоре их прозвали «красными директорами». Поскольку крах экономической политики Союза для них был очевиднее, нежели для прочих, в критический момент они склонились в пользу антикоммунистов.

Сегодня уже все забыли, что был определенный период запрета на существование Компартии. Это была быстротечная эпоха партий-карликов: УДП, УРП, КУН и прочих. Всерьез был только Рух, пока не дорвался до власти и не принялся ее делить. Но вскоре коммунисты, по причине вегетарианского демократизма власти, вернулась на арену.

К выборам 1998 года сформировался ряд центристских партий — НДП, СДПУ(о), «Громада». Это наиболее заметные. От правых отошли либералы — «Реформы и порядок» Виктора Пинзеника (ныне слился с «Батькивщиной», а сам Пинзеник — в «УДАРе»).

Противоречия между левыми — умеренными из Соцпартии, конформистами из КПУ и радикалами Натальи Витренко — всегда были слишком велики даже для совместного похода на выборы, неудивительно, что им не удалось удержать большинство, которое в 98-м было у них в руках. С тех пор, то есть уже 15 лет подряд, влияние левых в Украине неуклонно сокращается.

Из НДП не вышло, как втайне надеялся Кучма, партии власти, зато вышла кадровая кузня для молодежи. «Народно-демократическая лига молодежи» вроде бы уже почила в бозе, но, куда ни ткни, видишь ее учеников.

СДПУ(о) стала властью и растворилась в ней, полностью сгорев в пожаре Майдана.

«Громаду» похоронил имидж Лазаренко, а чуть ли не единственный харизмат украинской политики — Тимошенко, стала неотъемлемой от образа «Батькивщины».

С 2002 года начинается зрелый период украинской партийной политики, хотя первые выборы по смешанной системе произошли четырьмя годами ранее. Эта система объективно усилила институт партий. К 2006-му году сформировались два равновеликих лагеря — БЮТ-НУ и ПР-Блок Литвина-КПУ/СПУ. Но эти лагеря (между ними разорвало социалистов) базово различались не идеологией, а избирателем, вернее — его концентрацией. Существенных отличий в сфере экономической политики между БЮТ-НУ-ПР-«народниками» никогда не было, хотя «синих» позиционировали как защитников промышленника и экспортера, а «оранжевых» — как заступников импортера и торговца.

Это впечатление, впрочем, быстро развеялось. Экономическая политика Азарова-Януковича ничем не отличается от политики Тимошенко: брать ненужные кредиты и бросать косточки вставшим на задние лапки низам.

Подлинная же разница между лагерями — культурная и поколенческая, — которая проявилась в ходе потрясений баланса («национального консенсуса») и породила две партийные подсистемы (как в Бельгии, или, частично — в Германии, учитывая симбиоз общенемецкого ХДС с исключительно баварским ХСС): на Юго-Востоке и Крыму ПР — это экономические консерваторы и культурные либералы, а КПУ — культурные консерваторы и экономические «крайние социалисты».

Что касается Запада, Центра и Киева — левой является «Батькивщина», праволиберальным — «УДАР» (сместивший «Нашу Украину»), а консерваторами с популистским оттенком — «Свобода».

В эпоху 2006-2010 гг. партии были наиболее сильными политическими институтами, заполняя своими выдвиженцами все клеточки власти. С 2010 по 2012 гг. Партия регионов в силу сомнительной «отмены» конституционной реформы от 8 декабря 2009 года превратилась в мега-партию и растворилась в исполнительной и судебной власти. Но в прошлом октябре она больно получила по носу и способна создать большинство лишь с коммунистами да группами лоббистов. При этом общество расценило ее результат как поражение.

Искусственные проекты, вроде «Украины — вперед!», не стоящие на разветвленной партийной организации, с треском провалили выборы.

Все вышесказанное показывает, что пять парламентских партий в нашей стране — сильные институты, непосредственно влияющие на политическую жизнь. Шансы протолкаться в систему сохраняет еще максимум одна потенциальная организация, но за таким результатом должны стоять годы работы. А целенаправленно и долго пахать «на результат» способны далеко не все мечтающие о политической карьере.