Когда песня признается народной, ее автор становится знаменитым. Конечно, правота этого утверждения более всего относится к композиторам, ибо поэты в своем большинстве во все времена редко бывают не то что знаменитыми, но даже известными. Наверное, так можно сказать и о замечательном киевском поэте и издателе Олеге Фёдорове, одно из стихотворений которого, опубликованное множеством интернет-сайтов, обрело статус «народного», получив десятки тысяч «лайков» и одобрительных комментариев. Вот отрывок из этого стихотворения:
Ты помнишь, дружище, вьетнамские кеды?
Коленную выпуклость детских колгот?
Настольный хоккей у блатного соседа?..
А ну-ка, напомни, какой это год?
А помнишь те, вязаные рукавицы,
да-да, на резинке из старых штанов?
Сестер разлученных серьезные лица
в наивном, как сказка, индийском кино?
Как строили мы во дворах «халабуды»,
и не были метры хрущевок тесны?
Ты помнишь, как пахли пожухлые груды
листвы подожженной? А запах весны?..
Видимо, искренние и трогательные строки сумели «чувства добрые пробудить» не только в душах ровесников автора, помнящих времена дефицита «вьетнамских кед» и многого другого, но и у более молодых завсегдатаев интернет-пространства, которых трудно заподозрить в сентиментальности и поэтической меланхолии. Как ему это удалось, кто он и чем занят сегодня, о чем думает, что читает и пишет, — об этом мы говорим с автором нескольких поэтических книг, директором издательства «Друкарский двор Олега Фёдорова», руководителем объединения «Киев ПОЭТажный», организатором международного литературно-музыкального фестиваля «Интереальность» Олегом Фёдоровым, который свои стихи публикует под псевдонимом Олег Никоф.
«Счастье — заниматься любимым делом,
которое приносит духовное и материальное удовлетворение»...
— Вот об этом — и первый вопрос. Откуда такой псевдоним, что он обозначает? И как уживаются друг с другом поэт Олег Никоф с редактором, издателем, директором Олегом Фёдоровым?
— Случайно возникший псевдоним Олег Никоф — это ни что иное как простое сокращение моего реального имени: Олег НИКО-лаевич Ф-ёдоров. Мне не стыдно ни за отчество, ни за фамилию, поэтому я их в псевдониме не менял, а просто «аббревировал». В этом смысле, Фёдоров и Никоф — одно и то же лицо. Но псевдоним помогает мне избегать совпадений с другими Фёдоровыми, коих на Руси (в том числе, и Киевской) чуть ли не каждый десятый. Никоф, как человек пишущий, практически уникален, а Фёдоров — его бытийная, или даже юридическая ипостась. Я ведь в налоговой не могу отчитаться как Никоф. Да и в Книжной палате тоже.
— Геннадий Шпаликов очень точно написал об истоках творчества: «Бывают крылья у художников, / портных и железнодорожников, / но лишь художники открыли, / как прорастают эти крылья. /А прорастают они так / — из ничего, из ниоткуда. / Нет объяснения у чуда, / И я на это — не мастак!» И, все же, как прорастают ваши стихи? Каким было начало литературной и издательской деятельности?
— Знаете, я не называю это «деятельностью», это просто образ жизни, наверное. Хотя, конечно, — есть некие деяния, стало быть, на обыденном уровне, это деятельность... Литературная началась давным-давно, в старших классах средней школы. Покажется, конечно, нескромным — называть юношеские стихи «стартом» творческой жизни, но это именно так.
Потому что много позже, лет через двадцать с той поры, когда они были написаны, я открыл свои школьные и студенческие доармейские записи, слегка отредактировал некоторые тексты, и... никто не заподозрил, что написаны они мальчишкой... Хотя, если говорить о первой официальной публикации, то она случилась, когда мне было пятнадцать лет, в районной газете «Ленинский шлях». Тогда платили неплохие гонорары, и я помню, как однажды нам в дверь позвонили, и почтальон спросил: «Фёдоров Олег здесь проживает? Распишитесь!» Гордости моей не было предела! В талоне к оплате значилась космическая для 1982 года сумма в 9 с копейками рублей! Такое вот начало... А издательские проекты случились в относительно недавнем прошлом. Хотя я с 1998-го года, собственно, занимался изданием разного рода развлекательных журналов, но книгоиздание было вне моих интересов. И к нему я пришел, как говорится, «по принуждению». На одном из сайтов, где творческие люди размещают свои стихи, меня попросили издать коллективный сборник тамошних поэтов, мол, издатель же! Я взялся. Получил все необходимые разрешительные документы для этого и выпустил альманах. Было это в 2010-м году. Сегодня наше издательство занимается подготовкой книги уже из третьей сотни...
— Вот еще строки о творчестве: «Едем, едем... Этот кружит, тот петляет по спирали. И следит — не сесть бы в лужу, чтобы вдруг не обогнали. А дорога-то — щербата. Проезжаем чьи-то даты, чьи-то хаты, казематы... В небе скачет конь крылатый...» Как удается держаться в седле крылатого коня, пустив его по рытвинам и ухабам книгоиздательского бизнеса? Какие приоритеты для себя считаете наиболее важными?
— Многогранность жизненных устремлений на самом деле относительна, ведь все, чем приходится заниматься, так или иначе, находится в одной парадигме. Заседания литературной студии, фестиваль, работа в жюри разных литературных конкурсов, издательская работа взаимосвязаны и дополняют друг друга. И в этом смысле я счастливый человек, у меня есть любимое дело, которое приносит духовное и материальное удовлетворение, а главное — общение с хорошими, умными, творческими людьми. Думаю, не каждый может похвастаться этим. А приоритеты... Их сама жизнь подсказывает. Еще десяток лет назад хотелось писать. Точнее «не моглось не писать», и это было самым важным. Сегодня пишется редко, зато есть сильное желание сделать хорошие книги хорошим авторам. Завтра, предполагаю, может возникнуть идея фикс издать свою, давно задуманную, книгу, наконец.
«Люблю читать и издавать хорошие книги»
— Не удержусь от еще одной цитаты из Вашего стихотворения: «Признаюсь, я не видел слез у бати, хотя не обошла его беда... Прости, отец, что плачу так некстати. Я счастлив был, поверь мне, в те года...» Что из написанного считаете для себя программным, наиболее важным? Какими изданными книгами гордитесь?
— Мне трудно судить о написанном мною с точки зрения «программности». Просто никаких задач перед собой не ставил никогда в этом смысле. Есть стихи популярные, это легко понять, проверив частоту их цитирования в интернете. А есть те, которые дороги лично мне. Либо в связи с поводом для их написания, либо по иной причине. Знаете, вот о популярности стихотворения «Ты помнишь, дружище...» я узнал именно из интернета, причем случайно. Хотел его кому-то прочесть, и чтоб текст был под рукой, «спросил о нем у гугля». И изумился, увидев, что оно цитируется в Сети какие-то безумные десятки тысяч раз... Но лично для меня сегодня самым «моим» является иное стихотворение, точнее, несколько стихов. И они, конечно, о любви. Книги, за издание которых мне не стыдно, которые вызывают гордость, конечно, есть.
Например, книга «На перекрестке судеб» — это собранные под одной обложкой интервью, взятые моим другом Тарасом Кудрицким, ныне, увы, покойным, у знаменитых людей. Многие из них уже тоже ушли, кто-то еще жив... Евгений Леонов, Михаил Шемякин, Александр Демьяненко, Эдуард Асадов, Лев Дуров, Ирина Роднина, Ирина Скобцева. Беседы с ними — своеобразный срез эпохи, 90-х годов прошлого столетия. Это было противоречивое время потерь, надежд, веры в перемены... Уникальный документ. Горжусь книжной серией «TEXTUM @RANEUM», которую мы вместе с Виктором Шендриком хотим видеть престижной и по-настоящему интересной. В ней — книги Алексея Курилко, Евгении Бильченко, Бориса Верховцева, самого Шендрика, Василия Чернявского — все достойны прочтения, все предмет гордости.
— Продолжу еще одной цитатой из Вашего поэтического сборника: «Ты говоришь, — все хорошо... А мне б отвлечься... Как будто день один прошел — минула вечность... Я думал, мне достанет сил — на дни ли, годы ль... Казалось, я не уходил, — гостил поодаль...» Какие чаще других вспоминаются встречи и события?
— Ну, событий интересных, как у всех нас, было немало. Можно было бы вспомнить и службу в армии, и учебу в университете, и многочисленные литературные фестивали, (конечно, в первую очередь, придуманный вместе с поэтом Еленой Дараган-Сущовой киевский фестиваль «Интереальность»)... Но сейчас хочу вспомнить подаренное мне судьбой общение с великолепным Львом Болдовым. Это не была дружба в полном смыле этого слова, это было именно общение, уважительное и теплое. Оно было потрясающе важным и полезным, настраивало на творчество и добрые дела. И это не пафосное утверждение. Это правда. Жаль, что жизнь Лёвы трагично оборвалась так рано. Дорожу дружбой с замечательным писателем, бардом Виктором Шендриком, ценю отношения с редактором журнала «Радуга» Юрием Ковальским, дающим повод думать, что все у нас будет хорошо. Радует созвучие душ с Евгенией Бильченко — «братом Женей» — то, что в последнее, такое непростое время, вдруг проявилось, и я это ценю особо. Мудрые советы Владимира Гутковского — ну как без них? Пусть простят меня те, кого сейчас не назову. Людей, встреча с которыми на самом деле важна, много. Каждая встреча — подарок судьбы, прошу прощения за избитость сравнения, но это именно так.
— «Прочитано так мало. Читается так трудно. Дорога от вокзала уходит прямо в будни...» Что читается в будни и праздники, не по работе, а для души? Какие книги, журналы привлекли в последнее время внимание?
— Для души — это исторические, в том числе и на тему альтернативной истории, книги. Их нынче много, и много же всякой чепухи, но порой попадаются настоящие, интересные попытки осмыслить прошлое иначе, чем мы привыкли по официальной версии. Действительность сегодня такова, что душа ищет альтернативы, даже в прошлом! С интересом прочитал книги Дмитрия Быкова «13 Апостол» о Владимире Маяковском, Натальи Громовой «Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы. Из литературного быта конца 20-х—30-х годов» (название говорит само за себя). Еще на столе — романы Юрия Буйды и Алексея Слаповского, книги Москвиной и Шлинка, Фаликова и Вирабова, Гончаровой и Карпинос, Гордина, Нилина, Юзефовича, Варламова, Франзена, Уэльбека... А из журналов любимым и самым читаемым остается, конечно, «Радуга». Он же родной! Интересны издательские проекты Евгения Степанова, среди которых «Поэтоград», «Дети Ра», «Литературные известия», «Зинзивер», толстые российские журналы, «Слово-Word», «Этажи», «Чайка», «День Литературы», «Зарубежные задворки», «Сетевая словесность», «Подлинник... В Калининграде вот в последнее время появился, на мой взгляд, очень хороший журнал «Берега». Там отличная команда работает.
Всенародно известными стать не дано современным поэтам...
— «Всенародно известными стать не дано современным поэтам. Их слова вылетают, как птицы в окно, и — без ответа. Маломощны их книги, как Даймлер и Бенц в самом начале, и, к тому же, утерян терновый венец. Вы не встречали?» Что происходит с литературой, поэзией сегодня? Востребована ли вообще серьезная книга?
— А что происходит с литературой? Она есть и соответствует веяниям времени. Как сказал классик: «Но чтобы вывод под стих подвесть, в нем были такие слова: „Жизнь такова, какова она есть, и больше — никакова!“» Какова жизнь, такова и литература. Наша жизнь полна конъюнктуры, она «монетизирована», вокруг полно маргиналов разного рода... Вот и в литературном процессе все это отражается, как в зеркале. К сожалению, хороший автор сегодня очень рискует так никогда и не быть изданным, не явить себя миру и граду, что удручает. Потому что все вокруг коммерциализировалось. Да и идеологизация заметна невооруженным глазом. А их симбиоз — вообще, как сон разума, чудовищ порождает. Вот и появляются заказушные тексты, к литературе имеющие отношение опосредованное, которые кто-то «раскручивает», выполняя либо политические, либо коммерческие заказы. Были бы деньги. И они как раз на это находятся. А «нетленные» тексты, как и в иные времена, лежат в столах. Есть, правда, интернет, который по меткому выражению, «все стерпит» — даже настоящую литературу! Вот поэтому мы и задумали книжную серию, в которой издаем книги авторов, найденных в Сети. Считаю большой удачей издание книги «Фигура речи» Виталия Заиченко из Израиля. Настоящий поэт, без оговорок.
Особая тема — взаимоотношения с государством. Для меня, как издателя, она лежит в плоскости налогообложения и цензуры, не более. В остальном государство никак не участвует в том, что делаю я. Скажу точнее: лишь бы не мешало. А о помощи от государства я уже даже не мечтаю. Мне кажется, что чем меньше государство (а это ведь всегда бюрократическая машина) вмешивается в литературный процесс — тем лучше.
Серьезная книга, тем не менее, востребована. Но — «узок круг этих людей», которым она интересна. Это результат чудовищной дебилизации общества, особенно молодежи, в последнюю четверть века. Посмотрите — балом правит «сериальность», «брендирование», «рыночные технологии» — усилия вкладываются только в проекты, которые принесут прибыль. Серьезная книга неприбыльна, так как тираж ее по востребованности невелик. А значит, не интересна коммерческим издательствам. Или издается как жест доброй воли издателя, удовлетворение его моральных амбиций, что тиражу читателей, конечно, не прибавляет. То же самое, но еще в большей степени относится к поэтическим книгам. Их тираж обычно не превышает количество друзей и родственников автора. И, все же, умная, интеллигентная книга жива, и тому свидетельство полки книжных супермаркетов. Есть надежда, что все переменится. Думаю, это произойдет, когда в обществе будут превалировать иные ценности. По крайней мере, в Европе книжные магазины — одни из наиболее посещаемых, читающих молодых людей там сегодня гораздо больше, чем у нас. Увы...
— «ИНТЕРЕАЛЬНОСТЬ» — это реально круто!" Это утверждение я прочитал в интернете, и к Вам оно имеет непосредственное отношение...
— Киевский международный фестиваль «ИНТЕРЕАЛЬНОСТЬ» существует пятый год, и его уже не зря литераторы называют «крутым». Маленький юбилей — 5 лет мы отметим в августе 2017-го. С каждым годом в конкурсном отборе, который участники проходят в Интернете, все больше авторов, и это отрадно. Первый фестиваль привлек около сотни конкурсантов, а в 2016-м году их уже было около трехсот! Да и в «реальной», несетевой части фестиваля, участников все больше. Мы активно сотрудничаем с коллегами из Беларуси и России. Главная цель фестиваля — единение «ИНТЕРнета и РЕАЛьности» для творческих людей, увлеченных литературой.
В рамках четвертого фестиваля, например, среди участников из России, Украины, Беларуси, США, Германии, Израиля, Канады, Дании, Швейцарии, Венгрии, Словакии, Финляндии был проведен поэтический конкурс «Есть у каждого из нас тайна...», посвященный 75-летию со дня рождения Сергея Довлатова. В пяти номинациях авторитетное жюри определило победителей. Тексты лауреатов и всех, вошедших в шорт-листы, мы опубликовали в книге, которую с удовольствием всем участникам подарили. Издание итоговой фестивальной книги — это уже традиция. Сейчас идет работа по подготовке очередного фестиваля.
Таинственные страсти.
В кино почти, как в жизни, но не так...
— Об искусстве кино, которое в меру таланта создателей отражает окружающую реальность, у Вас есть такие строки: «Диалоги в немом кино, — / только взгляды да жесты рук... / С ним не дружит она давно, / Он давно ей уже не друг....» К сожалению, не дружат не только герои стихотворения, но и кино (телевидение) с литературой. Как Вы думаете, почему? Или я ошибаюсь... На мой взгляд, телевидение очень мало говорит о книжных новинках, не пропагандирует чтение. Нравы общества это явно не улучшает...
— Даже не знаю, что сказать по этому поводу. Я практически не смотрю телевизор уже несколько лет. Телевидение ведь один из основных инструментов воздействия «на мозги», а мне не очень нравится, когда мне что-то навязывают. В этом смысле интернет как источник информации более корректен — в нем можно выбрать себе интересный контент и блокировать неактуальный. С телевизором так не получается. Обратите внимание: сегодня некогда единый «советский народ», ну, например, украинцы и россияне — смотрят разное телевидение. Не буду продолжать, думаю, мысль понятна. А то, что у телебизнесменов не в почете книжные новинки и чтение, это несомненно. Начитанный, образованный человек быстро отличит «незабудку от дерьма» и потреблять «мыльное неподобство» откажется, станет менее манипулируемым, внушаемым. А это противоречит задачам современных медиамагнатов, стремящихся стать властителями дум, вернее, их отсутствия. И, все-таки, иногда телевидение вспоминает и литературу, и литераторов...
— Вы имеете в виду сериал «Таинственная страсть», героями которого стали не бизнесмены и «менты», а знаменитые поэты, кумиры поколения «шестидесятников»? «Ну, вот и все, да не разбудит власть / Вас, беззащитных, среди мрачной ночи; / К предательству таинственная страсть, / друзья мои, туманит ваши очи...» Эта формула Ахмадулиной актуальна и сегодня, как во времена ее написания. Догадываюсь, что в порядке исключения Вы этот сериал посмотрели. И как он Вам?
— Честно говоря, две трети сериала показались нудноватыми, и лишь финальные серии увлекли. Понятно, что сериал и как экранизация романа Василия Аксёнова, и как телевизионный продукт, получился резонансным. Его ждали, о нем говорят, его смотрят. Кстати, фильм сильно отличается от романа, что естественно. На экране я почти не ощущаю примет времени. В чем они? В пьянстве? В изменах всех и всем? В нелюбви к стране? (Она, конечно, давала повод. Но...)
Роман Кармен был по всем отзывам человеком порядочным. Вся эта любовная история (очень некрасивая) проникнута, похоже, мотивом мести. Да, и с Нагибиным эпизод тоже с подлинкой. Все-таки это не абстрактные фигуры, а живые (пусть в прошлом) люди, известные, многими любимые как авторы. Зачем так? По отношению к Евтушенко — просто непростительно.
Вот отрывки из его стихотворного отзыва о фильме: «Я боялся этого фильма. Наша молодость не была ни двуличной, ни простофильной... Но всего изменить не могла... Сценарист, где же ваша совесть, даже Белу, и ту очерня? Ну зачем после смерти ссорить вы хотите с любимой меня?..
Мы в цензуре — в жестокой люльке вырастали, ее разломав. Ну а в фильме сплошные танцульки. Где же весь наш рисковый размах? Где гражданская наша отвага? В фильме все мы из мелких бузил...»
Не хочу обсуждать стихи, но это — мнение не просто очевидца, а героя, участника событий. Временами фильм — действительно групповой портрет в интерьере. А чаще — интимная история любви и измен, и рядом — как антураж, былые кумиры. Очень хорошо играют Морозов, Хаматова, Янковский... Все хорошо играют. Но время «оттепели» (а речь ведь о нем) было, что ни говори, добрей. При всех недостатках и уродствах. Добрее — в отношениях большинства людей. Хотя боялись лишнее слово сказать, и небезосновательно.
Сегодня снова много говорят об интеллигенции и ее роли в судьбах Родины. Опять навешиваются ярлыки «пятой колонны», появились даже разговоры о т. н. «шестой колонне». На фоне происходящих в обществе процессов идет дискуссия — а кто виноват в развале СССР... Уж не эти ли (тут можно вставлять разные слова) — например, «шестидесятники»? Сравнивают их с сегодняшними «инакомыслящими»... Думаю, появление сериала «Таинственная страсть» как раз в таком виде, с такими акцентами именно сейчас неслучайно. Фильм, на мой взгляд, сознательно и весьма тонко развенчивает обаяние того времени и героев.
— И снова Ваши строчки: «Ты играешь, и, кажется, вроде я замер в мире неправильном „некоем“»... Для тебя — это только мелодия... Для меня эта музыка — реквием..." Что-то слишком часто стал звучать реквием в душах. Почему человечество не прислушивается к добрым советам, не вчитывается в мудрые книги, не следует христианской морали, в конце концов. Ведь Слово, которое было в начале, учило добру и милосердию. Где оно?
— А человечество разве хоть когда-то прислушивалось к этому самому Слову? История человечества — история «неслышания» Слова. Разве не вкусили запретный плод, невзирая на запрет, библейские первочеловеки? Разве не распят был Христос, взывающий к любви? Не призывами ли к морали веками прикрывались всегда самые бесчеловечные деяния великих и малых мира сего? Где оно — Слово? Оно есть. Но слышат его немногие. Помните Экзюпери — «глаза слепы, искать надо сердцем». Иначе любая мораль превращается в морализаторство. Когда-то я писал верлибры, позволю себе вспомнить один в тему:
Если когда-нибудь
Люди разучатся слышать звуки
Им будет легче
Понять друг друга
Из-за того, что Слово —
Источник непонимания —
Было вначале
А завершением будет
Безмолвие
Единенья.
Но пока мы слышим и стараемся понять, не все потеряно. «Понять друг друга и простить — вот в чем надежда. Поскольку „быть или не быть“ страшит, как прежде». Надежда жива, пока пишутся стихи, печатаются книги, проводятся фестивали. Так считает поэт и издатель Олег Фёдоров-Никоф. И с ним трудно не согласиться.
