Итало-французский фильм «Большая жратва» итальянского режиссёра Марко Феррери вышел на экраны в 1973-м году и почти сразу стал культовым.
Причиной тому не столько участие крупнейших звёзд европейского кино – Мастроянни, Тоньяцци, Нуаре, Пикколи – сколько скандальный сюжет, про который смело можно употребить наше русское выражение «пощёчина общественному вкусу». Пощёчиной, впрочем, было не только содержание, но и форма. Такое количество натуралистических сцен тогдашнего европейского зрителя действительно шокировало.
Четверо друзей, которых зовут так же, как актёров – Марчелло, Уго, Филипп и Мишель – запираются в доме, чтобы покончить жизнь самоубийством. Но сделать это они решили с помощью обжорства. Тонны тонкой пищи, которую готовят сами самоубийцы, убивают в итоге всех их. Представители «аристократических профессий», пилот, элитный повар, судья и телеведущий, показаны ненужными сами себе уходящими в небытие персонажами. Они способны только жрать в шикарной обстановке и от собственного обжорства умереть, не оставив после себя ничего.
Символы, которые как на шампур насажены в этом фильме на сюжетную линию, порой нелегко даже заметить, а уж разгадать – тем более. Некоторые из них – можно не сомневаться – останутся незамеченными даже самым внимательным зрителем, если тот не вырос в соответствующей культурной среде. Но тем и замечательно по-настоящему талантливое кино, что оно и национально, и одновременно интернационально. А, следовательно, чтобы оценить его, французом или итальянцем быть не обязательно. Тем более что общество потребления давно уже убивает не только Запад.
Аллегориями в фильме является практически всё. И профессии главных героев, и порядок, в котором они покидают этот мир; и пытающийся в последний момент сбежать пилот Марчелло, и то, что старина «Бугатти» (остаток былого технического величия) ему в этом уже не поможет; и проститутки, которые (в отличие от «порядочных») пока ещё имеют волю к жизни, а потому бегут (далеко ли убегут?!) от самоубийственного обжорства; и китайский посланник, вручающий подарок: Китай тут как тут, он дарит Европе подарки, и готов ждать её конца; и дети, боящиеся арабов; и бросившая детей ради развлечений учительница; и липа, под которой отдыхал великий поэт, и которая стоит теперь голая...
Перечислять можно долго. Режиссёр смакует процесс умирания, раскрашивает и наполняет символами. Но в итоге – конец, гибель. И лишившаяся всех, кому недавно дарила любовь (технаря, юриста, кулинара и деятеля культуры), женщина в одиночестве уходит в пустой дом, открыв перед этим ворота, куда вносят ещё одну горы жратвы, которую некому уже употребить.
Неважно, кого символизирует эта женщина, страну, культуру, христианскую цивилизацию, семью или всё сразу. Хорошее кино тем и хорошо, что оставляет простор для толкований.
Важно, что именно так и сдохнет европейское «общество потребления», частью которого мы стали через 19 лет после выхода на экраны фильма-предупреждения. Сдохнет, превратив в помойку свой ветшающий набитый фамильными безделушками дом, одиноким жильцом которого станет женщина, отказавшаяся от маленьких детей, и которую после смерти последнего из любовников – даже некому удовлетворить. С роскошным «Бугатти» в пустом дворе.
Нет, не в пустом. Там ещё будут мясные туши, которые уже некому сожрать, кроме собак. Символизируют ли последние арабов или нет – тоже совершенно неважно.
