Бывший врач сборной СССР Савелий Мышалов рассказал в интервью «Матч ТВ» о совместной работе с Валерием Лобановским.
— Лобановский водил команду по театрам. Был в сборной такой менеджер — господин Украинчик. В предсезонку он каждый день организовывал ребятам походы в кино. Футболисты к этому привыкли. Как-то вечером к нему подходит Трошкин: «Кино сегодня будет?» Украинчик — ему: «Товарищ Трошкин, вы дома тоже каждый день в кино ходите?» Вообще-то он довольно жадный был — вплоть до того, что просил воду, которую ребята недопивали, выставлять на следующий день. Мы с Лобановским однажды его разыграли — привезли с собой черную икру, чтобы дать ребятам на завтрак. А дело было во Франции. Пошли с массажистом и стали ее ложками раскладывать. Тут заходит Украинчик: «Это что?». Я отвечаю: «Да вот, икру заказали». Он чуть не умер! Кричал: «Да вы хоть знаете, сколько эта икра здесь стоит? Я вас премии лишу». Успокойся, говорю, это моя икра.
— Вы помогали Лобановскому не только в сборной, но и в киевском «Динамо».
— Да, одно время я мотался между Москвой и Киевом. У «Динамо» было два своих врача, но Лобановский меня очень уважал. В Киеве мне даже выделили постоянный номер в гостинице. Помню один звонок Лобановского: «Савелий Евсеевич, нужно приехать в Киев. У Буряка серьезная проблема». Мчусь на вокзал. А билетов нет! И тут идет сотрудница аэропорта — я подхожу, представляюсь врачом киевского «Динамо» и прошу помочь. Она спрашивает: «А как ваша фамилия?» Я говорю: «Мышалов». Девушка удивляется: «Ничего себе! И я Мышалова! Впервые встречаю однофамильца». Взяла меня за руку — и повела к своим. Ребята забрали меня в кабинку — сиди и не рыпайся! Так и долетел. А один раз меня гаишники подвозили на сборе. Ребята потом смеялись: «Савелий Евсеевич, вы как в ГАИ-то попали?»
— Когда игроки бунтовали против Лобановского, это было из-за нагрузок?
— Да, началось все еще на сборе. Лобановский давал повторный бег в горку, ребята языки на плечах таскали. А когда играли в дыр-дыр, футболисты стали колотить тренеров по ногам! Лобановского попросили это закончить: «Валера, они нас бьют». К следующей игре команда готовилась самостоятельно, никого на базу не пускала. Был тренерский совет во главе с Мунтяном и Коньковым. Но «Днепр» их дернул — и все. Убрали Базилевича, которого ненавидели, и Петрашевского. А Лобановский остался.
— 0:5 от «Пахтакора» — как это вообще могло случиться?
— В «Динамо» был такой вратарь — Самохин. В Ташкент поехала не вся основа, и в воротах стоял не Рудаков, а он. Это был кошмар. На следующий день примчались кураторы — ЦК, КГБ... Потом до Лобановского дошло, что накануне Самохин проиграл в карты крупную сумму денег — и поэтому сдал игру. Тут же отчислили!
— За что еще Лобановский мог отчислить?
— В «Динамо» была могучая кучка любителей выпить — Бессонов, Заваров, Демьяненко, Кузнецов. Про Бессонова Лобановский говорил: «Если я его отчислю, он же под забором умрет». Как к сыну относился!
Сам Лобановский никогда не ходил по номерам — прекрасно знал, что может там увидеть. А ребята тоже хитрые — приходили в номер, ложились, ждали обхода, а после 11 убегали. Помню, в Торонто играли — а там же украинская диаспора, девки в вышиванках! Валерий Васильевич смотрит на это: «Надо бы обойти». Я говорю: «А зачем?» Он задумался: «Да, ты прав». Вечером в номерах ни одного человека не было!
После всех этих заграничных стран ребята под впечатлением были: «Савелий Евсеевич, вы видели, как тут живут? У нас же [ничего] нет». В одной из поездок выделили время, чтобы отовариваться. Валерий Васильевич с трудом загнал всех в автобус, но по пути ребята увидели еще один магазин, где были какие-то скидки. Игроки попросили остановиться — купить подарки женам. Лобановский посмотрел на время: «Один час». Игроки как угорелые понеслись в универмаг, а Лобан остался в автобусе. Морозов — ему: «Дал бы им еще хоть полчаса. Это тебе ничего не надо — все и так в Киеве привозят».
— Черенков не поехал в Мексику из-за болезни?
— Я был свидетелем его заболевания. Все началось в Тбилиси, там его засек Родионов — на обеде Федор отодвинул тарелку и сказал, что есть не будет, потому что там соль тяжелых металлов. Потом в номере начал кого-то ловить. Родионов позвонил Бескову, тот — мне. И мы направили Черенкова в седьмую психиатрическую больницу — там были ребята-болельщики.
Малофеев — молодец, пытался встроить Черенкова в сборную. Психологически это было правильно. А потом мы поехали на сбор в Мексику, и там случилось обострение. Ночью Черенков приходит и говорит: «Моя жена умерла, мне нужно позвонить в Москву». Я разбудил начальника команды, мы стали его успокаивать. Федор и к ребятам по ночам ходил. Но они его оберегали, потому что любили страшно. Взять Черенкова на чемпионат уговаривали из ЦК, в Москве чуть ли не с петицией в Новогорск приходили. Лобановский все на меня кивал: если врач возьмет — хорошо. Я популярно объяснил, что на высоте 2200 метров мы можем Черенкова погубить.
— Ваше самое сильное впечатление от игрока Черенкова?
— Матч с Португалией — 5:0. Как они тогда играли с Гавриловым — это что-то! Хотя Лобановский их не брал, его Морозов уговорил. У них были очень дружелюбные отношения. Был такой номер, тут нужно матом ругнуться. Едем с товарищеской игры в Италии. А Морозов тогда тренировал ЦСКА. И вот он говорит Лобановскому: «Валерий Васильевич, возьми Татарчука в сборную!» Лобановский молчит. Морозов — опять: «Твою мать, возьми ты Татарчука, он же сильнее твоего Заварова!» Лобан не вытерпел. Поворачивается: «Знаешь, что я тебе скажу? Ты [ничего] в футболе не понимаешь!»
