Есть вопросы, которые интересуют человечество даже больше, чем наличие или отсутствие Бога на небе. И даже больше, чем возможность существования внеземных цивилизаций. Первый: есть ли параллельная реальность? Второй: можно ли исправить, казалось бы, непоправимую ошибку? И обе эти дилеммы киношники обсасывают снова и снова, под всевозможными соусами и со всевозможных ракурсов.
Параллельные миры, с одной стороны, — такая же блажь писателей и сценаристов, как вторжение гуманоидов и зомби-эпидемия; с другой — попытка объяснить текущий ход событий, цепь поступков и последствий, предопределенность или случайность каждого ежесекундного выбора, характер и цвет любой мелочи жизни. На глобальном уровне эти вопросы сводятся примерно к следующему: каким был бы наш мир, если бы Гитлер не пришел к власти или, наоборот, если бы Германия выиграла войну? что было бы, если б греки не стерли Трою с лица земли? и если бы большевики не свергли царя?.. На маленьком личном — это в основном вопрошания в духе «если бы тогда я не зашла в то кафе, мы никогда бы не встретились?».
Завсегдатаи Интернета и любители сериалов наверняка знакомы с долгоиграющим американским телешоу «Грань» (Fringe), в котором у каждого из главных героев был двойник из альтернативной вселенной, его зеркальное отражение, живущее одновременно и похожей, и отличной от условного «оригинала» жизнью. А киноманы, отслеживающие новинки «Сандэнса», точно в курсе фантастической драмы «Другая Земля» об открытии планеты, идентичной нашей и населенной альтернативными версиями нас.
Но и в этих двух проектах, и во множестве аналогичных смущало наличие всего одного двойника. Ведь если гипотетически существуют миллиарды и миллиарды различных комбинаций, выборов, решений, случайностей, то и других «Я» у каждого из нас должны быть миллиарды, и миллиарды, и миллиарды. Грубо говоря, если в этой реальности у меня есть черная кошка, то в другой у меня нет животных, в третьей есть собака, в четвертой — серая кошка, в пятой — рыжий кот, в шестой — хомяк, в седьмой — рыбки и так далее до бесконечности.
И кажется, единственным фильмом, уловившим этот момент, на сегодняшний день является малоизвестная и малобюджетная британская «Связь» (Coherence) — маленькое камерное кино, снятое всего за (смешно сказать) пять ночей и пятьдесят тысяч долларов. Его премьера состоялась в конце 2013-го на каком-то небольшом кинофестивале, спустя два года лента доковыляла до ограниченного российского проката, до нас же не дошла вовсе. И очень жаль: теорию параллельных реальностей и двойников она обыграла блестяще: страшно, разумно, логично и обескураживающе.
По сюжету веселая и остроумная компания друзей (не озабоченных подростков, как принято в хоррорах, а зрелых и рациональных мужчин и женщин) собирается в доме за ужином под красное вино и светскую беседу о грядущем падении кометы, которое должно произойти в ближайшие часы. Герои активно шутят и сыплют различными гипотезами по этому поводу, пока внезапно не пропадает электричество и мобильный сигнал. В округе светится всего один дом, и добровольцы решают пойти к нему. Но обнаруживают в особняке... самих себя... При наличии минимальных технических средств «Связь» не только виртуозно держит интригу и безоговорочно шокирует в финале, но и складно интерпретирует эксперимент с котом Шредингера и вытекающий из него парадокс Вигнера.
Копание в параллельных реальностях в какой-то момент неизбежно упирается в термины «эффект бабочки» и «временная петля». И кинематографических вариаций на эту тему тоже более чем достаточно: от не слишком-то умного триллера с Эштоном Кутчером до безупречного испанского фильма-«лассо» Начо Вигалондо, забрасывающего на героя и зрителей петлю во всех смыслах слова. Однако в эмоциональном плане сильнее прочих срабатывает опять же британская и опять же относительно скромная лента «Треугольник» (Triangle), которая, в свое время пройдясь по нескольким фестивалям, после была сразу же выпущена на DVD, минуя прокат. Это убийственно пронзительная история. Не только потому, что временная петля опоясывает и сжимается вокруг непреодолимой любви матери к сыну. Но и потому, что миф о Сизифе еще никогда не звучал в популярной культуре так просто, понятно и мучительно; миф о матери, бесконечно испытывающей вину и бесконечно стремящейся к сыну, снова и снова, снова и снова...
