Нет ничего более популярного, чем тексты о «конце»! Броский заголовок, безапелляционное изложение, радикальный задор, обжигающий читателя своей междустрочной решительностью... Заявления о «конце» зачастую отчаянно стремятся стать перформативами — то есть быть не просто констатацией, но «высказыванием-действием».
И, собственно, не так уж важно, чью погибель мы бы хотели приблизить своей речью — «истории», «капитализма», «философии», «политики», «мира». Соответственно, ниже будут изложены некоторые соображения, не лишенные подобного перформативного стремления (по понятным причинам неосуществимого), сулящие конец украинским политическим партиям.
На первый взгляд, тезис абсурдный: достаточно зайти на сайт Министерства юстиции, чтобы убедиться — партийное дело в Украине развивается семимильными шагами. На данный момент зарегистрировано 199 партий и очевидно, что вскоре Украина без труда разменяет третью сотню. Жаль, что уровень демократии не измеряется количеством партий — мы бы, вероятно, были одними из лидеров. Быть может, Украина в своем партийном азарте стремится догнать Швецию, «страну развитого социализма», в которой зарегистрировано более семи с половиной сотен партий? Или такое многообразие — попытка взять реванш за многолетнюю однопартийность (аналогичная ситуация наблюдается, например, в Киргизии, где «новострой партийного строительства» уже разменял первую сотню этажей)? Ясно одно — крутящийся, как на вертеле, в гробу Гегель вынужден признать ограниченность применения одного из законов диалектики: количество в качество не перешло...
К слову, новый закон о парламентских выборах установил размер «денежного залога» на уровне 2 тысяч минимальных зарплат — серьезный удар по большей части из наших неполных двух сотен политических сил. В частности и из-за этого стоит ожидать участия в выборах
Еще один удар по украинским партиям — скорее, естественный, чем законодательный — низкий рейтинг абсолютно всех политических сил, и как следствие, большой процент «самовыдвиженцев». Если на последних местных выборах стратегия отождествления, при которой кандидат фактического не строил собственный положительный образ, а лишь паразитировал на образе партии, была использована по максимуму, то на выборах-2012 следует ожидать уменьшения количества таких «паразитов».
Вероятно, всё дело в «обратной стороне медали» типовой стратегии отождествления: ведь используя ее, кандидат получает в нагрузку и «негативный образ» партии. А в условиях, когда даже самые рейтинговые политические силы поддерживают не более чем
Да и пройти по «мажоритарке» для претендента дешевле, чем купить место в проходной части списка. Разумеется, это гораздо более рискованно и заставляет кандидата непосредственно участвовать в кампании. В итоге в выигрышном положении оказываются избиратели — ближайшие полгода у них будет реальный шанс получить в ходе реализации стратегии «добрых дел» часть тех средств, которые раньше просто наполняли партийную кассу.
В любом случае, партия давно перестала быть структурной единицей парламента. Депутатские фракции могут формировать не только партии, но и отдельные народные избранники. Рада де-факто разделена на «группы», для которых «внутригрупповая идентичность» и интересы значительно выше интересов партийных. А с учетом перспективы появления в парламенте 225 «мажоритарщиков», конфигурация еще больше усложнится — можно ожидать, что многие группы приобретут межфракционный характер (их члены будут формально представителями разных фракций или «внефракционщиками»).
«Декоративность партий», многие из которых носили исключительно «карманный» характер, дополняется их неэффективностью: гораздо разумнее и выгоднее финансировать лояльную городскую общественную организацию, чем тратить огромные суммы на содержание всеукраинской партии, особенно в период между выборами. Тем более что общий тренд «деполитизации политики» на этих выборах может прийтись по душе многим избирателям.
С другой стороны, рассуждая о конце украинских партий, можно задаться вопросом: «А был ли мальчик»? Были ли в Украине настоящие политические партии, и не является ли конец «декоративных партий» началом эпохи партий европейского образца? Можно отнестись к этому оптимистичному предположению с большой долей скептицизма: во-первых, Украина остается «левой» страной, что фактически не оставляет места для идеологического разнообразия; во-вторых, кто знает, не превратится ли Рада после возможных конституционных изменений в некое подобие «Студии Савика Шустера», в которой де-факто не будет решаться ровным счетом ничего.
В продолжение первого тезиса: наш «медианный избиратель», к которому по всем канонам должны дрейфовать политические силы, очень сильно смещен влево, хотя и не отдает себе отчет в этом и может на чем свет стоит критиковать «неправильную советскую власть», по сути, вскормившую его «левизну». Ситуация может измениться, но явно не в ближайшее время.
То есть мы с надеждой ожидаем появления «хороших европейских партий», при этом понимая, что идеологического разнообразия в них быть не может — они будут ориентированы на левый популизм «справедливости» и «равенства» ровно настолько, насколько этого ждет (а он ждет!) электорат. Что же тогда в них будет иного? Может быть пирамидальная структура финансирования, при которой массовая партия ориентируется и зависит, в первую очередь, от своих членов, а не от «хозяина»? Тоже вряд ли — учитывая бюджеты партий и возможности граждан, без помощи олигархов (в исконном значении этого слова — т.е. «немногих») партиям не обойтись.
Вот потому мы и можем говорить о «конце партий», при этом не отказывая им в бытии, но отвергая возможность становления: другими словами, партии будут, но стать другими уже не смогут. В свое время партии смогли избежать одной смертельной угрозы — избирательных блоков — но вот уйти от собственной извращенной природы, которая делает их неэффективными и убыточными, им не удастся.
-1.thumb.jpg)
