Об интервью с главой КГГА Александром Поповым мы — редакция «ПЛ» и наш многолетний партнер портал «Главком» — пытались договориться сразу после Евро: приближалось двухлетие «мэрства» Александра Павловича. Не то чтобы столичный градоначальник был так уж закрыт для журналистов, но интервью в формате «о личном» — настоящая экзотика для украинских медиа. Честно говоря, мы и не ожидали положительного ответа. И вдруг пресс-служба ответила согласием. Причем без обычных для чиновников такого ранга условий и предварительного списка вопросов. «Что, можно о чем угодно в формате личное?» — «Да ради бога», — любезно ответили нам.
Мы решили пригласить Александра Павловича на интервью в парк ВДНХ — одно из самых красивых мест Киева. Прогулка в последние дни золотой осени — отличный фон для разговора по душам. Пока мы наматывали неспешные круги вокруг озера, Попов вспомнил давнюю историю, связанную с похожим озером в родном Комсомольске.
«Бабушка и дед были для меня огромными моральными авторитетами»
— ...Там тоже большое озеро в центре, и мы в свое время туда запустили диких уток. С этим озером у меня связана замечательная история. Один местный житель подружился с лебедем. Представьте, они разговаривали, вернее, мужчина говорил, а лебедь внимательно слушал, положив голову ему на плечо. Удивительная картина, скажу я вам. Однажды я подошел к ним. Лебедь тут же зашипел и отплыл. «Все в порядке, это хороший человек», — сказал парень, пожал мне руку, и лебедь тут же спокойно подплыл и опять положил голову на плечо товарищу.
В.Ш.: Александр Павлович, правда ли, что вы живете в киевской многоэтажке? Это необычно для чиновника вашего ранга.
— Знаете, если люди ставят себе какую-то цель, обычно они ее добиваются. У меня никогда не было цели стать богатым человеком, да и сегодня нет такого намерения. Считаю, что главное в жизни — заниматься тем, что тебе нравится.
В.Ш.: Вы почти пять лет в Киеве. Какие моменты вспоминаете чаще всего?
— Закрытие Евро-2012. Это был проект национального значения, колоссальной ответственности — не только перед руководством, но прежде всего перед киевлянами и всей страной. Поэтому, когда чемпионат завершился, мы испытывали гордость за то, что у нас все получилось.
Н.В.: Александр Павлович, мы тут все трое не киевляне и не понаслышке знаем, как непросто завоевывать столицу. Как вы осваивались на новом месте?
— Я быстро интегрировался, потому что сразу окунулся в работу. Меня назначили министром, и все коммунальные проблемы киевлян стали моими проблемами. Я как-то очень быстро включился в жизнь города и делаю это с увлечением до сих пор.
Н.В.: В вашей биографии я прочитала, что до школы вас воспитывала бабушка. А ведь это годы, которые формируют личность. Какие воспоминания у вас остались об этом времени?
— Бабушка была моим другом. Я рос с ней, когда мама и папа работали на комсомольских стройках, и, конечно, ее роль в моем формировании огромна. Да что там — ее характер частично мне передался! Она была человеком добрым, умным, коммуникабельным. Ее уважали, любили, шли за советом. Такие люди умеют давать детям стержень.
Н.В.: Ваша семья переехала на север, в Тюмень, когда вы были в 9-м классе. Для подростка отрыв от друзей, родственников — это всегда стресс. Тяжело пережили отъезд?
— Сначала было очень тяжело! Я даже написал письмо своему классу, где лил крокодиловы слезы по друзьям. Но потом привык к новой школе, новым друзьям. Люди ведь тогда в Тюмени собирались очень активные, со всех концов страны. Все они хотели изменить свою жизнь к лучшему. И там было много интересных личностей. Я узнал жизнь с другой, более экспансивной, что ли, стороны.
В.Ш.: Ваш брат вспоминает, что, когда вы жили в Тюмени, ездили через Киев и оставались здесь на несколько дней у родственников.
— У двоюродного деда. Он, кстати, прошел Гражданскую, Отечественную и Японскую войны. Боевой офицер, майор. Уникальная личность. У него своих детей, так случилось, не было, но мы любили его, и общение с ним многое мне дало. Он был учителем по профессии. И после выхода на пенсию более 20 лет работал в танковом училище садовником — почти до 90 лет. Корреспондент, который брал у него интервью в юбилей, буквально три дня назад дал мне вырезку из газеты 91 года. Дед рассказывал, как он сажал розы в училище, делился жизненными впечатлениями. Мне очень приятно, что остались такие документальные воспоминания...
«КГБ был колоссальной школой жизни»
Н.В.: После института вы служили офицером в Хабаровском крае в конце
— В то время набирали строительные батальоны из солдат, которые, как говорится, не попали в танковые войска. Чтобы пользоваться у них авторитетом, нужно было все держать под контролем. Надо было мобилизоваться, характер проявить. Эти годы дали мне закалку и понимание того, что есть разные жизни, разные коллективы, разные люди. Я не кадровый офицер, но через год меня назначили командиром роты. И когда я уехал, мне еще долго приходили письма от солдат.
В.Ш.: Когда вы попали в школу КГБ, что на вас произвело самое сильное впечатление?
— Высокий интеллектуальный уровень преподавательского состава. Это, как правило, были кадровые офицеры, имевшие годы практики в Комитете госбезопасности. Некоторые за рубежом работали, некоторые здесь. Интересное время было. Ведь в систему КГБ набирали отборные кадры, людей, умевших коммуницировать на высочайшем уровне. Это был один из самых важных и эффективных периодов в моей жизни.
В.Ш: Я правильно понял, вы не ставили целью делать карьеру в КГБ? Вы просто воспринимали это как интересный жизненный опыт?
— Не совсем так. Учиться мне было действительно интересно, я был горд, что попал в среду легендарных людей. Я же работал в элитном подразделении экономической разведки.
В.Ш.: А сейчас ваше сердце не рвется на части, когда вы смотрите на работу СБУ?
— Я не буду давать оценок, но, надо признать, некоторая разница между тем временем и сегодняшним есть.
Н.В.: Могло ли случиться при Андропове, что на территории СССР чьи-то спецслужбы провели спец-операцию, а Андропов и его люди ни сном, ни духом об этом не знали?
— Я так скажу: если бы иностранные спецслужбы только задумали какую-либо спецоперацию, то андроповские люди уже проводили бы профилактику. Сегодня нужно вернуть престиж спецслужбам. Я завершал службу в разведке и могу сказать, что мы действительно защищали в регионах интересы наших предприятий в работе с другими странами и партнерами. Результатом тогдашней нашей деятельности были выгодные контракты с иностранными партнерами, мощная поддержка нашей промышленности.
В.Ш.: Правда, что вас приглашали в Москву продолжать карьеру, а вы отказались?
— У меня действительно была такая возможность, но Украина уже получила независимость — и я решил остаться в Полтаве.
Н. В.: Почему вы решили прервать карьеру?
— Ну, во-первых, это уже были годы, когда многое из того, что мы делали, «шло в корзину». У меня и моих коллег было ощущение, что это никому не нужно. Наступило переходное время. И я получил предложение, связанное с моей основной профессией — строителя. Это было интересное предложение от города, где жили мои родители, — из Комсомольска. И я пошел туда работать заместителем руководителя строительного треста по маркетингу и экономике.
Н.В.: Не страшно было менять жизнь, когда все уже шло по накатанной?
— Человек должен это делать время от времени. В моей жизни было три-четыре раза, когда я кардинально менял карьеру. Я не остался в армии, хотя мне предлагали. Потом ушел из службы госбезопасности. Затем решил баллотироваться главой города Комсомольска. Потом — переход в Кабинет Министров. Достаточно серьезные изменения.
Н.В.: У вас хорошая интуиция?
— Интуиция — возможно. Но я принимаю решения обдуманно. Я не азартный человек, не авантюрист. Это точно.
В. Ш.: А вы просчитываете людей? Говорят, в КГБ учили просчитывать людей, общаться, вызывать доверие.
— Ну конечно, нас многому учили. Когда я перешел в публичную политику, мне это очень пригодилось.
В.Ш.: Вас нельзя назвать слишком эмоциональным человеком...
— Я считаю, сейчас пришло время интеллигентной, взвешенной, рассудительной политики.
В.Ш.: Но при этом ваш сын говорит, что вы бываете разъяренным.
— Я могу себе позволить такие эмоции только в семье (улыбается). В любой ситуации есть возможность говорить нормальным человеческим языком. Эмоции — это для слабых.
В. Ш.: Многие мэры известных городов вошли в историю благодаря тому, что они сделали для города: Лужков, Блумберг... Благодаря чему вы хотите войти в историю как градоначальник Киева?
— Моя цель — сделать Киев городом, в котором было бы комфортно жить всем жителям. Городом с новыми рабочими местами, высокой бытовой культурой, высоким качеством жизни — словом, настоящей европейской столицей с высоким интеллектуальным потенциалом. Мы сегодня даже от Варшавы, Праги, Будапешта отстаем, но совершенно реально в ближайшие несколько лет это отставание свести к минимуму.
В.Ш.: А вас не пугают результаты выборов в Грузии? Саакашвили построил массу инфраструктурных проектов, разрабатывал стратегии, сделал очень много... Но последние выборы показали, что люди голосуют не только за прогрессивные реформы.
— Знаете, я не привык пугаться. Если ты наверху, в руководстве, ты должен очень многое знать и других учить, принимать и передавать понятные сигналы. Выборы в Грузии — это как раз повод проанализировать, что там произошло, чтобы учесть в своей дальнейшей политической и хозяйственной карьере.
В.Ш.: Значит, вы будете делать политическую карьеру?
— Мы с вами говорили, что, с моей точки зрения, управление городом — это часть большой политики, и в этом смысле мэр — активный участник процесса. И в этом процессе гражданское общество должно быть активным участником. Возможно, этот фактор Саакашвили и недооценил.
Н.В.: Вам часто приходится идти на компромиссы? Ведь не всегда наши представления о жизни совпадают с реалиями. И чем выше человек поднимается, тем холоднее становится на вершине. Как вы эмоционально воспринимаете этот холод и часто ли вам приходится говорить себе: так нужно, надо потерпеть?
— Спасибо за этот вопрос. Считаю, что компромисс — это очень важный элемент в управлении. Иногда необходимо сделать шаг назад. Но потом — обязательно несколько вперед. Ничего плохого в этом нет. Иное дело, что в каждом компромиссе должен быть тот предел, через который нельзя перешагнуть.
Н.В.: Где ваш предел?
— Это вопрос нравственности. Того, что мы называем моральными принципами, сообразуясь с которыми человек не может оскорблять честь и достоинство других людей. Также нельзя делать незаконные вещи. Мы где-то по дороге потеряли эти ценности: семья, дети, родители. Это то, что должно быть маячком. Может, даже стержнем в развитии общества. Мне кажется, мы должны вернуться к этому. Кстати, и государство должно проявлять в этом инициативу.
Н.В.: Эксперты говорят, что мы сегодня переживаем кадровую катастрофу во всех абсолютно сферах.
— Я с этим согласен. Даже формирование кадрового потенциала администрации сегодня далеко от идеального. Хотя мы уже несколько шагов в целях ее совершенствования делали: и сокращали, и изменяли структуру.
В.Ш.: Может, лучше всех разогнать и набрать новые кадры?
— Это утопическая идея, потому что у нас нет времени на обучение — особенно в Киеве. Надо запрячься и тянуть плуг, и другим рассказывать, как это делать. А если ты пришел и раздумываешь, как и что делать, а потом пытаешься наверстать упущенное, то уже ничего не наверстаешь. Поэтому нужно очень взвешенно относиться к кадровому потенциалу. Мое кредо: если они не умеют, их надо научить. У нас на рынке труда нет готовых глав районных госадминистраций, мэров городов, их заместителей.
Н.В.: Ну да, у нас нет золотого фонда бюрократии, как во многих европейских странах.
— Согласен. Она у нас только возрождается. Поэтому лучше дать возможность людям научиться.
«У меня своя формула счастья»
Н.В.: Извините меня за прямоту, но многие украинские VIP’ы вашего поколения уже успели сменить две, а то и три жены. А вы, я знаю, женились очень рано, на своей соседке Ирине, — и до сих пор вы вместе. Каков секрет таких сегодня уже редких семей, которым удалось сберечь многолетние отношения?
— Не так уж рано я женился. Мне было 24 года, и я делал этот шаг взвешенно. Семью цементируют уважение, дети, которые уважают родителей, умение бороться со своим эго. Жена до сих пор к нам — ко мне и детям — относится как к маленьким. Она умеет. В этом много той теплоты и сердечности, которая крепко привязывает к дому.
Н.В.: Первый раз я удивилась, когда узнала, где вы живете, а второй — когда узнала, что ваш сын работает мастером на горнодобывающем комбинате, а дочь учится на журналиста. Никто из них не получил от папы «доходного места», не стал народным депутатом, как это принято у украинской элиты. Почему?
— Ну как почему? Во-первых, это нормально. Я знаю многих людей, чьи дети прошли подобный путь.
Н.В.: Скажите, это был выбор сына или ваше решение?
— Выбор сына. Я хотел, чтобы он работал с IT-технологиями, но он выбрал профессию горного инженера. И я знаю, что к нему на производстве относятся с уважением. Он работает посменно, и ночью тоже. Руководит как сменный диспетчер огромным карьером с массой техники, то есть это большая ответственность, и у него получается, насколько я знаю.
В.Ш.: Я с ним общался, когда готовился к интервью, и он сказал, что самая большая его мечта — пойти вместе с отцом на «Олимпийский» на футбол. Когда вы осуществите мечту сына?
— Мы уже сейчас это практикуем. Он иногда приезжает на выходные, и, если играет «Динамо» (Киев) или сборная, мы идем на стадион. Он у меня большой болельщик и сам играет в футбол. Я его в детстве научил, потому что сам долго занимался, и для него это тоже стало хобби. Очень рад, что передал сыну любовь к футболу.
Я вам расскажу об одной интересной традиции. Каждый год 31 декабря мы — родители и наши дети — играем в футбол. Этой традиции уже больше десяти лет. Когда дети были младше, а мы — моложе, выигрывать было значительно легче (смеется). А теперь мы уже второй год проигрываем, не хватает немножко энергетики, хотя иной раз выручает искусство и опыт. У нас команда сыгранная, многолетняя.
Н.В.: Были ли у вас в жизни моменты, когда вам бывало страшно?
— Да (очень долгая пауза). Это было накануне открытия Евро. Вы помните взрывы в Днепропетровске и ажиотаж вокруг этого? Нас еще тогда критиковали, зачем мы убрали урны. Но практически никто не знает, что взрывчатку нашли и у нас в Киеве. И она была настоящая. Правоохранительные органы сказали, что это учебный заряд, но он был готов к боевому запуску. И нашел этот заряд дворник, которого мы, безусловно, проинструктировали. Поскольку возникла такая чрезвычайная ситуация, были приняты соответствующие меры. И террористическая акция была ликвидирована.
Так вот я тогда действительно... со мной редко такое бывает. Представляете, если бы это произошло... И так об Украине было столько негативной информации, а тут еще и это. Но, слава богу, все обошлось, и дай бог, чтобы такого больше никогда не было.
Н.В.: Александр Павлович, у людей, которые много работают и активно строят карьеру, время от времени в душе просыпается чувство вины, потому что они приносят в жертву свою личную жизнь, мало проводят времени с детьми, близкими, редко звонят маме... Есть ли в вашей жизни такая проблема?
— Есть. Вы сказали о маме. Мы сейчас с ней на расстоянии, у нас постоянная телефонная связь, но мы не так часто, как хотелось бы, можем встретиться. Я приезжаю в Комсомольск ее навестить, но это все равно бегом-бегом.
В.Ш.: Она не захотела переезжать с вами в Киев?
— Ну, она и не захочет никогда. Там практически вся жизнь прошла. Она ко мне в гости никак не приедет, хотя постоянно обещает. А мне этого так не хватает.
Н.В.: Когда мама все же приедет к вам в гости, куда вы поведете ее в Киеве?
— Я посажу ее в машину и покажу все то, что мне с коллегами удалось построить. У нее проблемы сейчас с передвижением, ноги больные, поэтому я буду ее возить и все показывать. Мы так делали, когда я еще в Комсомольске работал: «Мама, поехали, там улицу сделали, здесь открыли, там построили...» И она это оценит, она тоже строитель, всю жизнь строила. Мне очень приятно, что она меня понимает в этом плане.
Н.В.: Знаете, говорят, что сыновья — это «мамины дети», а дочери тянутся к отцу. Более того, психологи считают, что дочь всегда ищет для себя мужчину, который был бы похож на отца.
В.Ш.: Одним словом, есть ли у вашей дочери Ольги друг, похожий на вас?
— Нет, пока точно нет. Она очень целеустремленная. Сказала, что хочет добиться в жизни определенных результатов, а потом думать о личном. Сейчас у нее большое желание выучить английский, овладеть специальностью — ее интересует реклама. Я даже иногда с юмором к ней обращаюсь с вопросом о парне, а она говорит: «Папа, ты меня не провоцируй!»
В.Ш.: Кто занимается вашим имиджем? Важны ли для вас престижные атрибуты — дорогой галстук, дорогие часы?
— Моя жена. Атрибуты? Нет, неважны. Честно. Из разговора с человеком сразу понимаешь, что, как и зачем. Какая разница, какие на нем часы?
В.Ш.: Считаете ли вы себя баловнем судьбы?
— Я всегда старался делать что-то лучше других. Если ты хочешь чего-то добиться, ты должен быть немного лучше других и сохранить способность мечтать. А карьеристом я никогда не был.
Н.В.: А что бы вы выбрали, если бы нужно было «отсыпать» себе у судьбы только одно качество — талант или трудолюбие?
— Трудолюбие. Талант без трудолюбия — вещь мертворожденная. Убеждался в этом не раз.
Н.В.: Если бы я попросила вас назвать три вещи, которые важны в жизни для человека?
— Можно я вам открою формулу счастья? Мне было
