Волонтеры фонда «Медиа-инициатива» привезли семье беженцев обогреватель и одежу, а теперь стараются подыскать нормальное жилье.
Киев. Троещина. Старое облупленное здание, в котором размещаются супермаркет, несколько магазинов и тренажерный зал. А с другой его стороны в небольшой комнатке когда-то было швейное ателье. Здесь нет отопления, в старых окнах видны щели, это помещение вообще-то не должно быть жилым. Но сейчас это помещение снимают (!) родители с тремя маленькими сыновьями. Их дом остался в Артемовске, на Луганщине, где сейчас стреляют. Именно из-за детей и «неправильной» прописки арендовать нормальную квартиру или дом не получается — все просто-напросто отказывают. И перед похолоданием эта проблема становится все острее и острее.
Признаться, найти бывшее ателье достаточно сложно. Неприметную металлическую дверь не видно из-за припаркованных автомобилей. Открывает мама — Анна Гвоздь.
Она ведет нас через узкий коридорчик в комнатушку, где еле помещаются стол, двухъярусная кровать, два небольших диванчика и шкаф. Всего здесь живет пять человек: мама, папа и трое мальчишек. Старший сын учится в пятом классе, средний — должен был пойти в первый, а младшему еще нужен садик, правда, особенный, для слабослышащих детей. Отец семейства на дежурстве — ему удалось получить работу охранника.
Сегодня волонтеры привезли обогреватель, теплую одежду и обувь. Но одного обогревателя ничтожно мало, чтобы пережить зиму. Об этом постоянно сокрушается Анна, рассказывая свою историю.
"Мы родом с Луганщины, город Артемовск. Мы жили в своем доме очень хорошо, дружно и счастливо, пока все это не произошло. Когда ситуация в Славянске стала серьезной, наши друзья ездили туда помогать людям. Потом постепенно это все начало подходить к нам, мы уже не могли спокойно выезжать за пределы города, стали появляться блокпосты, в город заехала военная техника, появились военные. Это было жутковато. Даже пару танков видели«,- рассказывает Анна.
«Дети — они и есть дети, им это было интересно... Недалеко от нас есть город Петровское. Когда уже там начались бои, супруг вышел в магазин и услышал выстрелы, автоматные очереди, стало ясно, что происходит что-то серьезное. Тогда мы начали искать варианты, как уехать из нашего города. А друзья у нас есть только в Киеве, больше нигде. Но у нас был друг по соцсетям. Вживую мы с ним никогда не общались, но он нам очень помог, когда нужно было собрать деньги для лечения младшего сына», — продолжает она, с улыбкой обнимая младшего, самого непоседливого. Старшие в это время сидят на кровати, занятые гаджетами.
Именно этот интернет-друг помог семье купить билеты на поезд и уехать во Львов.
«Он купил для нас билеты на поезд и сказал, что выезжать нужно срочно, буквально на следующий день. До Львова мы впятером ехали на трех верхних полках, потому что мест вообще не было. Потом мы приехали в Трускавец, поселили нас в шикарный отель. Там мы прожили месяц. Выехать нам удалось более-менее нормально. Но буквально через неделю после отъезда мы узнали, что произошел взрыв на железнодорожном полотне, из-за которого выехать из Луганска стало невозможно. Подумалось тогда: как вовремя уехали... Мы успели только схватить документы и два маленьких чемоданчика с летними вещами и какой-то более теплой одеждой для детей», — объясняет она.
Осложняет ситуацию здоровье младшего сына. Ему нужен постоянный уход, специальное учебное заведение и помощь специалистов.
«Сначала думали обосноваться во Львове, но поскольку младший сын у нас не слышит, то для него нужны специальный садик и нейрохирургическая клиника. Там не нашлось таких учреждений. Потому мы пытались подыскать что-то в Калуше Ивано-Франковской области, но там требовали прописку, которой у нас не было. В Киев мы приехали 16 июля. Я пошла в Департамент социальной политики. Нам с супругом выдали справку и сказали, что с ней можно обращаться в любое учреждение. Первым делом мы поехали в ОХМАТДЕТ. Там мы стали на учет в Институте нейрохирургии», — рассказывает Анна.
«Сейчас наша семья остро нуждается в жилье. Вот в этом помещении, где мы сейчас живем, нет отопления. Это вариант только на лето... Платить за аренду квартиры мы можем только около трех тысяч гривен. Как я понимаю, это стоимость однокомнатной квартиры. На протяжении четырех недель мы день в день звонили по объявлениям. Нам говорили, что предложение актуально, мол, представьтесь, кто вы, сколько вас. Я отвечала, что жилье ищем мы с супругом и трое детей. После этого сразу отвечали, что хозяева квартиры не хотят пускать жильцов с детьми. И все. Иногда думалось: неужели это живность какая-то?.. Нас спрашивали, где мы все будем жить. Я отвечала, что койко-место мы найдем, друзья в этом помогут. Но главное, чтобы это было нормальное жилье. А потом началась волна отказов из-за того, что мы с востока. Все говорили категорически „нет“, что-то вроде „мы знаем, какие вы“. Но равнять всех под одну гребенку... есть же хорошие люди», — сетует женщина, добавляя, что переехать нужно до наступления холодов.
С поисками квартиры этой семье помогали и друзья, и знакомые, и волонтеры, которые раз за разом натыкались на отказ.
«Но мы же планируем долго снимать эту квартиру. Мы готовы, когда будем выезжать, даже ремонт сделать. Самый большой ущерб, который могут нанести дети, это разрисованные стены... Мы же не против это возместить, если понадобится. Но пока все зависло в воздухе», — жалуется Анна.
Для семьи непринципиально, в каком районе города им предложат арендовать жилье, будет ли это квартира или частный дом. Специалисты ОХМАТДЕТа подарили родителям маленькую надежду на то, что их ребенка можно вылечить. Это еще одна из причин, по которым семья остается в столице.
«Так что сейчас мы вынужденно остаемся в Киеве, чтобы поднять нашего малыша на ноги. В ОХМАТДЕТе сказали, что обследование, сделанное в Луганской области, не обосновано ничем, диагноз неверный. Там нам ставили диагноз „тугоухость“, а здесь компьютерное обследование показало, что у сына стопроцентная глухота. Врачи хотели поставить кохлеарный имплантат, благодаря государственной программе это можно было сделать бесплатно. На прошлой неделе мы должны были становиться на учет перед установкой имплантата, но потом сделали электроэнцефалограммное обследование. После него доктор дал заключение, что у малыша есть нарушения в коре головного мозга, потому любое хирургическое вмешательство может вызвать эпиприступы. Нам дали направление для дальнейших консультаций со специалистами по эпиприступам и психиатрии», — поясняет женщина.
У нее есть юридическое и бухгалтерское образование, но для получения соцпомощи по уходу за ребенком можно рассчитывать разве что на удаленную работу, которую можно делать на дому.
«Социальная помощь на ребенка-инвалида — 1111 гривен, но, чтобы ее получать, я не могу устроиться на работу. Документы из архива в Луганской области запросили еще в 20-х числах июля, но до сих пор их нет, потому социальную помощь мы не получаем. Хотя нам и говорили, что это займет 2-3 месяца...» — говорит Анна.
В Артемовске семья оставила дом. Там же остались пожилые родители. Через волонтеров им удается передавать деньги, ведь наличные получить неоткуда. Связь держат по мобильному телефону. Стартовый пакет единственного работающего в округе оператора передали тоже через волонтеров. По словам Анны, купить такой в Артемовске можно было только у спекулянтов за немалые деньги.
«В Артемовске дома остались родители, мы с ними созваниваемся. Часто бывает так, что мы им дозвониться не можем, а они к нам могут. Иногда, бывает, разговариваем, в трубке слышен гул от взрывов — „бум-бум-бум“... А родители говорят, что где-то что-то горит, какой-то поселок», — мрачнея, говорит Анна.
Еще печальнее она становится, когда рассказывает о дефиците всего на свете в ее родном городе, о друзьях, которые под обстрелом чудом вырвались из Артемовска, поседев при этом.
«Там не сахар сейчас...» — почти шепотом заканчивает она свой невеселый рассказ.
P.S.: Несмотря на пришедшую в дом беду, эта семья не отчаялась. Анна с мужем продолжают воспитывать детей, пусть даже живя в маленькой комнатушке бывшего ателье. А мы искренне надеемся, что сможем найти для них нормальное жилье. Ведь должен же в огромном Киеве найтись хоть один хозяин, не страдающий фобией под названием «дети и жители востока»?
