Умерла собачка Микки Рурка
Я один бреду по переулку
Руки опустились на тужурку...
— Ну как?
— Не Бродский.
Это не самая главная, но единственно смешная цитата из нового фильма Алексея Германа мл. «Под электрическими облаками», глубокого и завораживающего фильма-метафоры о России сегодняшней, прошлой и будущей, о людях, которым в ней нет места. Герман не претендует быть Бродским, хотя некоторые критики обвинили его именно в претенциозности. А на обвинения во вторичности и буквальном следовании отцовскому почерку режиссер ответил словами одного из персонажей: «Ты стареешь, твои дети взрослеют и повторяют цикл. Одинаковые книги, дома одинаковые, еда одинаковая и даже то, что я говорю, одинаковое».
Действие разворачивается в ближайшем будущем, в 2017 году, местами отбрасывая зрителя на несколько лет назад и даже в 1990-е, перетасовывая время прошлое, грядущее и настоящее. Картина, которую сам автор называет кинороманом, состоит из семи глав, герои которых связаны посредством одного недостроенного дома: гастарбайтер, приехавший работать на стройке; дочь богача, купившего участок под застройку и начавшего возведение здания; юрист по земельным вопросам; экскурсовод из музея, который снесли несколько лет назад, чтобы освободить площадь под строительство; бездомный подросток, ночующий в заброшенной постройке; архитектор, спроектировавший дом. Но все они оказываются неприкаянными, так как владелец внезапно умирает и стройка замораживается.
Понятно, что 2017 год — не случайный выбор, это годовщина октябрьской революции. Сто лет спустя мир находится в ожидании большой войны, нависшей над людьми грозовыми электрическими облаками. «Я ненавижу сетевое питание, постмодернизм, унификацию, глобализацию», — говорит архитектор, и это, определенно, мысли и позиция самого Германа, который называет свой фильм «антиглобалистским». Пятиметровая статуя Ленина, появляющаяся в нескольких кадрах, — громоздкий, неподъемный груз прошлого, от которого не избавиться. «У нас-то сейчас не прошлое, мы можем построить новый мир взамен старого. Нужно только скинуть балласт», — говорит юная блондинка, представительница поколения гаджетов и соцсетей, которую заботит дилемма «пепси-кола или кока-кола». Но в ней режиссер явно будущего не видит, поскольку начисто отсутствует понимание прошлого: «Не верю, пропаганда все это. Все эти цифры о жертвах в твоих книжках сильно преувеличены. Никто не станет просто так сажать людей, тем более детей. Они сами виноваты... Да и Гитлер не такой уж плохой был...».
Чулпан Хаматова, муза Алексея Германа, сыграла молчаливого подростка, всю семью которого «убило снарядом на Украине». Только за одну эту фразу фильм обязаны были выпустить в украинский прокат, но не выпустили, испугались чрезмерной артхаусности.
«Чацкий, Онегин, Печорин... это художественное преувеличение, выдуманные персонажи?» — задается вопросом музейный экскурсовод. Речь, понятно, о классическом образе «лишнего человека», вышедшего из русской литературы «золотого века», герое разочарованном и отчужденном, не нашедшем место «под солнцем» и «облаками». «Я — архитектор. Модный невероятно. Но бессмысленный. Ориентирую сантехнику в пространстве и времени, объединяю биде и унитазы». Очевидно, что недостроенный дом — это недостроенная новая Россия, то, какой она могла бы быть, но не стала. «Чего-то ему не хватает... купола или шпиля...», или «колонн мраморных». Но не идут этой стране ни шпили, ни купола, ничего не идет.
«Лишние люди» выпадают из заведенного порядка и «нормального» общества. Все ищут чего-то, не могут и не хотят довольствоваться простыми вещами и общепринятым укладом. «Думаю, что поступки должны совершаться не из принципа „как нужно“ или „как правильно“, а из внутренней невозможности жить иначе... На чистую любовь и самопожертвование способны немногие. А то, что большинство называет любовью — и не любовь вовсе, просто преодоление собственного одиночества и страха, поиск комфорта. Настоящей любви почти не бывает, ведь так?» — «Не знаю. У нас со Снежаной все хорошо. И у Эдика с Мариной». Что же делать тем, кто не желает и не способен быть «эдиками» и «маринами»? Эмигрировать? Едва ли в чужой стране они перестанут быть лишними, скорее еще более неприкаянными.
Фильм Алексея Германа почти по-булгаковски пророческий. Режиссер (больше из положительной необходимости, нежели из искреннего порыва) заканчивает историю надеждой на новую жизнь. Вот только финал — единственное место в картине, которое фальшивит.
