Плохая игра актеров, путанная сюжетная линия, некачественная съемка, чуть ли не на дешевую мобилку и, как результат, — непонятно куда вбуханный миллионный бюджет, душный зрительный зал и поп-корн, от которого уже сводит скулы. Догадались, о каком «фильме» я говорю?
Итак, рассаживайтесь поудобнее, мы с вами по-прежнему смотрим затянувшийся и откровенно лишенный логики сериал «Юле — волю!».
Дабы не потерять хронологию развития событий, кратко напомню содержание предыдущих серий.
Вчера, 21 января, Жужа Тимошенко примчалась в больницу проведать почти умирающую и никого не узнающую маму. А мама, как говорят злые дядьки из пенитенциарной службы, отказалась увидеться с доцей. Так кто врет — Жужа, рассказывая, что ее не пустили, или пенитенциарщики, уверяющие, что Юля сама не пришла? Я более чем уверена, что не врет никто. Вопрос в том, как преподносят правду.
Жужа действительно приехала в больницу и действительно просила о встрече с матерью. Ее направили в комнату для встреч, а не провели в душевую (где, как утверждает Евгения, ее мать до сих пор продолжает акцию протеста). Вот здесь начинается первая манипуляция фактами, и Жужа начинает кричать, что «злые демоны к мамке не пускают». Возможно ли, что Тимошенко отказалась встретиться с единственной и горячо любимой дочерью? А почему бы и нет, тем более, если дочь об этом была предупреждена заранее. Подчеркиваю — это только предположения. Вспомните, сколько раз нардепы ездили на свидания к Тимошенко, не имея на руках ни единого разрешения на встречу и зная, что их не пустят. Это делалось исключительно для того, чтобы зафиксировать факт отказа во встрече. А тут вообще беспредел полнейший — ребенка к маме не пустили. Жалко, конечно, что Жуже уже не 8 лет, тогда бы плачущая девчушка у ворот больницы, которая нервно сжимает тоненькими ручонками металлические прутья и пытается рассмотреть в окне силуэт мамы, выглядела бы куда драматичнее. Ну, или если бы на худой конец у Жужи уже было собственное дитё. Тогда можно было бы сыграть на том, что ребенка лишают законного права видеть бабушку.
А так, уж простите, но взрослая женщина, устраивающая погром и колотящая в двери реанимации (!), как, кстати, не так уж давно колотила и сама мама, вызывает только две мысли — либо психическая неустойчивость — это у них семейное, либо пора менять сценариста.
А в это же время Власенко всё пытается раскрутить тему «она почти умерла» и просит Генпрокуратуру и пенитенциарную службу обнародовать видео с «почти потерявшей сознание» Тимошенко.
«У нас Генеральная прокуратура и пенитенциарная служба как-то выборочно публикуют видео, а я бы попросил этих ребят, и я получу разрешение Юлии Тимошенко, опубликовать видео, которое они снимали в этот же день, это видео записано в 16:30, а я попрошу опубликовать видео, которое они сняли с 12:00 до 12:30. Это видео, когда я зашел в помещение, где находилась Юлия Владимировна, и еще раз подчеркну, что я в первый момент подумал, что она умерла: она лежала, смертельно бледная не реагируя ни на какие обращения», — заявил Власенко.
Идея не новая, но когда нужно затянуть время, чтобы понять, как действовать дальше, — практически беспроигрышная. Не дадут видео, что, скорее всего, и произойдет — значит, скрывают правду, и можно смело везти под стены больницы пару автобусов с кричащими бабушками, а если и дадут — так ведь дали не ту запись, и тех самых «роковых» двух минут Юлиной «бессознанки» на записи нет. И опять в ход пойдут те самые автобусы с бабушками. А пока сторонники будут размахивать плакатами, можно будет худо-бедно набросать сценарий парочки следующих серий.
***
На чем мы остановились? Ах да, девиз «Юле — волю!» начал уверенно уступать место новому: «Юле — плохо!».
Сегодня Жужа слегка разочаровала зрителей, так как все реплики были более чем предсказуемы — уведомление о подозрении ее матери вручили незаконно (без присутствия адвоката), и свою вину в убийстве Щербаня Юля не признает. А разве могло быть иначе?
Единственная интрига, внесенная в сегодняшнюю серию Евгенией, — это трогательный рассказ о том, зачем ее матери в больнице дозиметр. Оказывается, ее могут умышленно облучать. (Если помните, уже пару раз умышленно «травили» и умышленно «подсыпали яд» в моющие средства).
«Полное физическое утомление, полное нервное утомление, эмоциональное, моральное. Происходит просто издевательство над ней», — рассказала она.
В годы моей студенческой юности это называлось «студенческие симптомы» — вялость, апатия, головокружение, отсутствие аппетита и прочие признаки недуга, которые невидимы глазу и которые ни преподаватель, ни врач из студенческой поликлиники не могут опровергнуть. Ну докажите, что я вру и у меня не болит голова. Получится?
Но я бы посоветовала на одном облучении не останавливаться и обратить внимание на частоту сгущения туч над больницей. Зачем? Все очень просто — если у нас во время парадов тучи могут разгонять, кто сказал, что Янукович не может их специально сгонять над больницей, чтобы у Юли прыгало давление? Финансово он себе это вполне может позволить, так что тут нужно вооружаться оборудованием посерьезнее, чем обычный дозиметр.
Но нашлось в сегодняшней серии место и чуду — патриотизм Юли взял верх над болезнью. Вы только вдумайтесь — она который день практически не становится на ногу, спит в душевой комнате, не имеет возможности встретиться с дочерью, и настолько плоха, что из-за таблеток отключается и периодически «уходит в астрал» и, тем не менее, пишет обращение к народу по случаю Дня Соборности. А вот здесь серьезный минус пиарщикам Юлии Владимировны. Господа, а как она передала обращение своей пресс-службе, если к ней со вчерашнего несостоявшегося свидания с дочерью и на момент появления в СМИ обращения никого не пускали? Да и как написала, если ни сидеть, ни лежать не может? И, опять таки, как полубессознательное состояние (на котором настаивает Власенко) вяжется с таким внушительным по объему текстом? Пресс-служба написала обращение? Замечательно, тогда и нужно было подчеркнуть, что Юля настолько плоха, что мы позволили себе высказать ее позицию. Было бы куда драматичнее. Но, как говорится, снимаем, как умеем. Ну, а когда вечером на сайте «Батькивщины» появилось очередное открытое письмо Тимошенко, изобличающее Януковича во всех его смертных грехах, лично у меня возник только один вопрос: так она «почти умерла» или здорова настолько, что строчит достаточно внушительные тексты пачками, как журналист-многостаночник? Ну не вяжется политическая активность и такое регулярное появление обращений то к народу, то к президенту с действительно тяжелым физическим состоянием. Когда человеку нужна помощь — он зовет врача, а когда нужен пиар — он пишет президенту.
А пока Юля, перечисляет грехи Януковича, признается в любви к народу (а заодно и ненавязчиво дает оппозиции указание создать единую оппозиционную партию, что, кстати, не всеми было воспринято с восторгом) на «передовой» накаляются события.
В больницу приезжает исполнитель главной мужской роли первого плана — Сергей Власенко в компании нардепов из «Батькивщины». По словам оппозиционеров, несмотря на личное обещание главврача не препятствовать встрече Тимошенко с защитником, Власенко не только вероломно не пустили к подзащитной, но даже зачем-то вызвали к зданию больницы автобус с «Беркутом».
И вот здесь начинается повторение вчерашнего сюжета. «Батькивщина» в приступе праведного гнева кричит, что Власенко не пускают на встречу с подзащитной, а пенитенциарная служба уверяет, что Юля, как и в случае с Жужей, сама отказалась от встречи. Причем, несмотря на то, что ей специально оборудовали новую комнату для встреч. Возможно ли, чтобы это было правдой? А почему бы и нет? Ничего нового встреча с Власенко Юле сейчас не даст, а обсуждать тактику защиты, учитывая, что по предыдущему делу адвокаты назащищали ее аж на семь лет отсидки — занятие с сомнительной перспективой. А вот скандал как форма защиты, хоть и не поможет, но внимание на себя обратит. И если ей еще пару дней «не дадут» ни с кем встретиться — проблема вообще выйдет на межгалактический уровень.
Правда, после того, как Власенко более трех часов прождал Тимошенко в комнате для встреч, а она, по информации пенитенциарной службы, все это время требовала от него идти к прессе и заявлять, что его не пускают, защитника пропустили непосредственно в душевую к Тимошенко.
Кстати, посол США в Украине Джон Теффт и глава представительства ЕС в Украине посол Ян Томбинский уже заявили о намерении немедленно добиваться разрешения на встречу с экс-премьером. Правда, пенитенциарная служба на сегодняшний день никаких обращений от иностранных посольств по поводу разрешения на посещение экс-премьера не получала.
Смотрите в следующих сериях: 23 января Евгения Тимошенко оставляет тяжелобольную мать, чтобы в Страсбурге встретиться с президентом ПАСЕ Жан-Клодом Миньоном, генеральным секретарем Совета Европы Торбйорном Яглендом, комиссаром Совета Европы по правам человека Нильсом Мужниексом, руководством Мониторингового комитета Совета Европы. Чтобы сорвать поездку девушки, МИД Украины заранее делает заявление о том, что на этой сессии ПАСЕ рассмотрение вопросов, связанных с Украиной, не предусматривается.
Но не Юлей единой. Ее боевой товарищ по «оранжевому окопу» экс-министр внутренних дел Юрий Луценко продолжает войну с Генпрокуратурой. Он направил жалобу следственному судье Печерского районного суда Киева на решение о закрытии уголовного дела о совершении преступления против него работниками Генеральной прокуратуры и судьями Печерского и Апелляционного судов Киева.
И раз уж мы вспомнили о Генпрокуратуре, хочу напомнить, что накануне вечером первый замгенпрокурора Ренат Кузьмин поделился весьма интересной информацией о годах «царствования» Ющенко.
«Вспомните выступления президента Ющенко о том, что 25 тысяч государственных служащих, которые голосовали не за него, были уволены по политическим мотивам. Вспоминайте эту жизнь... Меня самого уволили с должности прокурора города незаконно точно также. Я судился с Генпрокурором, подал иск в суд. Это всё было... За этот период было осуждено 980 тысяч человек... И, если вы вспомните тот период... Помните выступление Генпрокурора? Так ему звонил президент Ющенко, говорил, кого арестовать, кого освободить, кого немедленно освободить, кого немедленно арестовать. Это все было. И вот это была политическая репрессия», — добавил он.
