Жила-была девочка Галя. Жила она плохо, в селе в Львовской области, где мама работала в местном колхозе на буряковых плантациях, не разгибаясь с утра до ночи. Гале на буряки не хотелось категорически, Галя хотела жить красиво.
Для того, чтобы жить красиво, надо было вырваться из родного села, подальше от цукристых плантаций. Но как-то не получалось. Пыталась Галя два раза поступить учиться - дальше первого экзамена не получалось. И то понятно - гуси, куры, сельская школа, откуда там знаниям взяться. Наконец, удалось от ненавистных буряков сбежать, правдами и неправдами устроиться в районной газете машинисткой. Но, как оказалось вскоре, работа машинисткой не слишком отличалась от колхозных плантаций.
Требовался гениальный ход. Ход, как обычно, подсказали старшие товарищи. Газета, где работала Галя, была органом Миколаевского райкома партии. К местным партийцам проверить и наставить, а то и просто отдохнуть в живописных предгорьях Карпат регулярно наведывались ответственные товарищи из руководящих инстанций разного рода и калибра. После поучений и наставлений всем этим товарищам требовалось отдохнуть и расслабиться, отойти немножко от дум державных. Вот тут и Галя понадобится — песни там спеть, на столе станцевать, то да се...
Вот так стала Галя главным специалистом по оказанию, так сказать, номенклатурных эскортных услуг. Вначале - на районном уровне, потом - на областном, наконец - на республиканско-союзном, когда простую сельскую девочку подвозили вечерком и до утра во всесоюзную здравницу Трускавец, где отдыхали наивысшие чины партийно-советской номенклатуры из Киева и Москвы. И жизнь значительно улучшилась, жизнь удавалась - ушли даже ночные кошмары, где Гале снилось как она в позе «зю» машет тяпкой на бескрайнем буряковом поле.
Следующий шаг Галя сделала сама. Она обнаружила среди многочисленных «эскортируемых» некую особую породу, с особым вниманием выслушивающую ее обычные бабские жалобы на соседей, сотрудников и начальников. Причем, эти люди, как оказалось, исключительно «с горячими сердцами и чистыми руками», готовы были не просто выслушивать Галины бредни, но и оказывать взамен серьезные услуги.
Вот тут-то жизнь и начала налаживаться. «Эскортируя и закладывая», Галя понеслась по жизни, покоряя все новые и новые высоты.
Сначала Гале открылись двери того самого недоступного высшего образования. И не какого-нибудь, а самого Львовского университета, да еще и самого престижного факультета журналистики. Причем, двигала Галю настолько серьезная организация «на три буквы», что приемная комиссия даже не заметила в ее вступительном сочинении более двадцати грубых грамматических ошибок.
Поднялась Галя по жизни так, что трудоустройством ее во Львове уже занимался лично шеф львовской конторы той самой «горячесердечной и чисторучной» организации Станислав Иванович Малик. Именно он позвонил руководителю областной комсомольской газеты «Леншська молодь» и очень настоятельно порекомендовал принять на работу нужного человека. Причем, не просто принять, а поручить Гале кураторство неформальных молодежных организаций, разных там «Братств Льва», «Клуба творческой молодежи» и других, возникавших в ту пору, как грибы после дождя. А на робкие возражения, что, мол, «ценная кадра» ни опыта, ни таланта не имеет, рекомендующий жестко отрезал: «Вам бы такой опыт, как у нее. А тексты у нас есть кому писать».
Собственно, кроме нескольких опусов авторства безымянных «писателей в погонах», других журналистских подвигов за Галей на тот период не числилось. Да до того ли было! Весь творческий порыв, вся энергия Гали уходила на творения несколько другого рода - тех, что пишутся обязательно от руки, а вместо подписи - оперативный псевдоним. Вокруг было столько талантливых, неординарных, успешных людей. И всех их Галя люто, от души ненавидела, и всех их надо было «заложить» - втершись в доверие и обязательно с «патриотическим» огоньком в блудливых глазках - ох, не пропал даром «эскортный» опыт! А то, что у всех этих людей, к их беде повстречавших Галю на своем пути, жизнь начала ломаться - никогда ее не интересовало.
В конце концов, Галя нацелилась на «крупную дичь», за сдачу которой можно было и медальку отхватить. В конце восьмидесятых родной для Гали «конторой» готовилось четвертое, по планам, последнее «дело Чорновила», в котором Галя должна была исполнить сольную партию, но тут случилась неприятность. Неприятность состояла в том, что вдруг, в один момент, рухнула и страна, где процветала Галя, и сама «горячесердечная и чисторучная» организация приказала долго жить.
И пошла Галя по новой - демократической - жизни, пользуясь навыками ранее приобретенными, но обнаружилась еще одна закавыка - прорезалась глубинная страсть к деньгам. Впрочем, старшие товарищи и раньше эту страсть видели и даже дружески подначивали - регулярные вспомоществования Гале выписывали только в сумме, кратной тридцати рублям. Но тут выяснилось, что Галя одновременно пытается совместить и «эскортирование», и тайную службу и личный приработок. В результате начали конфузы получаться.
То Галя у начальства квартиру спионерит, то деньги, переданные канадскими греко-католиками через Галю в Украину, «загадочно испарятся», и владыка Гринчишин никак ни Галю, ни денег найти не может, то члена Римского клуба Гаврилишина по время интимных вояжей в Женеву чистила, как липку, то афера майора Мельниченко, в пиар-обеспечении которой Галя принимала деятельное участие, как-то не тем концом оборачивается.
В общем, почувствовала Галя, что земля под ногами начала дымиться и поменяла жизненные ориентиры.
Целью номер один стало: «Найти лоха». Целью номер два - «Присосаться к нему».
И снова все у нее сложилось. И лоха нашла, самого большого во всей стране, и присосалась к нему. Даже регулярно обещает о лохе книжку сочинить, но никак не получается. Признается друзьям и домочадцам, что как только начинает писать первую страницу «про железную поступь Хозяина» - от смеха давится, аж до икоты.
Службу совсем забросила, так, брякнуть чего-нибудь в телеэфире, Тягнибоком поруководить, другую провокацию затеять. При этом непременно «срубить с соратников» куш пожирнее. В общем, посолиднела Галя, заматерела, требует именовать себя не иначе как «львовская пани».
Только никак Галя на «пани» не тянет.
Для таких, как она, в ее любимом галицийском диалекте есть более подходящее слово - «Шмата».
Всю свою жизнь Галя стоила на двух принципах:
1. Люди вокруг, в основном, порядочные и нравственные.
2. Если по отношению к этим людям поступать подло и безнравственно - их всегда можно обмануть, попользовать в своих интересах, а потом - сдать. А уж «лоха постричь» - вообще дело святое.
Одного только Галя не учла - ее давние «кураторы» из того же теста сделаны, что и она, а по части мелкой продажности и ей самой фору дадут...
Перепечатка из "ОРД"
Источник: Степан Горчишин, специально для «ГПУ»Фото с сайта "ОРД":
