В связи с годовщиной убийства Сергея Мироновича Кирова предлагаю обсудить пьесу известного российского филолога Евгения Водолазкина «Музей», посвященную убийству советского вождя. Дело в том, что в пьесе собраны едва ли не все мифы, налепленные вокруг этого убийства, и, обсуждая книгу, очень удобно будет заодно обсудить и мифы.
В качестве эпиграфа уместно вспомнить фразу «с таким мастерством и таланта не надо», принадлежавшую К. Чуковскому. Действительно, с мастерством всё в порядке, хотя это и мастерство ремесленника, обязательный атрибут профессии филолога. Хотя, в наше время не каждый филолог может похвастаться профпригодностью. Как обстоит дело с талантом, увидим чуть ниже.
Вспоминается также цитата, приписываемая итальянскому композитору Россини. Великий итальянец ознакомился с партитурой начинающего коллеги и заявил:
– В вашем сочинении есть и новое, и прекрасное, но увы. То, что в нём ново – то не прекрасно, а что прекрасно, то далеко не ново.
Насчёт не нового. Вся пьеса построена на утверждении, что Кирова убили по заказу Сталина. Нового в этом ничего нет, первым, кто заявил об этом, был Лев Давидович Троцкий, который ещё в 35-м году в Бюллетене оппозиции обвинил Сталина в этом убийстве. Выгораживая, кстати говоря, себя, нанося упреждающий удар на случай атаки, ибо лучшая защита по мнению Троцкого это нападение. Но удара на Троцкого со стороны Сталина так и не последовало, был удар по Зиновьеву.
Вторым, кто яростно поддержал «сталинскую» версию, был Никита Сергеевич Хрущёв, который обвинил Сталина уже с высокой партийной трибуны, а затем создал две комиссии, по расследованию этого дела. Вернее, не по расследованию, а по фальсификации обвинений в адрес Сталина. Две комиссии понадобилось, потому что первая под руководством Молотова, ничего не нашла, а фальсифицировать Молотов не хотел, да и не умел. Потом версия Сталина-убийцы активно муссировалась в Перестройку. И сейчас всплывает порой по инерции в кругах, которые в обиходе принято именовать демшизой. Несмотря на то, что нет ни одного факта, свидетельствовавшего о причастности Сталина. Совсем ни одного, ни единого.
А ещё не нова фабула пьесы Володазкина. У Водолазкина Сталин не только готовит злодейское убийство, но и убеждает Кирова в необходимости принять смерть за партию. Мёртвый ты, дескать, будешь партии полезнее. И уговаривает. После чего уже при жизни Кирова начинается подготовка к музеефикации его квартиры – почему пьеса и называется «Музей». Фабула эта тоже не нова, здесь вспоминается Пильняк и его «Повесть непогашенной луны». Правда, у Пильняка этот же сюжет давался тонко, намёками. Так что при поверхностном чтении можно даже не сообразить, что главный партиец (под которым понимается Сталин), уговаривает командарма (толстый намёк на Фрунзе) не просто лечь на операцию, но принять смерть ради партии.
Если Пильняк тонок, то Водолазкин по-постмодернистски толст. Разница как между изысканным блюдом и жратвой из фастфуда, посыпанной глутаматом натрия.
Интересно, что на коротенькую пьесу можно найти массу фактических ошибок. То, беседуя с Кировым, Сталин говорит, будто Орджоникидзе уже нет на свете, хотя Кирова убили в 34-м, а Орджоникидзе застрелился в 37-м. То Киров вспоминает о том, как учился в гимназии, хотя в реальности он закончил не гимназию, а механическое училище. То жена Кирова заявляет мужу, что ей 48 лет, хотя в реальности она была несколькими годами старше, чем официальная дата рождения по паспорту, и об этом было известно всем, и Кирову в т.ч. То Суомалайнен-Тюнккюнен рисуется какой-то тенью Кирова, хотя в реальности она была всего лишь одной из дежурных секретарей.
Когда на коротенькую пьесу набегает изрядное количество подобных ошибок, становится понятно, что автор знаком с материалом весьма поверхностно. Киров, понятное дело, представляется в этой пьесе человеком малообразованным. Что действительности так же не соответствует. Киров был человеком образованным очень широко и в самых разных областях. И это несмотря на очень неспокойную жизнь профессионального революционера и происхождение из низов. Если говорить об уровне его познаний в гуманитарной сфере, то Сергей Миронович во время своего кавказского периода (во Владикавказ он сбежал с чужим паспортом, ибо в Сибири его должны были арестовать), работал в местной газете «Терек». И часто выступал театральным и литературным критиком. Причём, критиком чрезвычайно успешным и популярным. Достаточно сказать, что именно на этой почве он познакомился и близко сошёлся с Вахтанговым.
И несколько слов о новом, но не прекрасном у Водолазкина. Цитирую отрывок из пьесы.
«СТАЛИН. Я тебе больше скажу, товарищ Николаев (манит его пальцем): я теперь не могу положиться даже на ЦК. Теперь уже не могу. Тридцать процентов товарищей из ЦК страдают эротическими фантазиями.
НИКОЛАЕВ. Тридцать процентов…
СТАЛИН. Страдают. Это секретные цифры, но ты должен ими овладеть.
НИКОЛАЕВ. Довольно высокий процент.
СТАЛИН. Что самое печальное – его не удается опустить. Тебя не удручают подобные данные?
НИКОЛАЕВ (удрученно). Удручают. Таких при жизни расстреливать надо»
Нового здесь – игра на созвучии народного названия рукоблудия со словом «удручает». Каковая, по-видимому, кажется автору прекрасной. Примерно в таком духе выдержана вся пьеса.
Таким образом, данное произведение наглядно демонстрирует во всей красе физиономию сторонников «сталинской» версии убийства Кирова, во-первых. И, во-вторых, состоятельность этой версии. Вернее полную её несостоятельность.
Закончить уместно было бы цитатой из самого Сергея Мироновича Кирова. В письме жене, написанном ещё до революции, он, имея в виду под «маленькими истинами» знание жизни и людей, заявлял следующее.
«О, если бы эти маленькие истины помнили, например, наши Гиппиусы, Черные, Белые Саши, Андреевы и прочие, – то может быть, в русской литературе до сих пор была бы поэзия, и она явилась бы литературной, а не умственной (да и „умственной ли?“) гимнастикой господ беллетристов».
