Среди множества тем, о которых в Украине не принято откровенно говорить, есть и тема наличия/отсутствия в стране признанных моральных авторитетов. Не по причине ли именно отсутствия таковых? В том, почему у многомиллионной страны свято место оказалось пусто, попытки определить достойных заканчивались громким скандалом, и кто бы мог таковыми стать, разбиралась «Фраза».
Лев Толстой и Мать Тереза. Иоанн Павел II и Александр Галич. Джон Леннон и Махатма Ганди. Александр Солженицын, Патриарх Тихон, Далай-лама, Николай Амосов, Андрей Сахаров… В разное время миллионы людей находили в них непререкаемых моральных авторитетов (а сегодня – не найдут?). А миллиарды пытались и пытаются жить, беря за образец Христа, Магомета, Будду и цадика Нахмана.
Всех выше перечисленных людей и святых, к сожалению, объединяет одно: они уши в вечность.
А что же современная Украина? Легко ли жить стране, народу которой «не с кем сверять моральные часы»? Возможно, нам просто не нужны живые моральные авторитеты?
Начнем с определений
Мудрецы предлагают при постановке любой проблемы прежде всего определиться с терминологией. Так вот. Мы будем полагать, что моральным авторитетом является человек, достойный подражания во всем. (Подражание, вообще, — имманентное свойство человека как существа социального по своей природе). Моральный авторитет — это образец и идеал (стремиться к которому, как известно, можно бесконечно). Его слова не расходятся с действиями, а принципы (позиция) не меняются в зависимости от сиюминутной конъюнктуры.
Дабы избежать путаницы, оговоримся: не стоит путать морального авторитета с идолом масс-культуры или национальным лидером. То есть, Уинстон Черчилль был, без сомнения, самым выдающимся британцем (опрос BBC) и даже символом нации в период страшнейшей из войн — но, тем не менее, он – не образец для подражания (стиль жизни третьего сына герцога Мальборо был, мягко говоря, специфичен). Так же и, к примеру, Владимир Высоцкий, один из немногих, осмелившийся честно говорить о войне, тюрьме и любви в довольно душное время, умер от наркотиков и алкоголя.
Естественно, понятие морального авторитета — субъективно. Действительно, легче считаться таковым после смерти. Вне всяких сомнений, ключевую роль играет широкая известность, обеспеченная «презренными» масс-медиа. Да и не следует забывать, что у того же Ганди или, тем более, Тихона при жизни находились не меньшие миллионы принципиальных противников.
И еще в большей степени не следует путать лирического героя масс-идола с моральным авторитетом. Одно дело — клясться от имени того самого героя: «Я лучше блядям подавать буду в баре ананасовую воду», другое дело – вести богемный образ жизни, верно прислуживая большевикам.
Три простых примера, или Зачем это все?
Летом 2010-го оказалось, что в соседней и близкой нам России «появился» человек, мнение и мышление которого стали претендовать на общенациональное мерило совести. Хотя, с одной стороны, Юрий Шевчук не сделал для этого ничего особенного (по мнению многих, просто нахамил Путину — национальному лидеру). С другой стороны – Шевчук к тому моменту сделал уже многое невозможное, чтобы считаться «совестью нации» (вспомните хорошенько, что из себя представляет путинская Россия и прослушайте, если раньше не слышали, «Капитан Колесников», «У генерала ФСБ» и «Разговор на войне»; а олдфаги вспомнят и «Революцию», и «Не стреляй», и «Мертвый город»).
В общем, оказалось, что для такой зашуганной страны, как Россия, рядовое, в общем-то, событие может произвести эффект разорвавшейся бомбы. Хотя любому здравомыслящему человеку очевидны две вещи: Шевчук не сказал ничего радикального, да и вообще запинался в извиняющемся тоне (тут на всех больше повлияло как раз хамство Путина, а не слова Шевчука), и, что важнее, – Юрий Юлианович, согласно нашему же определению, является «идолом масс-культуры».
Тем не менее, событие не оставило равнодушным Россию и зацепило нас. Те, кто не разучился думать, задались вопросом: а есть ли у нас хоть кто-то, чьи простые и даже слабые вопросы к Януковичу ли, к Ющенко, Тимошенко и т.д. вызвали бы такой же резонанс?
Всем понятно, что наших «керманичей» и не о таком спрашивали — речь о другом: есть ли в Украине человек, чьи, в общем-то, безобидные слова приняли бы близко к сердцу миллионы?
Такого человека не оказалось.
На вопрос «Почему?» вместе с «Фразой» пытался ответить Роман Чайка, журналист и гитарист группы «Мертвий півень»(полностью интервью с Чайкой читайте здесь).
«Фраза»: Могли бы в этой роли выступить Олег Скрипка, Святослав Вакарчук?Роман Чайка: Понимаете, это люди, которые так или иначе имеют свой круг поклонников, который тем шире, чем честнее они делают свое дело. А моральный авторитет – это человек, который может выдать какую-то авторитетную мысль, и за ним потянутся, не только, потому что он стоит на сцене и поет любимую песню. В этом смысле среди наших музыкантов я таких авторитетов пока не вижу. То есть таких, как Шевчук в России.«Фраза»: Вы предвосхитили наш следующий вопрос. Дело в том, что в России есть не только Шевчук. У них вообще это в традиции. Как писал Евтушенко: «Поэт в России – больше, чем поэт»…Чайка:…Это тоже очень показательный пример – там десятки рокеров, которые были антисоветскими, антисистемными, скурвились и стали обычными «проститутками» при Путине с Медведевым. Часть из них легла напрямую, административно, другая часть – через Московский ордена Ленина Патриархат. Но это уже не имеет значения…«Фраза»: В Украине есть такие авторитетные граждане, кто они, какие черты являются определяющими?Чайка: В Украине традиционно есть полуавторитеты... Это очень просто, потому что у нас в Украине живут два антагонистических народа. Один мы политически назовем «украинцы», такой себе мультинациональный украинский народ, и второй – это мультинациональный советский народ. Соответственно, авторитеты одного априори не могут быть авторитетными для другого, поскольку в Украине никогда не происходила десталинизация и десовковизация. Они наоборот являются раздражителями и главными источниками раздоров... Так что в нашей стране никак не может быть общенациональных авторитетов. А вот полуавторитеты есть, и их достаточно.«Фраза»: Лично для Вас кто-то все же яляется авторитетом?
Чайка: Евгений Сверстюк (украинский литератор, диссидент, президент Украинского ПЕН-клуба – ред.) – человек, который более чем за полстолетия не скурвился при всех режимах. Для меня это наиболее показательная личность.
«Фраза»: То есть, грубо говоря, для Вас определяющим критерием авторитета является «нескурвленность»?
Чайка: Неизменность морального якоря у человека, независимо от складывающихся обстоятельств. То есть это человек, который не предает принципы, начиная с десяти заповедей Божьих и заканчивая элементарной нравственностью в обществе. Вот именно в этом смысле человеком №1 для меня является Евгений Сверстюк.
И вернемся к вопросу о побудительных мотивах «Фразы» разобраться в проблеме отсутствия моральных авторитетов. Не так давно в рамках довольно похабного ТВ-шоу наша страна определяла т.н. великих украинцев. Результаты вызвали великий скандал и не более того (ну-ка, навскидку, вспомните первую десятку мертвых «победителей»?). Как признался один будущий министр, голоса накручивались ради победы над «оппонентами». Впрочем, дело не в этом. Победил Ярослав Мудрый. Положа руку не сердце – что мы знаем о морали этого средневекового конунга, ведшего братоубийственные войны?
А в целом, проект, несмотря на всю политизированность подтвердил: живых авторитетных украинцев нет.
Пример третий. Печально знаменитое решение Конституционного Суда. На глазах у всей страны была изнасилована Конституция, да что там — сами принципы права. Говорили и писали об этом немногие. И на всю Украину не нашлось ни одного, который бы смог «достучаться» до миллионов граждан. (Собственно, после этого и пора поставить вопрос – а есть ли в Украине граждане? Или только изворотливые налогоплательщики?).
О том, действительно ли в Украине нет ни одного достаточно авторитетного правоведа, «Фраза» спросила у Виктора Мусияки, человека, чей вес в юридической науке и практике оспорить практически невозможно.
«Фраза»: Вы были одним из юристов, не политиков, во всеуслышание подвергнувших резкой критике решение Конституционного Суда об отмене политреформы-2004. У нас что, больше нет таких правоведов, которые бы могли авторитетно рассказать обществу о случившемся? Или после киваловых и зваричей в обществе сформировано настолько негативное отношение к юриспруденции, что на нее никто не обращает внимания?Виктор Мусияка: Есть у нас люди, особенно в конституционном праве, которые могут это сделать. Тот же Шаповал, ныне Председатель Центральной избирательной комиссии, он один из корифеев нашей конституционно-правовой науки. Хотя я и не всегда согласен с его тезисами и выводами, но это уже другое дело. Он очень глубокий специалист, автор серьезных монографии по соответствующей тематике.
В остальном, я вам так скажу, возьмите первый состав Конституционного Суда, там вся профессура – все наши авторитеты в области конституционного права. Поэтому специалисты у нас есть, сейчас и молодежь подходит, хотя она в основном, к сожалению, склонна очень изобретательно подгонять аргументы, которые удовлетворяют и оправдывают необходимый результат. Но вот эта когорта, о которой я сказал, она всегда стояла на позициях уважения к Конституции и закону. Понимаете, когда люди десятилетиями воспитывались на таких материях, им очень сложно действовать по конъюнктуре, которая претит их природе, у них это в крови.Пара парадоксов
Совершенно очевидно, что моральный авторитет в Украине не может быть политиком. Политика в нашем общем представлении — дело настолько грязное и мерзкое, что и говорить о морали в политике глупо. (Мы даже не будем здесь приводить соответствующие результаты социологических исследований — пусть лучше тот, кто считает, что украинская политика может быть моральной, напишет нам на редакционную почту, такое уникальное мнение мы с радостью опубликуем).
В то же время социологи констатируют, что в Украине существует три социальных института, пользующихся наибольшим доверием общества. Вы и сами их знаете. Это — Церковь, армия и СМИ.
Парадокс же в том, что ни первые, ни вторые, ни третьи так и не оказались способны явить из своих рядов общенационального морального авторитета.
Но этому есть простые объяснения.
Продолжение — на следующей странице
Парадокс же в том, что ни первые, ни вторые, ни третьи так и не оказались способны явить из своих рядов общенационального морального авторитета.
Но этому есть простые объяснения.
Украинская церковь (если говорить о самой массовой конфессии) расколота. Те, для кого авторитетами являются Владимир и Кирилл, вряд ли признают таковым Филарета. И наоборот. Ну и не нужно забывать о том, что Глава Церкви, чей основатель проповедовал нестяжательство, не имеет морального права ездить на машинах vip-класса и носить часы за несколько десятков тысяч долларов (сравните с Патриархом Сербским Павлом).
Но армия? Та самая армия, самолеты которой падают на зрителей во время авиашоу, чьи ракетчики попадают в жилые дома и гражданские самолеты? Или принадлежащие олигархам СМИ? (такие счастливые исключения как «Фраза» — все-таки исключения).
Анатолий Онофрийчук, кандидат социологических наук, считает, что виной всему — некорректная методика проведения подобных исследований: «На самом деле, в Украине очень мало профессионалов, которые могли бы корректно инструментально измерить степень доверия к социальным институтам. Доверие к социальным институтам — таким как Церковь, армия, СМИ — вообще довольно сложно измерить. А просто спрашивая у респондента, кому доверяете больше, вы, чаще всего, получите известный в социологии феномен «реакции карандаша на бумагу» (даже если ты задал некорректный вопрос, ты все равно получишь на него ответ). Вот несколько простых примеров: у вас спрашивают, кому вы больше доверяете: милиционеру или журналисту? Прокурору или офицеру танковых войск? Депутату или священнику? Ответы на все эти вопросы очевидны».Гумилев, или А, может, и не надо оно нам?
Согласно концепции Льва Гумилева, существуют такие фазы развития общества, при которых само существование моральных авторитетов не предусмотрено. На определенных стадиях этногенеза общество в качестве императива поведения провозглашает: «Достали ваши авторитеты! Дайте пожить спокойно!».
Может быть, мы на такой стадии и находимся? Правда, при этом нужно учесть, что речь идет о не самой приятной для этноса фазе развития — обскурации. Согласно тому же Гумилеву, наш этнос еще для нее слишком «молод».
Никому ничего не надобность
Наличие морального авторитета предполагает наличие общественного запроса на его существование. Нет запроса — нет авторитетов.
«Фраза»: Существует ли такой общественный запрос в современной Украине?Анатолий Онофрийчук: Нет, он только начинает формироваться. И на то есть причины. А именно: наше общество пережило процесс десоциализации в 90-е годы. Все приобретенные при СССР нравственные ценности были разрушены, они просто исчезли. Миллионы людей маргинализировались. Собственно, вместо общества возникла масса «социальных атомов» (живущих, а точнее выживающих по принципу – «человек человеку волк», - ред.). Для таких людей приоритетными стали вопросы выживания, материальных ценностей. Их моральные приоритеты оказались буквально поставлены с ног на голову.«Фраза»: То есть, им было просто не до морали? В иерархии ценностей преобладал первый уровень «пирамиды Маслоу»?Онофрийчук: Да. При условии, что приоритетом являются ценности материальные, ожидать стремления к неким моральным идеалам не приходится.
Важно понимать, что мы все до сих пор живем в постсоветском обществе. К нему просто не применимо то, что является обычным явлением для западного общества (в т.ч. наличие моральных авторитетов). Мы только-только начинаем выходить из этого состояния.«Фраза»: То есть, в ближайшее время социального запроса ожидать не придется? А когда он мог бы сформироваться?Онофрийчук: Лет через тридцать. Если к тому моменту, конечно, Украина будет существовать как независимое государство.«Фраза»: Огромный срок… А по каким признакам можно определить, что общество «вызревает» для такого запроса?Онофрийчук: Хотя бы по тому, что данная проблема станет одной из доминирующих тем в общественном сознании. О ней будут писать в СМИ, дискутировать, она станет темой ведущих ток-шоу и т.д. Это и будет индикатором того, что данная проблема всерьез заинтересовала людей.Об ошибке
В 2004 году далеко не последнюю роль для победы Виктора Ющенко сыграла его моральность как политика. Команда третьего Президента талантливо разыграла эту партию – притом, что многим было хорошо известно: Виктор Андреевич буквально соткан из недостатков, несовместимых с ролью Главы государства. Одной склонности к кумовству (непотизму, говоря научно) с головой хватило для того, чтобы в итоге загубить пять лет в истории страны.
Тем не менее, в 2004-м создалось ощущение, что запрос на морального политика все-таки существует. Не противоречит ли это нашей концепции о том, что Украина пока еще «не созрела» для национальных моральных авторитетов?
Рискнем предположить, что нет. В то время существовал запрос на «не-Кучму», било ключом желание перемен. Да и потом – после записей Мельниченко и сюжетах о судимостях Януковича казаться моральным было совсем не сложно. Достаточно было ходить в церковь по праздникам и называть маму на «Вы».
Так что Ющенко был морален не более чем на фоне своего предшественника и конкурента…
Грустная шутка вместо выводов
Меж тем в Украине за наши с вами деньги существует аж целая Нацкомиссия по вопросам защиты общественной морали. Но вот смешной вопрос: придет ли хоть кому в голову считать ее председателя Василия «Генриховича» Костицкого моральным авторитетом нации? Ведь, как ни крути, именно ему поручено определять – что морально, а что не очень (правда, пока что вершиной моральной мысли Костицкого, как по-нашему, является «научно-нормативное» определение фелляции и аналингуса, видимо, наиболее близких «мораленфюреру» действ).
P.S. Ни Егор Стружкин, ни Василий Тепляков на роль моральных авторитетов не претендуют. Что касается личных предпочтений авторов (а было бы странно, если читатель не задался этим вопросом), то, кроме Христа, это… Леннон и Шевчук. De gustibus non est disputandum.
